Напуган, знает много, но выгораживает себя. Поэтому путается и противоречит. Пользы от него никакой. До этого допросил троих: врача и двух медсестёр, что вышли на берег. Врач — колумбиец, приехал зарабатывать и ради грин-карты. Собирался перевезти в Австралию семью. Много рассказывал, как тяжело жить под «Дикой Кошкой». Медсёстры очень контактны, много знают, много рассказывали. Обе из Юго-Восточной Азии, обе боялись за свою жизнь. Они могли перейти из группы «персонал» в группу «живые консервы». Так называли тех, кто принудительно работал на «курорте». Много рассказывали о традициях этого «курорта». Времени не хватало допросить их подробно.
На посадку шёл самолёт «Красного Малыша». Он сам за штурвалом. Один из моторов «чихнул», замедлив вращение винта. Самолёт немного просел. Но мотор заработал вновь, и самолёт благополучно сел на палубу. Его отвели к вертолётам, сложили крылья. В этот раз он привёз подмогу ему. Полицейские на пенсии, друзья родителей его жены. Он поприветствовал их. Он их хорошо знал, они его хорошо знали. Утром их отправят на госпитальное судно. Они продолжат допрос пострадавших, а он — обвиняемых.
Адмирал и офицеры флота заняты осмотром места «зачистки». Он видел кадры оттуда. Огромная яма, заполненная серым пеплом, из которого торчат бетонные конструкции и камни. Скоро они вернутся на авианосец. Завтра прибудут представители властей Индонезии, им передадут контроль над островом, и курс на Рабаул, базу ВМС Австралийского Союза. Там пострадавших поместят в госпиталь, персонал — в тюрьму. А сейчас надо идти отдохнуть. Завтра ему допрашивать ещё двух. Один из них вышел к берегу с ноутбуком. Вёл себя нагло, за что и получил прикладом. Его ноутбук сейчас взламывают лучшие программисты флота, без какого либо успеха. Другие программисты заняты обработкой информации с электронных устройств, собранных морской пехотой. Данных достаточно чтобы начать очень шумное и скандальное дело. Все знают, что там нашли, в том числе и адмирал. И это беспокоило Джона.
Ада сидела перед компьютером, работала на бирже. Руководила Маргарита. В зале активно работали 8 человек. Обычная биржевая активность семьи Стромбир. А у неё появилось свободное время. Пока акции в зоне её интересов стоили дороже, чем в её задании, и она ждала. Решила просмотреть новости из Израиля. Её разместили в Стромбир Сити. Небольшая комнатка в семейном общежитии. Ребёнок в семейном детском саде. Кредит за машину погашен. Даже бывший позвонил, вспомнил о ребёнке. Послала, по семейной традиции Стромбир. Её тепло приняли в еврейской общине. Даже устроили маленький праздник. И она жадно впитывала обычаи и традиции своего нового дома. Ненависть подстёгивала её. Но мстить она будет тонко, хладнокровно, как госпожа Хелен решила.
Из Израиля сообщали об акциях протеста около административного корпуса фирмы Сары. Вчера их прогнали с привлечением сотрудников ЧОП. Протестующие зашли на автостоянку, собственность компании, а полиция была бессильна что либо сделать. Протестующих оттеснили, но это вчера. Сегодня сообщили, что ЧОПы отказались дальше участвовать в разгоне акций протеста ортодоксов. Бесс взяла САМОЛЁТ и улетела. А журналисты сообщают, что в Иерусалим на автобусах съезжаются ортодоксы чуть ли не из всех общин Израиля. И это её беспокоило. Она не заметила, как подошла Маргарита.
— Шумят, пейцастые?
— Да. Я беспокоюсь. Полиция ни чего не делает. ЧОП — отказались. Охраны мало.
— Бесс привезёт сотню своих учеников.
— Там будет 3–4 тысячи ортодоксов.
— Да хоть 10. Этим всё равно. Надо будет только полицию предупредить. Займись биржой. Тенденция интересная.
Ада отключила свой ноутбук, просмотрела рынок. Акции шли вниз, но надо подождать, когда они достигнут нижней точки, и купить. Потом….
Сара мило беседовала с представителями ортодоксов. Пили «абсолютно кошерный» чай. Вопрос у них один — отозвать свои заявления по поводу отравления её мужа, его родителей, изъятия обманом денег у её компании, аресту протестующих вчера. Она мило отказывала, зная, что в чае транквилизатор, а собеседники приняли антидот. Этот же транквилизатор нашли в крови её мужа и его родителей, в чашках, из которых они пили. Антидот — в слюне ортодокса, Бесс сняла с ладони после того, как двоих уложила в доме её свёкра и свекрови. Транквилизатор был в крови и её сына, но немного, недостаточно. Теперь поят и её. А у неё одна мысль — как выгнать эти калории. Её ещё 2–3 недели не возьмёт ни один яд, только мяса хочется. А чая она пила много и заставляла много пить своих собеседников. Обоим надо было тянуть время. Она ждала Бесс, они — подкрепление из других общин. Но не все ортодоксы одинаковы. Ряд общин, живущих у их зернового терминала, отказались принимать участие в травле. Она их всегда поддерживала, но не баловала. То зерна и зернопродуктов им пришлёт, то деньжат подкинет, то поможет с ремонтом. И они помогали её бизнесу. А сейчас чётко встали на её сторону, за что подверглись жёсткой критике со стороны радикально настроенных общин. Руководил травлей фонд Семеона Вааля. Именно его люди украли деньги её компании, опоив её мужа. Они пытались опоить его родителей, выманив у них деньги. Они организовали шумные акции протеста около её офиса, купили или запугали все ЧОП. И это на её деньги. Но у них есть и слабые места. По ним сейчас работает Ада под руководством мамы и дочки Стромбир.
Но и у антидота есть предел. Она заметила, что собеседники начали «притормаживать»: долго думали, медленнее говорили. Сигнал секретарше, и через 10 минут полиция выводила «телят» из здания. Они были спокойны, контактны, охотно и развёрнуто давали показания. А в её крови транквилизатора нет. Только калории. Арестованы «пешки», мелкие исполнители решений Попечительского Совета фонда. Сам Семеон Вааль «перевернулся-бы в гробу» от методов своих последователей. Почт весь Уголовный Кодекс, а может и весь. Зато фонд стал очень богат и, по закону, не платил налогов. Проводила полицейских, и в столовую. Побольше мяса, поменьше гарнира. Её сотрудники не знали, ни чем её будут поить, ни что она предварительно выпила. Мария знала, чем её будут поить, поэтому в её взгляде читались удивление и испуг. В целом работа офиса не нарушена. Всё идёт своим чередом. Ей надо будет задержаться, встретить Бесс. Она обещала прибыть с подкреплением. Из телевизора шли неутешительные вести. В Иерусалим прибывают ортодоксы. Основание — какой-то внутренний праздник, но это по её душу.
Две женщины — полицейских продолжали допрос медсестёр. Он допросил второго, взятого морской пехотой на «курорте». Тот также выгораживал себя, путался в показаниях, ссылался на плохую память. Но, по его фотографии,
