— Он был помощником депутата, — сказал Билон.
— Да? Это хорошо. Значит, за ним кто-то приедет. А то у парня, понятное дело, ни денег, ни документов. Пойду передам ребятам.
Врач ушел. А на его место к стойке подошли двое полицейских, очень серьезных и похожих как близнецы-братья. Различались они только по нашивкам: у одного лейтенантские, у другого – сержантские.
— Лейтенант Бугер, — представился один из них. — Это вы привезли пострадавшего?
— Я, — ответил Билон.
— Вас не затруднит проехать с нами? Укажете нам место происшествия, а затем составим протокол.
— Не затруднит, — кивнул Билон. — Я могу поехать на своей машине?
— Думаю, не стоит, — лейтенант пристально посмотрел на Билона. — У нас места хватит.
— Вот здесь это и было, — показал Билон. — Надо понимать, сбросили его в эту яму, да еще и листья сверху сгребли. Видите следы?
— В основном, я вижу здесь ваши следы, — язвительно сказал лейтенант Бугер. — Надо сказать, их вы оставили в изобилии.
— Если бы он был уже мертв, я ничего бы не трогал, — сухо произнес Билон. — Но так как он был еще жив, мне пришлось, в первую очередь, позаботиться о нем.
— Это понятно, — хмыкнул полицейский. — Мне не совсем понятно другое – что вы, эта, в лесу делали?
— Отлить ходил, — доходчиво разъяснил Билон. — Организм потребовал.
— Но почему именно здесь? Через два километра по этому шоссе есть площадка, оборудованная, помимо всего прочего, туалетом. Почему вы не воспользовались им?
— Вы меня в чем-то подозреваете? — спросил Билон.
— А почему вы решили, что мы вас в чем-то подозреваем?
— Да ничего я пока не решил, — признался Билон. — Это у меня такая профессиональная привычка – задавать вопросы. Я журналист.
— У меня тоже есть профессиональная привычка задавать вопросы, — ухмыльнулся лейтенант. — Так все-таки, почему вы остановились здесь, не доехав до площадки?
— Ну, не знал я, что там есть площадка, — объяснил Билон. — Мне эта дорога не знакома. А до леса, если вы обращали внимание, километров пятнадцать по сторонам – сплошные поля и заборы. А приспичило уже – сил нет. Сделать же свои дела прямо под забором я никак не мог по причине природной застенчивости. Вот, как только появилось первое попавшееся подходящее место, я и съехал на обочину. Предвидя ваш следующий вопрос, замечу, что так далеко в лес я зашел по причине все той же застенчивости. Лес с дороги здесь хорошо просматривается, причем в обе стороны.
— Н-да, — со странной интонацией произнес полицейский. — Исчерпывающий ответ. И когда вы его нашли?
— В десять тридцать две.
— Вы засекали время?
— Да. Я знал, что кто-то меня об этом спросит. Между прочим, последние полтора месяца я занимался, в основном, криминальной хроникой.
— Ладно, — недовольно махнул рукой полицейский. — Я вижу, уже подъезжают мои коллеги, хотя не думаю, что после вашей бурной спасательной деятельности им удастся здесь найти что-то стоящее. А сейчас давайте поедем в участок для составления протокола.
— Со всеми подробностями? — не удержался Билон.
— Нет, — лейтенант Бугер мрачно посмотрел на него. — Достаточно будет основных фактов.
На самом деле составление протокола оказалось весьма длительной процедурой. Лейтенант Бугер задавал вопросы, а безымянный сержант выстукивал на машинке ответы Билона, причем, не слишком ловко. Сам Билон напечатал бы все гораздо быстрее.
— Хорошо, — сказал лейтенант после того, как томительный марафон из вопросов и ответов, сопровождаемый стуком машинки, подошел к концу. — Тогда еще два вопроса. Куда вы ехали?
— В Зейгалап.
— Зачем?
— Выполнял задание редакции, — неприязненно ответил Билон. Вся эта процедура успела ему до крайности надоесть. — Конкретизировать?
— Нет. Где вас можно будет найти в ближайшее время?
— Для меня забронирован номер в гостинице "Салют". Но сколько я там буду находиться, я не знаю.
— Хорошо. Последний вопрос. Вы сказали, что пострадавший назвал вам номер телефона. Вы по нему звонили?
— Да.
— А почему вы не сказали об этом раньше?! — лейтенант Бугер вдруг резко повысил голос.
— А вы меня об этом не спрашивали.
— Когда вы звонили? — быстро спросил лейтенант.
— Перед вашим приездом. Из больницы.
— Зачем вы это сделали?!
