— Ты думаешь, он отравлен? — с ужасом спросила она.
— Нет, — сказал он сквозь зубы. — Я думаю, он может сломаться…
Боль была резкой и мгновенной, но тут же сменилась острым ощущением холода — Оливия обрабатывала рану анестетиком.
— Ну вот и все, — сказала она. — Сейчас перевяжу только. Очень больно?
— Терпимо. У тебя легкая рука. Это что, единственная свеча, парень? Больше нет?
— Есть, — сказал мальчик, — там, дальше. Мы их специально так поставили.
— Очень предусмотрительно, — согласился Гидеон.
— Этот ход точно ведет в замок?
— Да уж, — подтвердил Зденко, — прямиком во двор. Туда, за постройки…
— А скелеты тут есть? — заинтересовался Гидеон. — В ржавых цепях…
— Гидеон, может, хватит?
— Нет тут никаких скелетов, — сердито шмыгнул носом мальчик, — и хорошо, что нету… Голос его упал до шепота.
— А челюсть как-то мы нашли… ну, человеческую челюсть… только одна-единственная косточка и все…
— Ясно, — сказал Симон, — тогда пошли. Свод был низкий, и им приходилось когда нагибать голову, а когда и сгибаться пополам, протискиваясь меж источенными сыростью стенами. Симону все время казалось, что не хватает воздуха — он отлично понимал, что это всего лишь самовнушение, но ничего не мог с собой поделать…
— Ага, — сказал Зденко, — я нашел вторую свечу. Значит, скоро будет этот завал. Вы его вот этой штукой будете копать?
— Да, — согласился Гидеон, покосившись на резак, — вот этой штукой. Если получится…
Оливия схватила Симона за руку. Он непроизвольно вздрогнул, и тут же понял, что она и сама напугана — пальцы дрожали.
— Кто-то идет за нами, — сказала она. Он прислушался. Шлепанье их шагов звучало приглушенно — эха здесь не было; выщербленные, покрытые мхом и плесенью стены гасили звук.
— Тебе показалось…
Где-то мерно капала вода. "Тут есть вода, — подумал он, — хорошо"… Неожиданно он почувствовал, что ему захотелось пить — до сих пор он как-то не вспоминал об этом.
— Тут есть ручей? — спросил он Зденко.
— Да, — кивнул мальчик, — за поворотом…
Раньше был ручей… теперь, почитай, целое озеро набралось.
Он робко потянул Гидеона за рукав.
— Говорил же я вам, не ходите туда, — сказал он укоризненно, — и зачем они вам понадобились, андры эти…
— Мы хотели… — Гидеон на миг запнулся, подбирая слова, — познакомиться с ними поближе, вот и все…
— Кто же с нечистью знакомится?
— Мы не думали, что они — нечисть. Мы думали, они нам помогут… Люди должны помогать друг другу…
— Всему верите, — грустно сказал мальчик, — ну чисто, как дети.
Ход резко вильнул в сторону, и за поворотом и впрямь открылось озеро — вода растеклась по выщербленным каменным плитам; за ней, едва видимый в смутном пламени свечи громоздился каменный хаос — рухнувшие балки торчали из него, точно сломанные ребра.
Симон опустился на колени и с наслаждением зачерпнул прохладную воду. Красноватый отблеск свечи заплясал на ней и оттого ему на миг показалось, что ладони окрасились кровью.
— Может, она грязная, — с сомнением произнесла Оливия, — ее вредно пить…
Симон с трудом подавил истерический смешок.
— Не боись, — сказал он, — хуже не будет.
Он глотал прохладную, чистую, равнодушную воду и никак не мог напиться. Что-то шлепнулось у него за спиной, совсем рядом, и он услышал чей-то крик (он даже не разобрал, чей):
— Симон! Осторожней!
Это что-то облепило его, не давая дышать, какая-то слизистая масса, он пытался оторвать ее от себя, но не мог.
— Резак! — услышал он голос Коменски. — Давай же, Гидеон…
— Боюсь задеть…
— Сюда! Сюда направляй…
Даже с закрытыми глазами Симон увидел вспышку. Потом дышать стало легче, что-то с тихим шорохом скользнуло по комбинезону и опало.
Он открыл глаза.
Нечто бесформенное, серое подрагивало у его ног, судороги становились все тише, пока не затихли совсем…
— Что это было? — медленно спросила Оливия.
Гидеон прерывисто вздохнул и отвернулся.
— Скорее, кто… — сказал Симон. — Винер… или Наташа… Не знаю… Но скорее — Винер… Оставь, Амос, что тут поделаешь. Где малый?
Зденко стоял, привалившись к стене и дрожал. Свеча плясала в его руке, но он ее так и не выпустил.
— Жуть-то какая, — пробормотал мальчик.
— Отойди подальше, парень, — сказал Симон. — Отойдите все подальше. Гидеон, включай резак. Хорошо бы похоронить это под завалом…
— Если я подпилю вот эту балку, — Гидеон медленно приходил в себя, сейчас он с озабоченным видом оглядывал завал.
— То что?
— То все рухнет… То, что еще держится.
— Погоди, Гидеон… Ты вообще балки лучше не трогай… ты ниже режь. Вон там, где два больших камня.
— Балки было бы легче…
— Это песчанник. Он легко крошится… Гидеон, прикусив губу, взялся за резак.
— Ладно, — сказал он наконец, — отойди к стене. Я сам…
Лезвие резака вибрировало, превратившись в узкую, размытую сверкающую полосу.
— Работает?
— Пока работает. Отойди, Симон, не говори под руку… потом… тебя может задеть каменной крошкой.
Симон отступил к стене, и тут его окликнул Коменски — он до сих пор стоял неподвижно, глядя на бесформенную груду, которую оттащили к дальней стене.
— Симон… подойди сюда.
Симон неохотно приблизился.
— Да, Амос?
— Ты это видел? Симон пожал плечами.
— Все видели. Что поделать, Амос… Мы же знали… что так бывает…
— Не хочу так…
— Ну так… кто же хочет?
Коменски посмотрел на него. Глаза у него отражали далекое пламя свечи.
— Симон, если я буду первым, то…
— Я не смогу, Амос. Нет. Не проси.
— Я же ничего не почувствую. Потом, это буду уже не я…
— Это жестоко, Амос… Почему я? Почему не Гидеон?
— Он до сих пор… так умеет всему радоваться… его надо пожалеть…
— Меня ты не жалеешь?
— Нет, — холодно сказал Коменски, — тебя я не жалею.
— Что ж, — Симон пожал плечами, — что ж… ладно.
* * *
— Кажется, поддается, — сказал Гидеон.
— Да? — Симон вздрогнул и очнулся; оказывается он задремал, привалившись к стене. — Что так долго?
— Резак еле тянет… перегревается все время… Боюсь задеть несущую опору… Тогда все, кранты… Тогда мы хуже этих… мушкетеров двадцать лет спустя…
— Вы бы поскорее, — пробормотал Зденко, который все это время топтался поблизости от Гидеона, не решаясь отойти подальше. — Свеча вот-вот погаснет.
— Другой нет?
— Другую мы там поставили… Еще до того, как тряхнуло…
