— Вы говорите о повреждениях, которые мы получили у Ретрансляторов? Сломанные шипы гипердвигателей? Как они держат?
— По всей видимости, превосходно. Мы еще не пытались прыгать быстрее чем на восемьдесят процентов максимальной расчетной скорости. С другой стороны, у нас нет хороших средств диагностики. И вполне допустимо, что серьезное повреждение может обнаружиться в любой момент.
— Допустимо, но маловероятно, — добавила Зеленый Стебель.
Равна кивнула головой. Учитывая все обстоятельства, не было смысла волноваться из-за проблем, которые от них не зависели. Там, на Ретрансляторах, она рассчитывала на полет в течение тридцати или сорока дней. А теперь… мальчику на дне колодца придется проявлять храбрость довольно долго, как бы ни хотелось ему иного. Что ж, значит, время для плана «Б». Время для того, что мог бы предложить человек вроде Фама Нювена. Равна оттолкнулась от пола и устроилась рядом с Зеленым Стеблем.
— Хорошо, значит, мы можем рассчитывать в лучшем случае на сто двадцать дней. Если же дрейф Зон станет сильнее или если нам потребуется ремонт… — А где? Это может быть задержкой, но вряд ли непреодолимым препятствием. Перестроенный «Внеполосный» можно было отремонтировать даже в Нижнем Крае. — …то даже и двести дней. — Равна посмотрела на Синюю Раковину, но он не стал вставлять свои уточнения и разъяснения. — Вы оба читали сообщения, которые шлет этот мальчик. Он говорит, что местный народ будет вот-вот завоеван, и, может быть, меньше чем за сто дней. Значит, мы как-то должны ему помочь — и еще до своего прибытия.
Зеленый Стебель пострекотала ветвями, что Равна восприняла как выражение озадаченности. Она оглянулась на Фама и чуть возвысила голос. «Ну, ты, ты же должен быть в этих вещах экспертом!» Но вслух она сказала:
— Вы, наездники, быть может, с этим не сталкивались, но эта проблема встречалась в Медленной Зоне миллион раз. Цивилизации там разделены годами, если не столетиями полета. И они впадают в темные века. Становятся такими же примитивными, как эти создания. Стальные Когти. Потом приходят гости извне. И они за короткое время восстанавливают технологию.
Фам не обернулся, изучая звездное небо. Наездники чуть потрещали друг с другом, потом кто-то из них сказал:
— А чем это нам поможет? Разве восстановление цивилизации не занимает десятки лет? Кроме того, в мире Стальных Когтей нечего восстанавливать. Если верить этому ребенку, у этого мира нет прошлого. Сколько времени займет строительство цивилизации с нуля?
Равна отмела эти возражения жестом руки. «Не останавливайте меня, я уже разогналась».
— Не в этом дело. Мы с ними на связи. У нас на борту хорошая общая библиотека. Те, кто изобретают впервые, не знают дороги, они идут в темноте. Даже инженерам-археологам на Ньоре пришлось много изобретать заново. Но мы же все знаем про то, как строить самолеты и другие машины, мы знаем тысячи подходов. — Оказавшись вдруг перед лицом необходимости. Равна почему-то вдруг была уверена, что они смогут. — Мы можем изучить все пути развития, обойти все тупики. Более того, мы можем найти самый быстрый путь от средневековья до нужных изобретений, до тех вещей, которые помогут друзьям Джефри отбить всех нападающих варваров.
Равна внезапно замолчала, с улыбкой глядя сначала на Зеленый Стебель и потом — на Синюю Раковину. Но молчаливые наездники — это самая бесстрастная аудитория во вселенной. Трудно даже было сказать, смотрят ли они на нее. После паузы Зеленый Стебель сказала:
— Да, понимаю. И повторные открытия — настолько обычные явления в Медленной Зоне, что большинство их уже вполне может быть в библиотеке корабля.
И вот тут это и случилось: Фам отвернулся от окна. Поглядел через палубу на Равну и наездников. И впервые со времени отлета с Ретрансляторов он заговорил. И более того, его слова не были бессмыслицей, хотя их не сразу удалось понять.
— Ружья и радио, — сказал он.
— А… да. — Равна смотрела на него, не отрываясь. «Придумай что-нибудь, чтобы заставить его сказать еще». — А почему именно это?
Фам Нювен пожал плечами:
— Это сработало на Канберре.
Тут заговорил этот проклятый Синяя Раковина, зачастил что-то насчет поиска в библиотеке. Фам посмотрел секунду с ничего не выражающим лицом, потом отвернулся обратно к звездам. Момент был упущен.
— Фам? — раздался у него за спиной голос Равны. Она осталась на мостике, когда наездники ушли выполнять те мелочи, которые были решены в предыдущем разговоре.
Фам не ответил, и она, подождав, обошла вокруг него и заслонила звездный дисплей. Почти автоматически он поднял глаза к ее лицу.
— Спасибо, что ты с нами заговорил. Ты нам нужен сейчас, как никогда.
Все-таки еще было видно много звезд. Они были вокруг Равны и все так же двигались. Равна чуть склонила голову.
— Мы можем помочь…
Он снова не ответил. Что вообще заставило его заговорить? И вдруг, сам удивившись, он произнес:
— Мертвому ты не поможешь.
Наверное, как и движение глаз, речь была рефлекторной.
— Ты не мертвый. Ты такой же живой, как я.
И тут из него хлынули слова, сколько их не было за всю дорогу от Ретрансляторов.
— Верно. Иллюзия самосознания. Счастливый автомат, работающий под тривиальной программой. Тебе этого не понять — я имею в виду изнутри. А вот снаружи, с точки зрения Старика….
Он отвернулся, чувствуя головокружение от двойного взгляда — на нее и на звезды.
Равна придвинулась ближе, их лица разделяли сантиметры. Она свободно парила в воздухе, только одной ногой цепляясь за пол.
— Милый мой Фам, ты ошибаешься. Ты бывал у Дна, бывал на Вершине, но никогда посередине. Иллюзия самосознания? Да это же общее место любой философии в Крае. Есть у этой концепции приятные следствия, есть и пугающие. Тебе известны только последние. А ты подумай: ведь эта иллюзия должна быть не менее применима к Силам.
— Нет. Он мог создавать такие устройства, как ты и я.
— Быть или не быть мертвым — это вопрос выбора, Фам. — Равна протянула руку и провела ладонью по его плечу и руке. Он видел измененную, как всегда при нулевой гравитации, перспективу: «низ» свернулся куда-то в сторону, и он смотрел на нее вверх. Вдруг он ощутил свою всклокоченную бороду, плавающие в воздухе спутанные волосы. Глядя вверх на Равну, он вспомнил все, что о ней думал. Там, на Ретрансляторах, она казалась ему яркой, пусть не умнее его, но уж не глупее большинства конкурентов из Кенг Хо. Но были и другие воспоминания — какой ее видел Старик. И как обычно. Его воспоминания ошеломляли. Как обычно, их почти невозможно было разобрать. Даже Его эмоции трудно было интерпретировать. Но он видел Равну… в каком-то смысле как любимую собачку. Старик видел ее насквозь. Равна Бергсндот была очень мало доступна манипулированию. Старика этот факт радовал — а может быть, забавлял? Но за всеми ее разговорами и возражениями Он видел много… может быть, подходит человеческое слово «доброта». Старик желал ей добра. Под конец он даже пытался помочь. Какое-то наитие мелькнуло и проскользнуло, Фам не успел его уловить. А Равна опять говорила:
