притормозил и задумался. У ачей, конечно, скверный нрав, но благодаря острым клювам это не их проблема. К тому же привычка нападать стаей делает крайне рискованной любую попытку вмешаться в их жизнь. Но раз перевоспитать ачей невозможно, остаётся либо выкашивать их к чёрту электрошокером, как делают хозяева планеты, либо создавать условия, при которых они сами начнут вести себя приемлемым образом.
«Так что мне, собственно, от них надо? — спросил Джеф сам себя. И сам же себе ответил: — Чтобы не мешали нам добывать жратву и не дырявили водопровод. Хм… А ведь к Мэри в огород ачи не лезли. Не едят они картошку, рис и прочую растительную дребедень. А я, если честно, с удовольствием не ел бы камышовые корни и рапанов. Но тогда мне надо сажать больше разной съедобной ботвы. И послушаться, наконец, Майкла, завести кур. А что касается водопровода… Карл чертовски прав, вода общая. Если брать её из источника в лагуне, пользоваться ею мы с ачами будем на равных, крысиных правах».
Карл с Мэри позади дома мяли сухой камыш: Мэри укладывала снопики в каменный жёлоб, Карл трамбовал их пестом. Джеф подошёл, посмотрел, как легко Карл орудует тяжеленной наскоро обточенной каменюгой, и буркнул примирительно:
— Я погорячился насчёт порток. И насчёт ачей. В самом деле, пусть живут.
Карл кивнул и продолжил работать, мурлыча себе под нос:
— Чада Божьи, внемлите: я правде Господней учить вас готов.
Вы ведь любите жизнь, видеть жаждете добрые дни?
Языки удержите от зла и от дерзостных слов,
Только благо творите, и будете вы не одни…
— Слушай, — перебил его Джеф, — мне тут пришла в голову интересная мысль. По-моему, у нас слишком много земли простаивает впустую.
— Разве?
— Ну да. В самом деле: в дурацкое каменное корыто, оставшееся от фундамента, свалили не меньше десяти тонн грунта, а используется толком лишь верхний слой. Остальное пропадает зря.
Карл в притворном удивлении приподнял брови.
— И что же ты собираешься делать со всей этой землёй? Засадишь картошкой?
— Например.
Взгляд Карла сделался озорным.
— А поливать будем по очереди, из ведра?
— Ничего подобного. Проложим по-другому трубы автополива.
— Резервуар маловат. Да и как бедные ачи справятся с необходимостью выпивать по полбака не один, а три раза в день?
— Ладно тебе, хватит ёрничать. Ты вот каждый день лазаешь в лагуну с камышовыми трубками, и ничего. Но может, лучше протянем нормальный водопровод от источника к дому? Землю из фундамента выгрузим, разложим снаружи, лишние щели замажем — и проведём в яму трубу из родника. Получится небольшой прудик. А чтобы он не переполнялся, сделаем из верхней части сток прямо в лагуну. Ачам понравится, они на своих островах пьют проточную воду, а не стоячую, из луж.
Карл чуть задумался, а потом ответил серьёзно:
— Может, и выйдет… Только потребуется довольно много работы. Давай не сейчас.
— Как, неужели даже тебе иногда бывает лень? — усмехнулся Джеф. — Я-то надеялся, что ты немедленно приступишь к делу.
Карл воздел палец к небесам и веско заявил:
— У меня рыба.
— В смысле?
— Сельдь нагуляла жир и идёт к мелководьям нереститься. Я в это время обычно перебираюсь на Солёные камни, вялю рыбу про запас.
— А чем тебе тут не нравится? Лови себе с пристани да вяль.
— Половину растащат ачи. На Солёных камнях спокойнее, туда они не спускаются, потому что там нет пресной воды.
— Это далеко?
— Не очень. Если вылечу с ночным бризом, к утру буду на месте.
— А когда думаешь возвращаться назад?
— Недели через две, — и Карл снова принялся мять сухой камыш, мелодично и беззаботно напевая себе под нос:
— Твердыня наша — вечный Бог,
Он — сила и защита.
Из бед Он выйти нам помог,
В Нем наша жизнь сокрыта…
Джеф поморщился, тряхнул головой, отгоняя раздражение:
— Хорош, а? Ну в самом деле! Не понимаю, как в одной голове дельные мысли мирно уживаются со всяким средневековым бре…
Карл поднял из жёлоба пучок камыша, резко встряхнул его. Во все стороны полетела пыть и щепки костры. Джеф, зажав нос, смеясь и фыркая, шарахнулся прочь, а Карл промолвил ему вслед с хитрой улыбкой:
— Божьей милостью, друг мой Джеффри, Его благоволением.
Вечером Карл, действительно, вытащил с чердака своё старенькое крыло, нагрузился верёвочными снастями, провизией и флягами с водой и улетел. На острове сразу же сделалось как-то пусто. Днём Джеф привычно возился по хозяйству, но вечерами, которые теперь проходили куда однообразнее и тише, он стал замечать, что скучает. Мэри тоже заметно приуныла. Джеф по старой памяти пытался скрасить их посиделки игрой в карты, но выяснилось, что Мэри не помнит даже самых простых правил. Пришлось перейти на самодельное домино.
На третий не то четвертый день перед тем, как лечь спать, Мэри вдруг заметила:
— Скучно без него.
— Угу, — вяло согласился Джеф.
Мэри выглянула за дверь, с надеждой посмотрела в небо, а потом вздохнула разочарованно и, понурив голову, возвратилась в кухню.
— Не сегодня, — сказал Джеф. — Карл должен вернуться через две недели, а пока ещё даже одна не прошла.
— Но он ведь прилетит? — спросила Мэри с надеждой.
— Непременно, — уверенно соврал Джеф. — Обещал — значит, прилетит.
— И не опоздает?
— Нет.
— Знаешь, что? — проговорила Мэри робко. — Давай спать прямо здесь, вместе. Мне страшно одной.
Джеф кивнул — и невольно поёжился от ощущения, что всё это уже было.
Дни утекали незаметно. Джеф разметил будущие грядки, начал понемногу засыпать их землёй с того края, где они с Мэри уже собрали салат, редиску и лук. В одиночку дело продвигалось медленно, но торопиться, пожалуй, не имело смысла: картошку копать было рано, к тому же следовало крепко подумать, куда пересаживать ростки яблонь. Начать копать жёлоб для прокладки водопровода Джеф тоже не мог, потому что не знал в точности, где на дне лагуны открывается труба.
