из которых лился тёплый и уютный свет. И ни живой души. Стоп! Ведь этот городок до боли похож на Бельтамо — тот городок, на берегу океана, на далёкой Земле, где я прожил пять лет, счастливых пять лет, прожил их вместе с Элли, моей женой, так давно ушедшей в мир, из которого не возвращаются.
Полетав над городом, над знакомыми улочками, я с замиранием сердца опустился на мостовую площади, рядом с небольшим кафе «Гертруда», где мы так часто сидели с Элли вечерами, болтали, ели мороженное и пили шампанское, а потом, счастливые и полные желания, уходили в свою квартирку, чтобы не спать долгими часами, наполненными страстью, восторгом и благодарностью.
Звякнул колокольчик на входной двери. Я зашёл в кафе и меня окутал знакомый запах кофе и свечей, горящих в стеклянных стаканчиках на каждом столике, запах, который был только в «Гертруде», я помнил его уже больше десяти лет — это был один из моих запахов счастья.
В кафе было пусто. Приглядевшись, я вздрогнул: в углу, за столиком возле самого окна кто-то сидел. Моё сердце вдруг забилось с утроенной силой и ноги на мгновение стали ватными…
Она сидела спиной ко мне, немного ссутулив плечи. Тонкая шейка, короткая стрижка, светлые волосы, озорными кучеряшками напоминавшими мне овечку. Элли всегда смеялась, когда я говорил ей об этом.
Это была Элли. И я не испугался, и не удивился, как будто выходил из кафе всего на несколько минут. Я просто подошёл к столику, где сидела она, и сел напротив. Это был наш любимый столик.
— Как добрался, Жорж? — спросила Элли, лёгким движением своей удивительно красивой руки, подвигая мне бокал с шампанским. Элли совсем не изменилась, ни одной чёрточкой лица, ни одним изгибом губ. Искрящиеся, слегка прикрытые в лёгкой улыбке, глаза Элли с любовью и интересом изучали меня.
Я молчал, небольшими глотками отпивая шампанское и вглядываясь в любимые черты. Все прошлое, все связанное с нами, тщательно спрятанное в глубинах души, вдруг ожило и вспыхнуло мощным фейерверком чувств и эмоций. Я буквально задыхался от восторга и счастья.
Элли улыбнулась и взяла меня за руку. Ёе рука было тёплой и нежной:
— Ты боишься меня, Жорж?
— Нет. Я просто любуюсь тобой.
— Скучал по мне?
— Да. Сильно.
— Знаю.
— Откуда?
Элли снова улыбнулась:
— Неважно. Важно, что мы с тобой увиделись. Пусть и ненадолго.
— Почему ненадолго? — напрягся я.
— Так нужно. Нам ещё не время быть снова вместе.
— А ты? Как ты…
— Я не знаю, ничего не знаю. Я просто живу здесь, в нашем доме, прихожу сюда, в кафе, вечерами и жду тебя. И знаю о тебе все. И помогаю тебе, как могу, советом, в основном — Элли вновь расслабленно улыбнулась, словно сбросив груз с хрупких плечей.
— Я слышал тебя, Элли, часто, во сне, и разговаривал с тобой. Я знал, что это ты и чувствовал, что ты рядом.
Элли благодарно слегка склонила голову.
— А что это за место такое, ведь это же не настоящий Бельтамо? — спросил я.
— Почему не настоящий? — удивилась Элли. — Все настоящее: и я, и шампанское, и кафе и город — все настоящее. Ты знаешь, сегодня я постелила ту самую, нашу любимую бежевую шелковую постель, я знала, что увижу тебя и мне захотелось праздника.
Я сел на колени возле Элли, обнял её ноги и прижался к её тёплому животу. Элли гладила меня по голове, мягко и неторопливо, как всегда, как умела только она одна. Потом наклонилась и её тёплые губы нежно прикоснулись к моему виску:
— Ты все тот-же мальчишка, добрый и ласковый. Я люблю тебя — прошептала Элли.
Я в ответ только крепче прижал к себе жену.
— Тебе ещё нужно много сделать, Жорж. Ничего не бойся. Лиди присмотрит за тобой. — продолжала шептать мне на ухо Элли.
— Лиди?! — я поднял глаза на жену.
— Мальчик мой… Лиди — это же я — Элли поцеловала меня в губы. Её губы пахли шампанским. — Ничего не бойся, Жорж…
Её шёпот тихо растворился в ночи…
За завтраком Лиди, между всякой ничего не значащей женской тканью разговора, вдруг спросила:
— Жорж! Когда ты был в последний раз у врачей, ну, проходил медосмотр?
Я удивлённо посмотрел на девушку:
— А что? Со мной что — то не так?
— Нет. С тобой всё в порядке, Жорж. Я просто хочу узнать, когда ты был на комплексном медоосмотре — ведь все пилоты проходят медицину два раза в году — ведь так положено.
— Да — недоуменно согласился я. — А что? Проходил, месяца полтора — два назад.
— Вернее — 14 мая этого года.
— Ну, наверное. А ты уже успела узнать, по своим каналам, видимо.
— Да. По своим каналам.
— А зачем тебе это, Лиди? — я напрягся, безотчётно, но я почувствовал какую — то опасность исходящую от девушки, вернее, от ордер — лейтенанта Лидии Конелли.
— Мне нужно узнать кое — что. Это касается и тебя, и меня — спокойно ответила Лиди, но я услышал в её голосе хорошо скрываемое напряжение.
— Ну, хорошо, чем я могу помочь твоему частному расследованию?
— Жорж, во время медосмотра было что — нибудь необычное, ну, скажем какое-то обследование, которого не было раньше, на предыдущих медосмотрах?
— Да, нет, не было. Всё, как обычно. Ну, разве что, мне просканировали голову — врачи предположили какую — то …, не помню как называется, ну, короче что-то с замедлением реакции. Сканировали мозг, но не нашли ничего особенного и подписали мне лётный сертификат. Вот и всё. Я в порядке и допуск у меня к полёту железобетонный — я здоров.
— Я не сомневаюсь в этом — улыбнулась Лиди. — Но есть одно непонятное для меня совпадение.
— Какое?
— Ты помнишь «Альциону», вернее, ЧП с «Альционой»? Ты же был на «Бартосе» в это время, ты комиссию проходил.
— Конечно, помню! Тогда погибло много выпускников Академии Космофлота — это трагедия для всех пилотов, просто в горлове не укладывается — погибли все, и выпускники, и преподаватели и пилоты «Альционы». Я до сих пор не могу понять — как такое было возможно? Прямо на пирсе, полная разгерметизация… Это нонсенс. Мне жаль этих ребят!
— Я была на «Альционе» тогда.
— Была? — вздрогнул я. — А как же…..
— Выжило трое, в том числе и я. Мы были в глубокой коме и нас еле спасли — это всё, что мне сказали врачи. Я ничего не помню, что тогда произошло на «Альционе». И
