Рука на РУДе. Ботинок на педали скорости.
— На ручном. — Приказал я.
Флуггер ведущего тонет в золотом море терминатора. Справа туда же ныряют товарищи из четырнадцатой.
«Андромеды» и «Грифы» (истребителям барража в атмосферу никак нельзя — развалятся, сгорят) отстают, стремительно улетая вверх и в сторону. Мы же как блинчики по воде рикошетируем в плотных слоях атмосферы, с каждым разом погружаясь все глубже.
«Хорошо, что я не включил защитное поле! И так трясет, что боже мой!»
Турбулентность адская. И перегрузки давят солидно, ибо первая космическая здесь сильно отличается от первой космической на Земле.
Есть атмосфера!
Парсер выдает квадрат поиска. Совсем маленькое пятно в двадцать тысяч квадратных километров. Обгоняя нас, в глубины облачного океана падают беспилотные разведчики с «Андромед». Там они разродятся целым роем миниатюрных одноразовых зондов, весьма зорких малюток. Так что мы имеем шансы.
Атмосфера выглядит гнетуще.
Под верхним слоем облаков из замерзшего аммиака и серной кислоты царит багровый сумрак. Так здесь выглядит день. Под нами в двадцати километрах — второй облачный слой. Гидросульфид натрия вперемешку с гидросульфидом сурьмы — шагреневая кожа от темно-коричневого до черного цвета. А в глубине частых морщин виднеется адское нутро планеты: угольно-красные, бордовые, алые бездны.
За бортом давление все растет. Уже почти три атмосферы.
Огромный облачный горб под нами набухает голубоватым огнем, а затем разражается молнией тысячекилометровой длины! С десятисекундной задержкой накатывает рокот.
Я завороженно гляжу на нечеловеческий пейзаж, который, вместе с тем, нельзя назвать мертвым. Он живет. Но какой-то своей жизнью, за пределами понимания биологического существа. Рождается атавистический ужас перед живой планетой, планетой-мозгом из мифов Ранней Колонизации.
— Всем внимание!
Рация ожила столь внезапно, что я подпрыгнул.
— Есть контакт с целями! По сигналу зондов на два часа! Цели в тридцати семи километрах под нами, дистанция пятьсот! Зонды ведут до шестнадцати объектов! Принимайте целеуказание!
В парсер потекла информация, о чем он и возвестил мелодичным звоном.
Ну что же, «Асмодеи» настороже!
Надо полагать, одноразовые зонды, висящие сейчас в зоне поиска, связались в БПЛА, которые барражируют во втором облачном слое, а те вышли на связь с «Асмодеями». Не верю, чтобы у малюток хватило мощности добить прямым сигналом до орбиты!
Тридцать семь кэмэ… Однако, «Митридаты» под вторым слоем облаков! И как прикажете их оттуда выковыривать?
Как же тяжко ворочается «Дюрандаль»!
Будто не в атмосфере, а в водной толще, да на хорошей глубине! Впрочем, отчего «будто»? Давление зашкаливает за пять атмосфер. Мы не летим. По сути, мы плывем.
— Внимание, есть реакция на «Митридатах»! Вас засекли. Зонды фиксируют активность систем зонального ПКО!
— Приказываю осуществить пуски по целеуказанию! — Командует Бердник. — Все «Мурены» в один залп! Провести оптимизацию атаки и распределение целей! По готовности, огонь!
«Интересно, как клоны собрались целиться из-под этой коричневой дряни?» — Подумал я. И еще: «Не дай Бог попадем в ураган — чертовы молнии все ближе».
Флуггеры неслись над «коричневой дрянью», причесывая облака. Те выглядели пугающе твердыми, монолитными, будто мрамор. Иллюзия, конечно, но отчаянно страшная!
— Есть захват, цель веду. Рекомендация на использование четырех «Мурен». — Доложил парсер совершенно излишнюю информацию — я все видел на тактической панораме, что проецировалась с забрала прямо на сетчатку.
Так, сигнатура, пес знает какая сигнатура, захват подсистем невозможен…
— Огонь!
Флуггер затрясло. С цепи сорвались все четыре «Мурены». Их реактивные струи ионизировали местный воздух, так что ракеты ушли в спиралях голубоватого сияния. Рядом, сзади, сверху, из-под брюха вырывались десятки таких вот сверкающих, неугасимых трасс!
И вдруг…
Ракеты перед нами стали на «горку» — вместо того, чтобы пронзить облака.
«Мурена» устроена по принципу «выстрелил-забыл», то есть полностью автономна. Всё зависело от ее маленьких зловредных мозгов.
Внезапно атакующая стая «Мурен» начала бешено крутиться. Хитросплетения курсов были столь замысловаты, что разглядеть каждую отдельную траекторию стало невозможно. Я наблюдал лишь как трассы сплетались в огромный светящийся клубок, буквально фонтанирующий сотнями вспышек.
Вспышки и запредельное маневрирование — это значит…
Это значит, что ракеты выполняют маневр уклонения непосредственно перед атакой! Это значит, что по ним вовсю работает ближнее ПКО, и они сыплют ловушки!
Но какого лешего?!
До целей еще…
— Всем отворот и на форсаже — к орбите! — Бердник, опытнейший пилот, не засмотрелся, не задумался, а среагировал как надо!
Пока тело отрабатывало команду, я успел увидеть, как впереди облака взорвались полутора десятками пробоин, исторгших багровые столбы света. А в нем… Огромные, размером с фрегат… «Митридаты»!
И тут же парсер заверещал, что нас ведут лазерные дальномеры, радары наведения и, надо полагать, оптика. Потому что до врага — какие-то семнадцать километров.
Я не стал дожидаться залпа.
Дурея от перегрузок, доводя хризолин дюз до точки плавления, я заложил вираж с повышением и тут же обвалил машину вниз, закрутив бочку! И снова вверх, на «кобру», потому что сзади, прямиком в корму, устремилась ракета «Рури».
Взрыв!
Сноп осколков пронесся в считанных метрах под брюхом «Дюрандаля»!
Еще одна бочка.
Пальцы перекидывают тумблеры щита в активное положение. Если в меня целится лазер, да еще на смешной, «пистолетной» дистанции — не до осторожностей. Я просто не доживу до того как машину начнет разбирать на гайки турбулентность.
Но выстрела не последовало.
«Мурены» в работе!
Камеры заднего обзора показали, как «Митридаты» падают вниз, тонут в коричневых облаках.
Три, четыре, пять платформ рассыпались на глазах. Аэростатические баллоны, лишенные нагрузки, пробкой взлетали ввысь, а расшвырянные злым силумитом куски валились вниз — медленно и плавно из-за сверхплотной атмосферы.
Среди них была и наша с Бердником жертва. Восемь «Мурен» — это серьезно! Особенно в условиях Бирба, когда в каждую пробоину под давлением в пять-шесть атмосфер врывается здешний ядовитый воздух.
— Рекомендую немедленный набор высоты до орбитальной. — Сказал парсер. В его электронном голосе чудится обида, нельзя, мол, товарищ пилот, так насиловать мой титанировый организм, нехорошо! — До точки невозврата осталось десять минут.
