Да, это было, все перечисленное. И его мать, действительно, была не самой сильной и не самой смелой женщиной, всю свою жизнь завися от мужчин. Сначала от своего дяди, до замужества, пока была имперской принцессой, потом от отца, принца Венеры дальней боковой ветви, который никогда ее не любил, а после его гибели уже от него, от сына, ибо она на самом деле оказалась неспособна править страной, оставшись в одиночестве.
Но он не может мстить, не может отвечать на обиды, как бы эта дрянь его не провоцировала. Потому, что это неправда, он не неудачник.
Его решение по сути да, предательство, удар в спину, после тридцати лет союза. Но это не месть, и тем более, не месть за маму. И он обязан доказать это сидящей перед ним паршивке. Но если сейчас сорвется, если перейдет на крик и позволит старым страхам и ненависти взять верх, он никогда не докажет обратного. И это будет ее победа, решающая и окончательная, победа Веласкесов борьбе с Давила.
— Ты не права, дорогая сестра, — улыбнулся он, почувствовав, что, наконец, отпустило. Действительно, отпустило — при слове «дорогая» его впервые внутренне не стошнило. — Не права, это не обида. Наши матери простили друг другу всё. Это случилось после убийства отца, им стало нечего делить. Мы с тобой? Да, нас так воспитали, вечными противниками, вечными соперниками. Но я не ненавижу тебя, милая Лея. Это спорт, кто лучше, но не желание наказать за былое.
Вы останетесь одни не потому, что кто-то когда-то кого-то обидел, а потому, что Империя выросла, возмужала, встала на ноги. И ей больше не нужна ничья опека.
Мне жаль, Лей, но это так.
Лея вымученно вздохнула. Ее улыбка померкла, да в ней больше и не было особого смысла. Она проиграла, по всем фронтам. Как битву дипломатическую, так и гораздо более важную, личную, битву всей своей жизни.
* * *Несколько долгих секунд я не мог понять, что он сказал.
— Что-что, простите?..
Виктор Кампос, криминальный хефе, дон, хозяин почти четверти преступного мира огромной Альфы, покровительственно улыбнулся.
— Я говорю, мне нужен преемник. Долго думал над этим вопросом и решил предложить им стать тебе.
Не буду описывать траекторию моей челюсти, но в итоге она оказалась гораздо ближе к земле.
— Но я…
Я сидел и блымал глазами. Я был точно уверен, что это шутка, розыгрыш, иного быть не могло, но лицо моего собеседника выражало убийственную серьезность.
— Я знаю. — Он усмехнулся. — В это трудно поверить, особенно после ваших… Разногласий с Бенито. Но понимаешь, хефе — не просто авторитет теневого мира. Он не бандит, не вор, не камаррадо с окраины, он — дон. А дон — совершенно иной уровень с иными требованиями. Не важно, кем ты был ранее, важно, что ты потянешь. А ты потянешь.
Я потихоньку приходил в себя. Разум возвращался, как и осознание, что все, сказанное сеньором Кампосом — правда. К слову, сам он так и стоял у окна, смоля свою вонючую сигару, внимательно оценивал меня: мое лицо, жесты, мимику — как отреагирую на подобную новость. Да, это проверка, весь наш предшествующий разговор. И, к сожалению, я ее прошел.
— Что ты знаешь о криминальном мире?
Вопрос завел в тупик.
— Если честно — мало что, — признался я.
— Рассказывай, что знаешь.
— Ну… Город разделен на кварталы, сферы влияния. Каждый квартал курирует определенная банда, эскадрон. Эта банда «охраняет» тех, кто работает на ее территории — бизнесменов, магазины, торговые точки. Это низшее звено. Следующий уровень — авторитеты, команданте. Они курируют банды, решают спорные вопросы, все такое. И самая верхушка — доны. Их всего несколько и они определяют стратегические задачи, курируя команданте. Вот, собственно, и всё…
Дон Виктор, дон как в прямом, так и в переносном значении слова, задумался, на губах его играла довольная улыбка. Да, наивное рассуждение, стереотипное, позабавило его, но ключ здесь слово «стереотипное» — мало кто из обывателей может рассказать больше.
— В чем-то ты прав, — согласился он. — Но уровней не три, больше. Гораздо больше! Сотни! Что такое «мафия» по определению?
— Это преступное сообщество, пустившее корни во власть, — сам же ответил он. «Власть», Хуанито. Вот ключевое слово, а никак не слово «криминал». У банды нет власти, нет своих людей «где надо», а если и есть, то это мелочь. Бандитов ловят, сажают, расстреливают — потому что они бандиты. Членов мафиозной семьи посадить или расстрелять почти невозможно.
Потому, что государство не может расстреливать само себя, а члены семей и есть государство. У семьи свои люди во всех кругах, сами ее представители как правило крупные должностные лица.
— Мы везде, Хуанито, — подвел он итог. — Мы — раковая опухоль общества. Звучит гнусно, но, к сожалению, общество не может обойтись без раковых опухолей. Такова его природа, никто и ничто не может этого изменить. Причем любое общество, вне зависимости от времени, эпохи, государственного строя или технического уровня.
Это в наших генах, генах любого социума. Мы бессмертны, мой мальчик.
Я вымученно кивнул. К сожалению, он прав.
— Да, ДБ борется с нами, и даже одерживает небольшие победы, но это то же самое, что срубить голову гидре — на ее месте вырастет новая. Мафия — не бандиты, и не те, кто держит им «крышу». Мафия — это власть, третья после королевы и кланов. И как бы ты к ней не относился, это так.
Дон Виктор меня огорошил. Не то, чтобы я не знал этого, или не догадывался, но как-то так прямо…
— Теперь об уровнях, — продолжил он. — Да, территориальные сферы влияния есть — мелкие дворовые банды, эскадроны, которые «крышуют» районы. Их курируют банды покрупнее, бандеры, а тем не дают спуску доны. Но есть, например, наркоторговля. Это свой, особый уровень, даже бандеры в нем лишь низшее звено. Есть проституция: этот уровень еще более разнообразен, огромен и совершенно не похож на любой другой. В нем тысячи собственных нюансов, и территориальное деление почти не играет роли.
Есть рабство. Да-да, не делай такие глаза, и оно есть. Всё есть. Есть особые клубы, для избранных, в которых богатые люди могут получить удовольствие… Скажем, не подпадающее под стандарт. С девочкой лет восьми — десяти, например. Или мальчиком.
От последней фразы меня передернуло, я через силу подавил в себе тошнотворный приступ, но дон Виктор его будто не заметил.
— А еще есть связи с общественностью, с различными организациями, фондами, и это свои, независимые уровни.
Есть важные люди в силовых структурах, префекты, губернаторы, депутаты, политики, от решений которых зависят те или иные вопросы, связанные с бизнесом семьи. Всех этих людей надо правильно мотивировать, и это тоже отдельный сегмент, из которого состоит мафия.
