— Вибор больше не с нами… Он свихнулся…
Смит с трудом подбирал слова, и Картр читал в нем поднимающийся страх и отчаяние.
— Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Попривыкнув, он…
— Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в таких условиях… Борьба с зелеными… Торк был его другом, понимаете? Корабль, распадающийся на куски, и никакой надежды на починку… Все это наложилось одно на другое. Сейчас он отрицает наше положение, не желает верить в это. Он отступил в свой собственный мир, где все идет, как положено. И он хочет, чтобы мы шли с ним туда.
Картр кивнул. Он чувствовал, что каждое слово Смита правдиво. Конечно, у него самого не было тесных контактов с Вибором. Рейнджеры не допускались во внутренний круг корабля, их только терпели. Он не закончил академию сектора. Отец его не служил в патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина службы, всегда строгая, стягивалась все туже, превращаясь в жесткую кастовую систему, и перемены ощущались даже с того времени, как он надел знак кометы, может быть, потому что сама служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но вот сейчас Картр смог по-настоящему взглянуть на странные происшествия последних месяцев, противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые Картру случалось услышать.
— Вы думаете, надежды на его выздоровление нет?
— Нет. Крушение было последней каплей… Приказы, отданные им за последние часы… Говорю вам, он свихнулся!
— Ладно! — в напряженной тишине прозвучал голос Рольтха.
— Что же нам делать? А вернее, что вы хотите от нас, Смит?
Связист развел руками в безнадежном жесте.
— Не знаю. Мы сели… навсегда… в неизвестном мире. Исследования — это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен… Он пойдет за командором, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через битву пяти солнц, и Джексен…
— А Мирион?
— Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать.
— Не считать в каком случае? — подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. — Смит предполагал, что в будущем их ждет какой-то конфликт.
— Дальгр и Спин? — спросил Зинга.
— Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда Джексен начнет отдавать приказы.
— Меня удивляет одно обстоятельство, — впервые вступил в разговор Филх. — Почему вы пришли к нам, Смит? Мы не считаемся членами команды.
Вопрос, который занимал всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.
— Ну… Я подумал, что вы лучше других подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я, во всяком случае, теперь бесполезен: при крушении вышла из строя вся связь. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому… Нам придется учиться у вас…
— Новобранец? — смех Зинги смахивал на свист. — Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? — гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.
— Он говорит искренне, — серьезно ответил Картр.
— Созываю совет.
Он отдал приказ, после которого все насторожились.
— Рольтх?
Белокожее лицо, более чем на половину закрытое темными очками, было лишено всякого выражения.
— Местность хорошая?
— Многообещающая, — быстро ответил Зинга.
— Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, — проговорил рейнджер с туманного Фальтхара. — Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться…
— Филх?
Когти тристианина отбивали дробь на широком поясе.
— Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно.
Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.
— Зинга?
— Основать базу — да. Я предложил бы место вблизи ручья с этими вкусными существами. Сейчас бы похлебку из них…
Его веки опустились в шуточном экстазе.
Картр посмотрел на Смита.
— Я присоединяюсь к их голосам. У нас остался только один пригодный вездеход. На нем мы сможем перевезти командора, Мириона и припасы. Если опустошим главный бак, то горючего хватит на несколько рейсов. Остальные пойдут пешком и еще понесут на себе груз. Земля хорошая, пищи и воды достаточно. Похоже, местность пустынная, ничего похожего на зеленых. Если бы я был командором…
— Но ты не командор, ты грязный рейнджер-бемми!
Рука Картра опустилась на рукоятку еще раньше, чем он увидел вошедшего. Волна угрозы была как физический удар по чувствительным рецепторам рейнджера.
Зная, что любой ответ лишь усилит гнев противника, Картр колебался, но в этот момент тишину нарушил Смит.
— Заткнись, Спин!
В маленьком оружии в руке оружейника, повернувшегося к связисту, блеснул свет. Волна ненависти, основанной на страхе, была такой сильной, что Картр удивился, почему другие этого не чувствуют. Сержант мгновенно бросился в сторону, ударив плечом Спина. Спин двинулся вперед, и Картр тщетно пытался одной рукой сбить его.
Однако секунду или две спустя все было кончено. Спин еще дергался и выкрикивал приглушенные проклятия под тяжестью Зинги, а Филх методично выкручивал ему руки так, чтобы можно было вставить «прут безопасности». И когда это было сделано, Спина не очень вежливо, толчками, посадили к стене.
— Он сошел с ума! — убежденно заявил Смит. — Так использовать ручной бластер! Во имя черного неба…
— Я должен был сжечь всех вас! — кричал пленник. — Всегда знал, что дьяволам-рейнджерам доверять нельзя! Все вы бемми!
Но его черная ненависть более чем на три четверти состояла из страха. Картр смотрел на извивающегося человека. Он знал, что рейнджеров не считали полноправными членами патруля, знал также, что существует все растущее предрасположение против негуманоидов-бемми, но этот пугающий гнев против товарищей по экипажу был хуже всего, что он мог вообразить.
— Мы ничего вам не сделаем, Спин…
Оружейник плюнул, и Картр понял, что на того не подействуют разумные доводы. Оставалась единственная возможность. Но он давно поклялся себе, что никогда не будет делать этого, что никогда не применит к людям… И позволят ли остальные? Он взглянул на Смита.
— Он опасен…
Смит посмотрел на щель в стене, все еще раскаленную.
— Нет нужды подчеркивать это! — связист с беспокойством переступил с ноги на ногу. Что вы собираетесь с ним делать?
Много времени спустя Картр понял, что именно этот момент явился поворотным пунктом. Вместо того, чтобы обратиться за поддержкой к Смиту и рейнджерам, он сам принял решение. С быстротой мысли обрушил он на сидящего свою волю. Искаженное лицо Спина покраснело, на губах появилась пена. Но у него не было барьера против воздействия тренированного мозга сержанта. Глаза Спина остекленели, остановились. Он перестал биться и безвольно раскрыл рот. Смит наполовину извлек свой бластер.
