— Но кое-где вы все-таки сдерживали свое гневное перо, — заметил редактор.
— Увы. Сдерживал. Признаться, в какой-то момент мне просто стало страшновато. Вы ведь знаете, в нашей стране неприкосновенных людей нет. Убивают депутатов, прокуроров, губернаторов, что там говорить о скромном журналисте? И… вы сами читали, что происходит там. Мне моих ног жалко, они, в конце концов, меня кормят. Да и кое-каких документов мне достать так и не удалось. Поэтому о многих вещах пришлось умолчать.
— А вы не молчите, — посоветовал редактор. — Поверьте, "Курьер" может постоять и за вас, и за себя. Давайте уж все концы. Вы ведь можете?
— Могу, — хищно улыбнулся Билон. — Ручаюсь, голословных слухов там не будет. Только проверенная, хотя и не всегда подтвержденная документально информация. Когда вам принести материал?
— Желательно, часам к двум. Я бы хотел видеть вашу статью в завтрашнем приложении.
— Я постараюсь, — медленно сказал Билон.
Он был удивлен. В еженедельное приложение к "Курьеру", выходящее по выходным дням, попадали только самые выигрышные материалы. Распространялось это приложение по чисто символической цене, и читала его, без всякого преувеличения, вся Гордана. Неужели главному так хочется раздуть скандал? Что же, дело хозяйское…
— И еще, — остановил редактор Билона, уже встающего из-за стола. — Я бы хотел оговорить один момент. Причем здесь Движение? Мне кажется, к вашей истории оно не имеет особого отношения.
— Движение здесь как раз очень причем, — возразил Билон. — Они единственные, кто вступился за этих несчастных людей. У меня возникло впечатление, что если бы не помощь Движения, всех их просто тихо задавили бы за пару месяцев. Все эти судебные тяжбы, постоянные обращения к властям, апелляции…
— Я понял, — прервал его редактор. — Но давайте просто сосредоточимся на жертвах, хорошо? Я хочу, чтобы люди рыдали, когда они будут читать вашу статью. Крупная корпорация, принадлежащая известному бизнесмену, давит и душит ни в чем не повинных людей – это так трогательно. Понимаете, читательская аудитория приложения имеет свои особенности…
— Хорошо, — скрепя сердце сказал Билон. — Я учту ваши замечания.
— Да, и когда закончите, снова загляните ко мне. У меня есть для вас новое задание. И кстати, оно касается именно Движения. Вам известно о процессе, который на следующей неделе открывается в Зейгалапе?
— Э-э-э… Признаться, я не следил за такими вещами. Последние две недели у меня были очень сильно загружены…
— И все-таки, я бы хотел, чтобы вы взяли эту тему. Речь идет о ранении полицейского на демонстрации.
— Кажется, я помню. Но это ведь было совсем недавно!
— Да, двадцать первого, по-моему.
— И уже начинается судебный процесс? Так быстро?
— Ну, вы же знаете, для дел, рассматриваемых по Закону о бунтовщиках, предусмотрено ускоренное производство. Вы убедитесь, там проблема намного шире единичного случая.
— Не знаю, — пожал плечами Билон. — В любой организации хватает своих экстремистов. А в заговоры я, простите, не верю. Признаться, я не разбираюсь в политике и не разделяю взгляды Движения, но в последнее время я их начал уважать.
— Тогда вам тем более нужно ехать в Зейгалап. Уверен, что там вы узнаете о многих новых для себя вещах. Вот увидите, этот процесс будет играть для всей нашей страны огромное, прямо-таки судьбоносное значение!
"А неплохой получился материал", — усмехнулся про себя Билон, спускаясь по лестнице. Как прочитаешь, так прямо хочется воздеть руки к небу и возопить: "Доколе?!"
Конечно, главный был прав. В полном виде статья вышла намного сильнее, можно сказать, убойнее. И вряд ли кто-нибудь его теперь тронет: после такой огласки – себе дороже. Будь он на месте той фирмы, наилучшим вариантом было бы признать поражение и тихо спустить дело на тормозах. Хотя… Майдер Билон немного заколебался, вспомнив отморозков, с которыми ему пришлось там общаться. Нет, с этой точки зрения, новое задание, да еще в другом городе – оптимальный выход.
Подумав о новом задании, Билон почувствовал неловкость. Ему было неудобно перед людьми из Движения, от которых в окончательном варианте статьи не осталось ни строчки. Небось, прочитали уже вышедшее вчера приложение и теперь костерят его на все корки. Впрочем… Они хорошо знают, как не любит Движение газета "Курьер", да и он сам предупреждал их о возможности такого исхода…
И все равно они помогли ему. Вывели на нужных людей, которых он иначе мог бы разыскивать не один день, показали ему кое-какие документы, защитили от местных громил, уже тогда активно возражавших против его изысканий. И причем, не требуя ничего взамен, кроме надежды на то, что столичный гость напишет прямую и честную статью, которая покажет вещи такими, как они есть. Хочется верить, что он не обманул их ожиданий.
