— Сэр, падение брони в пределах восьмидесяти трех процентов… Следующие два выстрела снимут последний слой.
— Ясно… дальше нам каюк…
— Налажена связь… — как бы между прочим доложил офицер связи.
Пиратские самолеты завязали на себя катера, но вот «корсары» добрались до бывшего лайнера без проблем и начали его осыпать снарядами и ракетами. Особенно ту область, где находился командный пункт, но пока вся масса, благодаря системе постановки помех, проходила мимо.
Но и очередной залп с «Победоносца» прошелся мимо цели.
Адмирал сосредоточенно наблюдал за боем, но пока ничего обнадеживающего для себя не видел, более того, очередной залп принес только плохие новости.
— Сэр! — вскричал оператор. — Осталось всего десять процентов. Еще одно попадание, и…
Проуп будто и не слышал его, но нервно повел плечом, что говорило об обратном. Он надеялся, что «корсары» вот-вот подобьют пиратов. Но истребителям, вместо того чтобы провести решающую атаку, пришлось отбиваться от откуда ни возьмись появившегося рейдера.
— Какая ирония, — вдруг произнес сенатор.
— О чем это вы? — резко обернулся адмирал.
— Этот пират так ожесточенно долбит нас, не зная, что именно в трюме вашего корабля находятся его жена и ее отец, не говоря уже…
Крейсер долбануло еще раз.
— Внимание! Критическое падение защитного слоя в отсеке…
— Отзовите истребители! Прекратить огонь! И свяжите меня с пиратами! — приказал Проуп, молниеносно приняв нелегкое решение — он быстро осознал, что ситуация складывается не в его пользу.
— Что вы делаете?! — изумился сенатор. — Еще немного и…
— И нас разорвет, точно хлопушку! — закончил за Фредерика Проуп.
Истребители разошлись в стороны, рейдер остался в стороне, тут же подал голос офицер связи:
— Линия установлена, сэр!
Рене Проуп схватил микрофон и, опасаясь финального залпа, быстро заговорил, чуть не дав петуха:
— Говорит командир крейсера «Белый орел» вице-адмирал Проуп! У нас ваша жена и президент Роддем! Прекратите огонь, как это сделали мы, я предлагаю провести переговоры!
— Что вы творите, черт бы вас побрал?!! — взъярился Сэм Фредерик и подскочил к адмиралу, собираясь отобрать у него микрофон. — Продолжайте огонь!
Но адмирал отбросил его взмахом руки и так же жестами приказал свободным офицерам удержать сенатора от последующих резких движений, прошептав:
— Продолжение огня с нашей стороны — чистое самоубийство.
— Это правда? — послышался недоверчивый голос пирата. — Моя жена и президент у вас?
— Именно так. Так как насчет переговоров о прекращении огня и вообще, — неопределенно взмахнул рукой Рене Проуп.
— Надеюсь, вы не шутите, адмирал… приведите мне доказательства и помните, что вы у меня на прицеле. Мне хватит одного залпа…
— Доказательства сейчас будут…
— А пока не двигайтесь.
— Само собой разумеется…
— Что вы натворили, адмирал, что вы натворили… — потерянно качал головой сенатор.
Завязался бой. Налетели истребители, и Гарпун вовремя дал распоряжение закрыть рубку броневыми листами. Теперь внешнее наблюдение было возможно только посредством наружных видеокамер. А они показывали неприглядную картину. Налетев, «корсары» молотили из пушек и пускали с подвесок своих крыльев ракеты. Но пока все обходилось, пушки пушками, а ракеты отводились системой постановки помех, кроме того, не давали развернуться во всю силу зенитные точки. А нос корабля зенитками утыкали особенно густо, специально для защиты рубки комсостава.
Но нет-нет, а один чувствительный удар за другим сотрясали капитанский мостик, и операторы едва удерживались на своих местах. Из-за подобных авиационных прорывов случались досадные промахи артиллеристов.
— Да где же второй рейдер?! — негодовал Рон.
— Вызвали, и если не струхнул, должен прийти, — отвечал Гарпун, понимая состояние примарха.
Наконец, командир «Вурдалака-два» решился-таки вступить в бой, выскочив из-за луны Ра-Мира, где он до этого момента прятался, и огненное давление на капитанский мостик «Победоносца» заметно ослабло. Тем не менее один из последних налетов сделал свое дело, и броневая пластина, защищавшая рубку, разлетелась на куски от ракетного залпа, а удачливый «корсар» добавил в пробоину из пушек.
Левую часть капитанского мостика буквально разворотило от разрывов пушечных снарядов, раздались крики раненых операторов, отвечавших в основном за двигательный отсек, и тут же пронесся настоящий ураган, все, что было плохо закреплено, в том числе и людей, стало сносить к пробоине.
— Внимание! Пробоина второго класса в главном командном центре! — заверещала автоматическая система предупреждения, до этого все талдычившая о метеоритной атаке на корабль, рекомендуя выйти из метеоритного потока. — Ремонтным бригадам срочно явиться в главный командный центр. Повторяю…
Несколько человек, находившихся в непосредственной близости от пробоины и по большей части мертвых от полученных ранений, уже засосало в дыру и выбросило в космос. Автоматическая система живучести не справлялась с такой дырой, и герметик, призванный закупорить пробоину, также хлопьями выкидывало в космос.
Но вот, наконец, когда воздух уже весь выдуло, открылись двери, и в командный центр вбежали ремонтные бригады с уже знакомыми переносными баллонами герметика и большими заплатами. Они быстро подбежали к пробоине и, заложив ее заплатами, начали густо заливать герметиком.
Выглядело все это уродливо, будто в рубке вырос буро-желтый инопланетный лишай, но тем не менее главная задача была решена, и бортовой компьютер объявил:
— Герметичность корпуса главного командного центра восстановлена… начинаю подачу воздушной смеси…
— Гарпун, — повернулся Рон к командиру корабля, вдруг осознав, что давно его не слышит, обернулись и остальные выжившие члены комсостава «Победоносца».
Картина открылась неприглядная. Тело Гарпуна буквально разорвало пополам осколком, правая рука и часть грудной клетки были вывернуты наизнанку, и из-за разгерметизации часть внутренних органов вылезла наружу.
Как ни привык Финист к смерти, но еще никогда не видал столь ужасной. От такого его даже замутило и начало выворачивать наизнанку, но удержала сила воли и осознание того, что он находится в скафандре, а блевать в нем это все равно что…
Но кто-то не выдержал и сблевнул, перед этим судорожно стянув с себя шлем. Не сдержавшемуся повезло, и он остался жив, воздушное давление успело вырасти до нормального значения.
