class="p1">– Ну-у, – задумался Ярик. – Если люди изменились, то они, понятно, меняются в глазах других.
– А я не утверждаю, что люди изменились… Это трудно объяснить. Человек-то сам, может, резко и не изменился, но в какой-то момент ты вдруг начинаешь видеть его иначе. И все! Это для тебя уже как будто другой человек. Чужой! Человек!
– Просто так, вдруг?! – Ярик пытался подобрать что-то похожее в памяти, но беспричинность оказывалась слишком сильной степенью свободы. – Причина есть всегда! – попытался убедить он Митька.
А где-то по периферии мысленного процесса обоих друзей стелилась полуощущениями практически одинаковая мысль. Каждый из них медленно додумывал ее части. И попытайся они произнести все вслух, у них могла бы выкристаллизоваться некая истина или хотя бы просто причина, объясняющая, почему человек, увы, способен бросить то, что у него есть. Бросить, даже не имея уверенности, что сможет найти что-то лучше. Конечно, люди не хотят верить, что уже имеют лучшее из того, что может быть. Они не готовы смириться с парой недостатков…
Но каждый из них продолжал витиевать вежливый разговор. Ярик пытался ненавязчиво узнать подробности и в меру допустимого повлиять. Митек старался уйти от ответов, так чтобы это не было слишком заметно.
– Так уж и всегда?! – не столько возразил Митек, сколько воспользовался возможностью увести разговор.
– Если ее нет, то это просто ты ее не знаешь. Или не осознаешь. Или не хочешь ее признавать, – рассуждал Ярик. – Так что, давай разбираться.
Ярик бегло махнул взглядом на своего пассажира и обратил внимание на его выражение лица. Митек не сразу ответил, а Ярик не стал сразу сбивать его с мысли.
– Может, не просто так, продолжил, наконец, Митек. – Может, все-таки какая-то мозаика, наконец, сложилась. Что-то словно щелкнуло, переполнилось, не знаю…
– Это ты где-то начитался парапсихологий всяких что ли? И думаешь, что все стали другими?
– Ничего я не читал и ничего не думаю. Тем более обо всех. Говорю, как ощущаю. Я же говорю, самого пугает.
– Мне кажется, ты все-таки все очень далеко заводишь! А был ведь когда-то нормальным материалистичным археологом! – гы-гыкнул Ярик.
– Завожу? Не знаю… – выдохнул Митек. – Но зато я, наверное, теперь знаю другое…
Ярику пришлось посодействовать, чтобы Митек не перевел задумчивую паузу в разряд «ну, значит, можно и вовсе не отвечать».
– Да? И что?
– Когда зайдешь слишком далеко, оттуда уже кажется, что некуда возвращаться, – проговорил Митек, постепенно замедляя речь.
Снова тишину пришлось разрывать.
– Ну, и что теперь? Ты-то, я надеюсь, все-таки планируешь возвращаться? – многозначительно спросил Ярик, осознав, что ситуация все-таки не такая уж и простая.
– Да что теперь! Пойду седня куда-нить в кабак, – приободрился голосом Митек, – подцеплю бабочку какую-нибудь. Тебя, извини, не приглашаю! – улыбнулся Митек, намекая на известные обстоятельства.
– Ты пользуешься такими услугами? – удивился Ярик.
– А что делать? – удивился Митек. – Секса хочется чаще, чем общения с девочками.
– Ну, вы хотя бы разговаривали?
– Пробовали, – попытался сократить разговор Митек.
Ярик справился с очередным перекрестком, давая Митьку возможность самому передумать.
– А Нонна говорит, что не пробовали, – наконец разочаровал Ярик Митька тем, что разговор не закончился.
– А, так ты все-таки все знаешь! – зацепился снова Митек.
– Нет, Мить, не все, – с грустью сказал Яр. – Ну, что-то мне все-таки было дозволено узнать! Тамилка жалуется, что ты ей всегда что-то не договариваешь. Ей не просто тебя понимать.
– Неужели то, что я делаю, имеет меньшее значение, чем то, о чем я не говорю? – вспыхнул Митек? – Я тоже ее не понимаю!
… Что не так уж и редко бывает у людей. Параллельный разговор каждого с самим собой продолжался. Говоря о непонимании, можно предположить так же и нежелание понять. И в результате люди считают минусы, перевешивающих все преимущества. А их зачастую больше, но их заслоняет собственный эгоизм. То, что ему не нравится, он видит как под лупой с прожектором. А все остальное для него мелочи. И, конечно же, надежда, что где-то есть идеал, гонит человека на авантюру поисков. Эгоизм и надежда – гремучая смесь.
– Говоришь-то ты правильно, – одумался Ярик. – Но почему со мной? А ты ей об этом говорил?
– Не помню.
– Ну, так скажи!
Митек молчал, делая вид, что думает. А может и правда думал, Ярику, не имея возможности разглядывать собеседника, не удалось это понять.
– Или вы больше не встречаетесь? – настойчиво не давал закончиться разговору Ярик.
– Не встречаемся, – проугрюмил Митек.
– Позвони Тамиле, – отчасти советуя, отчасти командно предложил Яр.
Никак не заканчивавшийся разговор уже начал раздражать Митька. Но он не хотел переходить на резкости и грубости, и уже старался сдерживаться, понимая, что Ярик это делает не из худших побуждений.
– Я вынужденно подвергаю твою просьбу непониманию, – в своем духе ответил Митька.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил? – не унимался Ярик.
Митек снова творил многозначительную паузу.
– Так я позвоню!
– Не стоит, – тихо, но все-таки прорвало Митька.
– Что значит не стоит? Ведь вы в самом деле подходите друг другу, что с вами произошло? – теперь вспыхнул Ярик.
– Я уже все рассказал, – выдохнул Митек.
– По-зво-ни ей! – давил Ярик
– Нет. Не буду, – лаконично закончил Митек интонацией, в очередной раз не предполагающей продолжения.
– Так значит, по девочкам? – неожиданно взял другую палитру настроения Ярик. – Ладно, поговорим еще о тебе и твоем поведении, – засмеялся он, – созвонимся.
Я сейчас сворачиваю налево. Тебе, я так понимаю, туда уже не надо. Тебя где здесь лучше высадить? – спросил Ярик, пытаясь перестроиться в правый ряд и одновременно поднять тон разговора.
– Да вот возле башни нормально будет. Я практически уже дома. Спасибо, что подбросил.
– Всегда рад! Ну, я тебе позже позвоню, поговорим еще. Имей в виду! Пока, дружище!
– Пока! Ты мне сегодня здорово помог!
Виолетта вернулась домой, где ей на встречу кинулось самое верное, после мамы, конечно же, существо в ее жизни. Виолетта сняла ботиночки с раскапризничавшейся по погоде дочки и, взяв ее на руки, направилась в комнату. Но разве можно пройти мимо глаз прождавшей весь день собаки? Виолетта погладила ее одной рукой по голове, потрепала холку и позволила облизать себе одно ухо. От мокрой щекотки она втянула шею в плечи.
– Ах, ты мое неспокойство! Обещаю, Бубён, сегодня я пойду с тобой гулять. – Бубён, стоя во весь рост на задних лапах, практически обнимал Виолетту, державшую на руках дочь. – Да, мой белый. Я пойду, а не этот пузатый тихоход. И мы набегаемся с тобой, насколько тебя… – Виолетта поняла, что обещает, наверное, слишком много, – …насколько меня хватит.
Осторожно расстегнув уснувшей во время прогулки дочери
