Волас мог этого и не спрашивать. Но совсем недавно Аркад подметил, что в последние разы общения с Воласом Защитник стал более живым и близким для него существом – в его мыслеобщении с Аркадом появился оттенок веселой ироничности. Поэтому Аркад не стал отвечать на последний вопрос.
– Я же в это время попытаюсь найти вход в ее энергетическое пространство. Увидимся уже на базе. Если я не смогу взять под контроль ее энергетический центр управления, то нам придется ее уничтожить. В таком случае вы должны будете немедленно ее покинуть. Я дам сигнал. Если все понятно, то разделяемся и вперед!..
Спасти электронный разум базы-матки им не удалось. У него неожиданно для них оказалась сильная защита. Видимо, за тысячелетия своего блуждания по космосу искривления в программе привели к таким необратимым изменениям, что даже если бы разум базы захотел, он не смог бы противостоять позывам больного рассудка. Электронный разум базы слишком долго оставался больным. В случае поражения или проникновения в его программу другого, чужого, разума, у разума базы был единственный выход – самоликвидироваться.
Когда они проникли в центр управления базой, ее электронный разум уже затухал. Не справившись с проникшими в его мозг чуждыми сигналами, последним усилием он дал команду на саморазрушение. Остановить процесс было уже невозможно. Было видно, как затухают импульсы в каждой из пластин, составляющих "шкуру" базового мозга. Слой за слоем, платы становились просто мертвыми керамическими плитками. Процесс отмирания шел очень быстро. База сохранилась, но она стала мертвой. Она превратилась в машину, какой и была в момент своего создания, в которой отсутствовал разум и которая теперь могла функционировать и выполнять команды разума лишь извне. Их миссия в этой планетарной системе завершилась…
* * *
– Арк, на время мы с тобой вновь расстанемся. Вернись к своим друзьям. А мне надо обследовать еще одну систему. Твоего нового друга Бера и его бывшую базу я возьму с собой. Его я тоже буду учить, как учил тебя. Когда-нибудь, научившись защищать всякий разум, он будет тебе хорошим помощником, после того, как я уйду совсем. А пока – наслаждайся эмоциями, которые дает тебе телесная оболочка. До встречи!
Аркад ничего не успел произнести вслед. Да это было и не нужно. В момент рождения его мысли и его чувства Волас уже их знал. И еще он также знал, что Арк, его воспитанник, глубоко ему благодарен. Даже не за то, что теперь Аркад обладал такими, по земным меркам, необыкновенными способностями. А скорее за то, что он, Защитник, научил Арка уважать и любить разум.
Они быстро исчезли с обзора его сенсоров в океане бесконечности, растаяв как искорки, как тают снежинки в неожиданную оттепель поздней осенью, опустившись на все еще теплую землю. Он остался один, капля плазмы в необозримом Космосе. Впрочем, не совсем один, у него есть друзья. Теперь у него две сущности, и обе имеют друзей и соратников. Одна из них, в которой он сейчас пребывал, через
некоторое время, когда он вернется к своим земным друзьям, опустится в глубокий сон. Но тогда же проснется его другая, физическая, земная сущность…
Оценив положение звезд, определив направление, Аркад устремился к той точке небесного свода, где располагался астероид с домом, теперь с его домом, в котором поджидала его златовласка, Анхел…
Для стороннего наблюдателя на темном своде космоса он промелькнул как болид, упавший на один из астероидов Солнечной системы. Он вернулся на свою базу. Как и в первый свой раз, в глубине скалы Аркад медленно возвращался в свою земную оболочку. Его вторая сущность медленно просыпалась, в то время как память оставалась единой.
Поднявшись из "витокейса", как в шутку обозвали его друзья установку для анабиоза, Аркад активировал другие секции, спрятанные в скале; дал сигнал на вывод стайдера из ее глубин на поверхность астероида. За считанные мгновения он добрался до той части астероида, где располагался его дом.
Нажав на красную кнопку своего опознавателя, Аркад отключил энергию стайдера. Все, он дома. Конечно, глубоко в своем сознании он постоянно касался неспокойной мысли и неоднократно пытался вытащить ее на поверхность, чтобы решиться на что-нибудь определенное. Но каждый раз он как бы нехотя отступал, даже не подавляя ее, а только с сожалением уходил, понимая неразрешимость этой проблемы. Да, и действительно, что для него было "домом"! Те ли космические миры, в которые он отправлялся из обустроенного жилища на одной из ближайших к Солнечной системе планет?
Какой-то конкретный из них, – в конце концов, в каждом из них он оставлял не только частичку своей души, но, возможно, и физическое свое наследство? Или же его дом на том, первом астероиде, куда он когда-то бежал вместе с Альбертом и его друзьями от властей Земли? А может, его дом на самой Земле, где прошла его юность? Что еще означал этот его дом для него, как не временное, хотя и приятное пристанище, да еще, пожалуй, место свидания с хорошенькими девушками во времена его юности?
Очередное, необычное путешествие в созвездие Девы к ее Спике в качестве уже космического странника впервые захватило его душу в тиски, в пределах которых он лишь однажды томился, не получившей последствий любви к давней, земной подружке. То время ушло. Теперь здесь, в его доме, у него есть Анхел. И сам Аркад не мог для себя решить, что означает для него эта златовласка. Он лишь точно знал, что в данный период его жизни его дом – это обустроенный им кампус здесь, на этом астероиде, на котором ждет его Анхел.
И вот он вернулся. Легкий ветерок коснулся волос Аркада, словно напоминая об очередном странствии, когда Аркад, окинув взглядом зеленовато-синее пространство за открытым куполом ангара, нажал на опознаватель, закупоривая ангар.
Был ранний час, и в кампусе еще спали. Только слышался шелест движения охранявших его роботов. Сам ангар находился внутри, в расширенной западной части комплекса, будто прислонившись задней стенкой к небольшой скале. Бросив на него последний взгляд, поправив на груди талисман, когда-то подаренный ему ни во что не верившим Альбертом, Аркад направился к главным жилым строениям.
Сжигаемый нетерпением, Аркад вошел в спальную комнату. В первых оранжевых лучах местного искусственного светила, заменявшего им солнце, на низкой широкой кровати разметались золотые волосы Анхел. Пунцовый рот крепко сжат, в уголках проступили горестные морщинки. Несколько минут Аркад любовался этой картинкой, с трудом сдерживая желание схватить своими крепкими руками гибкое стройное тело.
Но вот затрепетали ресницы, и огромные голубые глаза Анхел с изумлением воззрились на Аркада.