Спустившись в подвальный гараж, Билон первым делом открыл багажник своей машины и положил туда сумку с вещами и большой чемодан с аппаратурой. Папку с документами, которую он нес под мышкой, поколебавшись, бросил туда же – все равно, в дороге у него не будет времени ознакомиться с материалами. Да и нет, признаться, желания их читать. Главные факты он знает, а все остальное станет ясно в ходе процесса.
Захлопнув багажник, Билон сел за руль. Мотор включился, как всегда, сразу – маленький вездеходик производства уже не существующей страны не уставал убеждать его в своей исключительной надежности. Билон уже и думать не хотел, чтобы заменить свою "Алорру" чем-то другим. Кроме того, как он недавно выяснил, к чинетскому автомобилю подходили запчасти от валезского "Груйера".
Билон медленно выехал из гаража и, улучив момент, влился в поток машин. Конечно, можно было выехать и попозже – утро, начало нового рабочего дня, начало новой недели, улицы забиты автомобилями, — но ему почему-то хотелось покинуть дом как можно раньше. Наверное, потому, что в этот раз он не чувствовал воодушевления от предстоящего ему нового дела.
Близко познакомившись с людьми из Движения, ничем не напоминавшими велеречивого адвоката Стоу Вигеса, он упорно не хотел верить, что они на самом деле тайно создают параллельную систему управления государством и планируют захват власти насильственным путем. Чем дальше, тем больше Билон склонялся к мысли, что террорист, ранивший полицейского, — не более чем член кучки недовольных, которым надоело постоянно терпеть поражения от противников, не подчиняющихся законам государства и не признающих никаких правил, кроме грубой силы. Билон сам видел в рядах Движения подобных людей и вполне понимал их позицию. Не удивительно, что у кого-то не выдержали нервы, и он взялся за оружие. Ну, а газеты и телеканалы, контролируемые политическими противниками Движения, не преминули раздуть это дело чуть ли не во вселенский заговор…
Ох, не к добру это новое задание! Похоже, ему будет нелегко оправдать ожидания главного редактора…
Задумавшись, благо неспешное движение в плотном потоке машин позволяло слегка отвлечься от дороги, Билон едва не пропустил нужный поворот. И тут же ему пришлось прижаться к самому тротуару. По середине улицы, не обращая внимания ни на кого вокруг и не считая нужным подчиняться правилам движения, мчалась кавалькада из трех длинных черных машин с затемненными стеклами.
Вот еще, какая-то шишка на ровном месте! Настроение Билона резко упало. Вспомнив свою статью, он вздохнул про себя. Да разве можно бороться с подобными типами с помощью прессы?! Да он, небось, и не читал вчерашнего приложения, а если даже и читал, все ему, наверняка, глубоко параллельно…
Миллиардер Дилер Стайс, не обратив внимания на промелькнувший за стеклом небольшой вездеходик, торопливо прижавшийся к обочине, недовольно отбросил в сторону красочное приложение к газете "Курьер". Не удержавшись на сиденье, ворох измятых страниц сполз на пол.
И черт с ними. Уберут. А вот езда сегодня явно оставляет желать лучшего. Всякая шваль так и лезет под колеса. Может, приказать, пусть повесят мигалку? Нет, она его раздражает, лучше сменить шофера.
Стайс почувствовал, как в нем нарастает раздражение. А все из-за этой идиотской статьи. Его подчиненные прокололись по полной программе! Мало того, что затянули на полтора года совершенно пустяковое дельце, так еще и позволили выплыть всей истории наружу. Совсем квалификацию потеряли, уроды! Пора наводить порядок в хозяйстве, ой, пора! Перешерстить железной гребеночкой!…
Но все это, впрочем, мелочь. Дело не в разучившихся работать олухах. И не в обнаглевших писаках. Он-то хорошо знает, чьи уши торчат из-за неожиданного наступления прессы и телевидения на него самого и его коллег – настоящих хозяев страны.
Кирстен, бесспорно, зарвался. Он слишком быстро забыл, кто поднял его из безвестности на высший пост в государстве. Неприятно вспоминать, но он, Дилер Стайс, похоже, поставил не на того человека. А казалось бы, расчет был верный. Взять и выдвинуть в президенты аутсайдера, провинциального босса из небольшой партии, типичного заднескамеечника, известного только своими эпатажными высказываниями, популистскими прожектами и ура-патриотической болтовней. Пешку. Обидно вспомнить, сколько было потрачено сил и денег, чтобы превратить ее в значимую фигуру, когда внезапно выяснилось, что эта пешка – проходная. Немалая часть прессы и телевидения страны полмесяца работали на имидж этого подлого выскочки, а теперь, получается, это же оружие повернуто против них.
