– Надо стрелять в одну точку, – предложил Георг. – Даже если проход не пробьем, то пусть хоть вода потечет.
Напоминание о жажде подстегнуло «головорезов». Пить хотелось всем, даже Луизе, которая до этого проглотила целых пол-литра живительной влаги. А что же тогда говорить о ее товарищах!
– Вот мишень, – Строгов подошел к стене и двумя росчерками острых когтей процарапал на стене крест. – Пули должны лечь точно в центр.
– Само собой, – ответил Микульский.
– Понятно, – подобрался Шредер.
– Вот и хорошо, что понятно, поскольку стрелять будешь именно ты, Георг.
– Господин лейтенант, но я ведь лучше стреляю, – Микульский сделал шаг вперед, словно по команде «выйти из строя».
– С пяти метров и Георг не промажет, но, в отличие от тебя, Ян, у него имеется защитное обмундирование. – Строгов был непреклонен. – Так что вопрос решен.
За спиной Николая Луиза чувствовала себя почти в безопасности. Вот то-то и оно, что почти. Ее преследовало какое-то непонятное раздвоение личности – безопасность для себя лично и угроза для всех них вместе. Странное чувство, как будто одновременно существуешь в двух мирах, в двух измерениях. В одном ты королева, в другом приговоренный к смерти висельник. Какой из миров реален, а какой лишь плод ее воображения? Она не знала. Но обязательно узнает. Скоро, уже очень скоро… всего через мгновение.
При первых же выстрелах девушка заткнула руками уши, сжалась в комочек и отвернулась, не в силах бороться с инстинктом самосохранения. Плазменные пули молниями били в стену. Они входили в камень, раскаляя его докрасна. Брызги расплавленной породы полетели во все стороны. Это походило на работу мощного газового резака, с помощью которого в толстом-претолстом металле упорно пытаются прожечь одну небольшую дырку.
После восьмого выстрела в туннель вернулась благословенная тишина. Только где-то вдалеке затихало эхо, да в ушах едва слышно стрекотали крохотные кузнечики. Тишина – это спокойствие, безопасность, это хорошо… или плохо? Луиза вдруг поняла, что не слышит ни воя подземных сквозняков, ни трели капающей воды.
– Ну, что там? Есть что-нибудь? – Вопрос, готовый сорваться с ее губ, первым успел задать вездесущий Микульский.
Прежде чем ответить, Шредер подошел к стене и внимательно осмотрел получившуюся воронку:
– Проковырял сантиметров на сорок. Ничего интересного. Один камень.
– И ни капли воды? – на всякий случай поинтересовалась Луиза.
– Ни капли.
– Полагаю, больше патроны тратить не будем, – Микульский первым решился сказать правду. – Дохлый номер. Можно поворачивать назад и…
– Тихо! – Шредер вдруг резко вскинул вверх руку.
– Что такое?! – в один голос вскричали обеспокоенные Строгов и Луиза.
– Звук… Он нарастает, приближается. Я не пойму…
Георг не успел договорить. Стена, возле которой он стоял, вмиг перестала существовать. Сперва она очень мелко завибрировала, так мелко, что рисунок камня расплылся, превращаясь в сплошную серо-желтую пыльную взвесь. Затем в центре этой пелены проступило огромное темное пятно. Это походило на чернила, выплеснутые на белую промокашку, только быстрее… все происходило в десятки, в сотни раз быстрее. Чернота не удовлетворилась властью над плоскостью стены, она вырвалась из нее, с жадностью стараясь завладеть всем окружающим миром.
Парализованная ужасом, Луиза даже не смогла закричать. Она стояла недвижимо и с выпученными глазами наблюдала, как антрацитово-черное нечто пожирало тело Георга Шредера.
Лежа на громыхающей медицинской тележке, Марк Грабовский пытался решить одну очень важную проблему – свалить прямо сейчас или дождаться, пока санитары приволокут его в госпиталь.
Из госпиталя вроде как сподручней. Эти два ротозея сдадут неподвижное тело и спокойно отвалят. Останется лишь улизнуть до того, как главного мастер-сержанта аэрокосмических сил Эндрю Хлюппака примут и зарегистрируют. Однако представится ли такая возможность? Вдруг там у них все четко, отлажено, чуть ли не автоматизировано. Не успеешь опомниться, как схлопочешь штемпель со штрихкодом на лоб или пластиковую бирку на ухо. Вот тогда дело усложнится. Пациента Хлюппака станут искать.
Но, с другой стороны, если бежать сейчас, по пути в госпиталь, значит, придется завалить обоих санитаров. Тоже след, да еще какой! И пусть даже Марку удастся спрятать тела, но все равно их исчезновение непременно свяжут с ним. А это не годится. Это сразу резко урежет срок его спокойного, неприметного пребывания на станции.
Что же делать? Времени оставалось все меньше и меньше. Госпиталь космопорта не мог находиться слишком уж далеко, и они с минуты на минуту доберутся до места.
Вдруг тележку сильно тряхнуло. Она с разгону налетела на какой-то порог, ступеньку или рельс. Грабовский был так занят своими мыслями, что оказался совершенно не готов к неожиданному сильному толчку. С губ его сорвался звук, очень похожий на восклицание «Черт!».
– Приходит в себя, – прогудел один из санитаров.
– Точно, – согласился второй. – А этот летун, капитан, разорался: «Сержанту плохо… сержанту плохо…» Да он, по-моему, только слегка контужен.
– Ага, точно, – согласился первый санитар. – Видел я таких. Сперва лежат пластом, а потом звезданет им что-то в башку, и как начнут буянить.
Спасибо, мужики! «Головорез» от души поблагодарил разговорчивый медицинский персонал и тут же воспользовался полученной информацией.
– Штаб… – простонал он.
– Чего? – навострили уши санитары.
– Мне нужно в штаб. Сообщить… Немедленно сообщить… – Грабовский начал шарить руками, словно ища, за что бы уцепиться.
– Лежи-лежи, – один из санитаров придержал его за плечо. – Доедем в госпиталь, там и сообщишь.
– Вы не понимаете! – вскричал резко пошедший на поправку раненый. – Это срочно. Это чрезвычайно важно!
– Лежи, а то…
Санитар не успел досказать, что будет непослушному больному за нарушение постельного режима, так как получил сильный удар ногой в грудь. Медик опрокинулся на спину, а тележка резко рванулась вперед. Коллега потерпевшего санитара так опешил, что не предпринял ровным счетом никаких действий. Он стоял, открыв рот, и удивленно переводил взгляд то на одного, то на другого участника потасовки.
Грабовский же, наоборот, медлить не стал. Он перекатился набок и нелепо, как и полагается только что пришедшему в себя человеку, грохнулся на пол.
– Немедленно в штаб! Помоги мне встать, тыловая ты крыса!
Такое оскорбление медик стерпеть не смог. На лице его отразились отвращение и гнев.
– Сам вставай, урод!
