— Начинаю проверку, — голос Брана звучал странно замедленно, глухо. Будто спит на ходу — пришло глупое сравнение.
— Побыстрее, Бран!
— Никаких инопланетных организмов на корабле нет. Все системы защиты функционируют правильно, — замогильным голосом доложил компьютер. — Обнаружены сбои в работе видеокамер в секторах 17, 18 и 19.
— Спасибо, Бран.
Тая предалась размышлениям. Инопланетян на корабле нет, только реалы и… Стоп! Может, кто-то в виртуальности воспользовался переходом в реальность и проник на корабль в голографической проекции?
Мысль заработала на полную катушку. Да, точно! Вон, и видеокамеры барахлят — виртуалы их сбивают, когда идут. Но что может быть нужно виртуалам в реальности? Они имеют доступ ко всему здесь и из своего мира. Ко всему… кроме открытого кусочка памяти Бома! Кроме фотографий и обрывков дневника, которые Дэну и Алу удалось выловить. Надо проследить за ними!
— Дэра, идем-ка в рубку, — приказала Тая. Отшельница подумала мгновение, потом радостно закивала.
«Хорошо бы узнать все до прихода спасательного модуля, — подумала Тая. — Дэн будет мною доволен. А главное, Ал просто обязан будет мной восхититься!»
Розовым коридором в обход оранжереи она направилась в главную рубку. Дэра по-паучьи тащилась следом, потом отстала, потерялась. Тая осталась одна.
ШелтонНаверное, за годы странствий в космосе, за десятилетия в заморозке, за столетия одиночества ему следовало отвыкнуть от родины, забыть ее, но…
Он все еще помнил Землю.
И эта планета, так не похожая на Землю, жестокая и наивно-честная в своем разделении на дневную и ночную половины, на родное и чуждое, поистине непревзойденная в разнообразии форм сосуществования живых организмов, родина телепатов, телекинетиков и крылатых людей, мир, где земные сказки — обыденная реальность, — эта удивительная планета вызывала в нем раздражение. Обескураживающая пестрота животного и растительного мира, болезненная для глаз землянина пестрота тел сенториан и совсем невыносимые и лишние — пестрота их лент, пестрота их мелодичной речи — все это было с одной стороны слишком, а с другой стороны бессмысленно. Да, Сента сейчас была лишь материал, разнообразный, но неструктурированный, бесцельный. Сенте еще только предстояло стать чем-то.
«И я сам положу начало изменениям», — подумал Шелтон. Эта мысль наполнила его силой и решимостью. Он все еще помнил Землю и помнил, во что ее превратили джийане. Что ж, Земли нет, значит, не будет и Джийи. Око за око. Смерть ваших детей за смерть моих! И поможет в осуществлении мести последнего землянина Сента. Старый план все еще можно было претворить в реальность.
В катастрофе у Сенты, тогда еще просто объекта 404, Шелтону посчастливилось уцелеть. Из спасательной капсулы он видел, как крейсер джийан забрал покалеченную «Красавицу» в гипер. Связь с кораблем оборвалась, но Шелтон верил, Антон еще не сказал своего последнего слова. И союзник из джийан снова объявится, тогда они и закончат… — а пока он философски решил улечься в криосон. Он поставил на обшивку картинку небольшого астероида, отключил маячки, запустил капсулу по длинному эллипсу вокруг солнца 404-ой и спокойно проспал сорок лет. Его разбудили позывные Джийи. Старый союзник искал землянина, и Шелтон откликнулся. Джийанин сообщил, что «Красавица» обнаружена в районе объекта 677, в команде корабля Дэра, шесть реалов и все та же виртуальность. Что ж, раз все в сборе, пора приниматься за работу.
Шелтон решил начать с темной стороны планеты. Но прибытие капсулы вызвало волну мутаций, ему тут же пришлось спасаться от армии стражей. Спустя время он отыскал базу земной экспедиции, оставшуюся от единственной высадки в компании Эммы и Леры. Там он провел ряд очень важных опытов, лучшим образом подтвердивших старую теорию. Вдохновившись этим, вволю поэксперементировал с тканями и энергополями, выполняющими роль защитных барьеров, и скоро вычислил их оптимальную комбинацию. Теперь Шелтон был готов к встрече с местными жителями.
