– Ты часть семьи, – решительно сказал Ник. – И ты не виновата, что погиб твой друг. Он погиб как воин, это хорошая смерть для мужчины. Он защищал своих родных, и мы все будем помнить о храбром воине со станции Моаг. И ты тоже будешь помнить. Он тебя спас, и ты должна дорожить этим. Мы принимаем тебя, и ты теперь наша. Потому что у тебя на руке браслет нашей семьи.
Ник осторожно взял ладонь Эммы и быстро завязал вокруг запястья кожаную веревочку.
– Вот эту веревку делал мой отец, когда был жив. Он тоже погиб, сражаясь за семью, и мы помним его. Это раньше был мьёк. Мы так называем больших животных, которые дают нам молоко. Это был наш, домашний мьёк, мы выкормили его с рук, когда я был совсем маленьким. Я тоже кормил его. А после мьёк прокормил всех нас, когда была нужда. Его мясо мы съели, из его шерсти сделали одеяла и одежду. А из кожи сделали палатку. И сделали такие шнурки, на которых есть бусины из цветных камней пустыни. И ты теперь одна из нас и всегда будешь одной из нас.
Эмма промолчала. Она не знала, что надо сказать. Наверное, ничего.
Наверное, лучше промолчать. Потому что в голосе Ника, в его словах звучало то, чего были лишены дети станции. Нику есть чем гордиться, у него есть истоки. Ориентиры в этом мире. И когда он чувствует себя одиноким или слабым, он прикасается к браслетам и думает о своей семье.
Может, детям со станции тоже надо заиметь такие браслеты?
2
Ник поднялся, протянул руку Эмме.
– Давай еще посмотрим, что тут есть. Кроме этого ангара еще что-то должно быть.
Эмма взглянула в непроницаемо черные глаза с густыми ресницами и вдруг поняла, что глупо краснеет. Что ей становится жарко и хочется почему-то улыбнуться.
Она отвернулась, пряча смущение, молча кивнула.
Они двинулись по светлым коридорам, Ник заглядывал в каждую нишу, в каждый поворот.
– У тебя странное имя, – заговорила наконец Эмма. – Оно похоже на английское. Ник – так англичане раньше называли мальчиков. Мы проходили в школе. Сейчас этого народа не осталось, люди на планете смешались.
– Это не полное мое имя. В нашем племени мальчикам давали имена после специального посвящения в храме. Звездный свет попадает через крышу храма и отражается от старинных колонн. Он помогает нам всегда помнить, кто наши предки и что они заповедали нам. Когда я родился, высоко поднялась планета Буймиш, жители моего племени называют ее Симели-Ник. Меня назвали в честь этой планеты. Давняя традиция. Полное мое имя Гайен-Симели-Ник. Мама называла еще длиннее, но это семейные названия, их не принято произносить вне дома.
– Гайен-Симели-Ник, – повторила Эмма. – Довольно красиво звучит. А у меня есть фамилия Раум. Эмма Раум.
– Что значит твоя фамилия? И что значит твое имя?
– Ничего. Сейчас ничего не значит. Меня просто так назвали. Возможно, имя выбирали роботы. Оно ничего не значит.
– Тогда я буду звать тебя Эйми-Ная. Эйми – это когда поют. Когда поют без слов, мелодия только звучит. А Ная – так называют девушек-воительниц. Твое имя будет означать «музыка битвы» в переводе на ваш язык. Нравится?
– Ничего себе. Конечно нравится. Только это все странно звучит… – заулыбалась Эмма.
– Ты теперь одна из нас. Это хорошо звучит, Эйми-Ная, – заверил ее черноглазый Ник.
Миновав очередной поворот, они добрались до следующей кабины с системой управления. Поблескивали темные мониторы, сияло во всю стенку окно.
– Еще одна рубка. Это интересно, – заявил Ник и тут же включил мониторы. – Это система связи. Она небольшая, судя по объему. Замкнутая. Мы можем связаться с Первой станцией и со Второй станцией. Здесь есть позывные и пароли, здесь все. Мы с тобой находимся на Третьей станции, Эйми. Давай разберемся, что тут к чему.
– Что означает эта нумерация? Что это за станции? – не поняла Эмма.
Ник между тем включил систему, начал разбираться в файлах и записях.
– Когда-то давно люди пытались восстать, – принялся он объяснять. – Они воевали друг с другом. Ты знаешь, люди всегда воюют. Тогда существовали три станции, на которых люди доброй воли пытались отстоять свое право на свободу. Так говорят, знаешь…
Ник еще немного повозился с файлами, поднял голову и продолжил:
– Люди желали отвоевать себе планету Земля, чтобы жить на ней.
– Чтобы планета принадлежала им? Отвоевать друг у друга? Ничего не вышло. – Эмма покачала головой. – Теперь Земля принадлежит роботам. А должна принадлежать нам…
Эмма вдруг подумала, что сейчас у нее нет родного дома. Нет ничего, что она могла бы назвать своим. У Ника есть планета, где живут его родные, стоят их примитивные палатки и водятся смешные большие животные, дающие молоко и шкуры. И этих животных он тоже может назвать своими.
А у Эммы нет ничего. Она просто зависла в далеком и огромном космосе на странной глюченой станции и пытается выжить. В который раз пытается выжить.
Она не знала, что ее ждет в будущем, она не владела настоящим. И только храбрый и ловкий Ник назвал ее своей и обещал принять в семью.
Может, это и есть тот самый нужный путь, благодаря которому она однажды обретет дом?
Будет ли это планета Земля? Или человечеству следует искать другую планету?
Эмма не знала ответов на эти вопросы и не знала, что ее ждет.
Но одно Эмма знала наверняка – все дети со станции Моаг будут до конца бороться, чтобы обрести собственный дом. Чего бы это ни стоило…
И если придется для этого оживить заброшенные таинственные станции, так они и сделают.
Эмма вздохнула, придвинулась поближе к Нику и начала помогать ему.