— Я полагал, что если человек, который, можно сказать, еле дышит, из последних сил называет номер телефона и просит по нему позвонить, его просьбу следует уважить, — осторожно сказал Билон.
— Подождите, я сейчас приду, — лейтенант Бугер стремительно выбежал из кабинета, оставив Билона под надзором молчаливого сержанта.
Билон внимательно посмотрел на закрывшуюся за спиной полицейского дверь. Похоже, лейтенант Бугер знал об этом деле больше, чем хотел показать, и сообщение Билона нарушило какие-то его планы. За всем этим явно крылась небольшая, но весьма мрачная тайна, Билон это чувствовал своим профессиональным нюхом журналиста. Но стоило ли раскапывать эту тайну? Пожалуй, нет. От всех дел, где замешана политика, простому человеку, даже если он обозреватель одной из крупнейших газет страны, следует держаться подальше.
Лейтенант Бугер отсутствовал долго – больше трех квинт, и за это время Билон успел не раз проклясть себя за болтливый язык и привычку честно отвечать на прямо поставленные вопросы. Не хватало еще влипнуть здесь в историю!
— Прошу прощения за задержку, — произнес лейтенант дежурное извинение, вид у него при этом был загнанный и разочарованный. — Прочтите, пожалуйста, протокол… А теперь напишите: "С моих слов записано верно" здесь… и здесь, затем дата и подпись… Очень хорошо. Вы можете быть свободны, господин Билон. Если надо, мы вас найдем. До свидания.
Уже выйдя из полицейского участка, Билон с раздражением вспомнил, что оставил автомобиль на стоянке у больницы. Город Вильтуран был невелик, но пока Билон, опрашивая прохожих, добрался до цели, уже совсем стемнело. Что же, зима на носу, послезавтра – тридцать пятое число, последний день последнего осеннего месяца.
В последний момент Билон решил заглянуть в больницу, поинтересоваться состоянием пациента. Неожиданно для себя он почувствовал некую ответственность за его судьбу.
— Все нормально, — успокоил его дежурный. — Состояние тяжелое, но не опасное. Сейчас спит. Тут к нему уже друзья приехали.
— Да?
Билон обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. Наискось через холл к нему шел высокий, но какой-то хрупкий мужчина лет сорока пяти с острым, хотя и достаточно привлекательным лицом и редкими светло-рыжими волосами.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Вы Майдер Билон, журналист из "Курьера", верно? Я благодарю вас, вы спасли жизнь нашего товарища. Да, прошу прощения, меня зовут Райнен Фремер. Я – депутат парламента от дистрикта Ойдевиз, член Движения за Демократию.
— Очень приятно, — вежливо сказал Билон. — Хотя, честно говоря, я не совершил ничего выдающегося. Любой на моем месте сделал бы то же самое.
— И все же, именно вы оказались в нужное время в нужном месте, — устало улыбнулся Фремер. — Профессиональное качество хорошего журналиста. Кстати, хочу сказать, Лайн – ваш коллега.
— Извините, кто?
— Лайн Ринко. Тот, кто обязан вам спасением. Он работает в нашей газете "Утренняя Звезда".
— Да? А представился вашим помощником.
— Он и в самом деле числится моим помощником, — кивнул Фремер. — Знаете, в наше время лишняя корочка журналисту не помешает. Особенно в нашей газете. Вам приходилось ее читать?
— Нет, — покачал головой Билон. — У меня даже на свою собственную порой не хватает времени.
— Жаль. Тогда бы вы поняли лучше. Мне говорили, вы едете в Зейгалап? Разрешите догадаться, с какой целью? Вам поручили освещать процесс Джойвара?
— Да, — сухо подтвердил Билон.
— Лайн тоже ехал освещать этот процесс. Но ему не дали доехать. А аккредитовать второго журналиста мы уже, вероятно, не успеем.
— Не самая честная игра.
— Да. Против нас готовится что-то нехорошее. Движение обвиняют в поддержке терроризма, заявляют, будто мы готовимся захватить власть, но при этом не дают нам сказать и слова в свою защиту. Нас словно отрезали от всех основных газет и телеканалов. Подсудимый отказался от наших адвокатов, а назначенный ему защитник не вызывает доверия. Все наши свидетели отклоняются, а выступать на суде от имени Движения будет профессор Дуйнуфар. Он очень честный и добрый человек, но, увы, слишком наивный.
— То есть, он будет говорить на суде не то что нужно, а то, что есть на самом деле?
— Я вижу, вы уже составили свое мнение? — печально спросил Фремер.
— Представьте себе, нет, — резко ответил Билон. — Я почти ничего не знаю об этом процессе и, признаться, не хочу знать. Мне хочется составить собственное, непредвзятое мнение, основываясь на том, что я услышу в зале суда.