Капсулу он оставил на базе на темной стороны планеты, а сам в вездеходе отправился на светлую. К сожалению, и здесь первоначальной волны мутаций избежать не удалось, но лагерь в пятистах километрах от Границы Шелтон уже установил по всем правилам, так, чтобы ни единой частички чуждого не утекло во внешний мир. А, установив, принялся ждать аборигенов. Местные телепаты рано или поздно сообразят, что с разумным чуждым, во что бы то ни стало решившим задержаться на их крайне негостеприимной планете, лучше всего установить некоторые соглашения.
Пока было время, он занялся изучением сенториан и их мира. В обычаях и законах местных жителей причудливым образом переплелись как категории, близкие землянам, так и вовсе чуждые им.
На единственном материке планеты, двумя языками протянувшемся по обе стороны планеты с северного полюса и до экватора, кипела жизнь. Такого разнообразия форм живой природы землянин не видел нигде. Связаны между собой сенторианские существа были куда крепче и заметнее, чем на Земле, разумная жизнь также была объединена на уровне планеты. Никаких государств, никаких недопониманий между темной и светлой стороной. Планетой правили среброликие — представители каст телепатов, телекинетиков и крылатых разведчиков. Прозвали так касты из-за особого компонента их преображающего зелья. Он придавал коже в области лица, стоп и кистей серебристый оттенок, с годами проявляющийся все ярче.
Социум на уровне не самой сложной компьютерной игры, крайне примитивная экономика и техника, достаточно сказать, что дерево и металлы сенториане научились использовать совсем недавно, а до того в строительстве обходились примитивными закладками из грибков и кристаллов. Но дикарские черты в значительной мере компенсировались развитой биологией и биохимией, и знания об устройстве Вселенной у них были близки земным, не иначе благодаря предвидению всезнающих.
Сенториане жили семьями, где были отец, мать и до двух-трех двоен детей, пестуемых воспитателями. Роль нянек на себя брали родственники родителей либо подросшие старшие дети из тех, кто так и не определился с полом. Да, это была еще одна любопытная особенность Сенты. Пол ребенка здесь не закреплялся генетически, а определялся условиями внешней среды: климатом, особенностями питания, физической активностью. Родители сами выбирали, какого пола будет каждый из их детей, соблюдая единственное законодательно закрепленное условие: двойни должны быть разнополыми. Будущих мальчиков выращивали в холодных комнатах, кормили преимущественно мясом и заставляли до изнеможения упражняться в силовых дисциплинах, женский же пол предпочитал тепло, фруктовую диету, а из физических упражений — бег. Удивительно, но подобного комплекса жизненных условий было довольно, чтобы как тело, так и разум развились в мужском или женском направлении. Осечек у сенториан, в отличие от землян, не происходило. Правда, частенько бывало, что ребенок вырастал, так и не обретя признаков своего пола. Биологически это было, видимо, обусловлено тем, что для ухода за двойнями детей требовались еще одни руки, помимо материнских. Бесполые сенториане не обзаводились собственными семьями, а оставались в родительских, пестовать младших братьев и сестер. Всеми остальными правами бесполые пользовались наравне с определившимися. Правда, их крайне редко выбирали солнца высших и даже срединных каст. Но наибольшую оторопь у землян все же вызывала другая особенность сенториан. У большинства тварей, населяющих Сенту, была прозрачная кожа и слабопигментированные мышцы, и разумный вид не стал исключением. Сенториане рождались на свет прозрачными, похожими на диковиные стеклянные статуэтки с туманными тенями органов внутри. Младенцы сразу же получали порцию особенного зелья, придающего коже цвет. Оно содержало красящие пигменты и проникало глубоко в клетки кожи. На светлой стороне планеты предпочтение отдавали коричнево-желтому, на темной — молочно-голубому. В дальнейшем на кожу наносились особенные мази, придающие иные оттенки. Из них составлялись узоры и целые картины. На светлой стороне Сенты такой боди-арт считался вполне достаточной формой одежды, на темной, более холодной, жители дополнительно кутались в меха и шкуры, но о декоративной и этической функции одежды задумывались едва ли.
