Кубыкин запыхтел:
– Языком вы больше умеете…
И неопределенно повел толстым плечом:
– Ночью-то слышали? Ветер-то как! А? Вот всё и сдуло в море.
Кубыкин откровенно и трусливо врал:
– Я потом только чуть прибрал.
Ветер? Ночью? – удивился Веснин.
Но почему-то даже такое откровенное вранье не вызвало у него протеста. Он как бы почувствовал вдруг авторитет начальника, даже подтвердил, отводя глаза: «Ну да… Вроде правда дул ветер…»
Ванечка поднял глаза на Веснина. Это что же такое? – говорил его взгляд. Ты Кубыкину веришь? И Веснин похолодел от неясных предчувствий. Кажется, выросшим вдруг авторитетом начальника базы дело не кончится.
Интуиция не обманула Веснина.
8А было так.
После обеда Веснин устроился с Кубыкиным на Детском пляже.
Проигрывая третью партию, начальник базы авторитетно заметил: «Первейшая игра шахматы. Штанга уже потом, верно?»
Кубыкин прямо давил своим авторитетом.
За его широкой спиной уютно тянулись белые пески Детского пляжа, растворяющиеся незаметно в уродливых тальниках выступающего в море плоского мыса. Никто в те тальники никогда не ходил – там сыро, топко, злобные комары. Но сейчас в гнилых зарослях что-то возилось, негромко хлюпало. Боясь привлечь внимание Кубыкина, Веснин незаметно всматривался: кто там?
И увидел: Анфед!
Хмур, озабочен, озирается быстро.
Под мышкой какой-то подозрительный мешок.
Выглянет из тальника и снова в тальнике спрячется. То ли потерял что-то, то ли ищет. И на Детском пляже Анфед появился только минут через двадцать, причем с другой стороны – с дороги. След запутывал, не хотел, чтобы видели, откуда пришел. Только вот о кедах не подумал – они промокли насквозь. И шел странно. Спортсмен, всегда держался прямо и независимо, а тут горбился, ноги ставил осторожно, будто боялся споткнуться.
– Устал? – полюбопытствовал Кубыкин, расставляя фигуры для новой партии.
– Устал, – вздохнув тяжело, подтвердил Анфед.
– А рыбку словил? К ужину рыбка будет?
– Не будет к ужину рыбки, – еще горше вздохнул Анфед. Был он и впрямь чем-то озабочен, оглядывался на тальники. – У меня поставки сняли. Это из деревни кто-нибудь снял. И мозоль натер, вот… – показал он натертую руку. – А поставки, может, химики с соседней базы сняли…
– Они, они! – авторитетно подтвердил Кубыкин. – В армии у нас сержант всегда говорил – химики.
И спохватился:
– Мозоли-то как натер?
– Ну, волна. Сам знаешь. Лодку так и водит.
Веснин поднял голову. Море до горизонта лежало плоское, тихое, как стекло.
– Ладно. – Кубыкин неожиданно смешал фигурки. – В сон меня что-то тянет. Пойду прикорну часок.
– И я, – обрадовался Анфед.
И снова Веснина поразило то, как Анфед шел.
Он ступал сразу всею ступней, как можно тверже, даже палку подобрал, опирался на нее как старик.
– И ноги, что ли, натер?
– Ну, волна. Лодку так и водит.
А перед самой палаткой Анфед осторожно опустился на четвереньки, так же осторожно вполз под откинутую полу и сразу зашнуровался.
Веснин закурил.
Свихнуться от духоты можно.
Что делал Анфед в гнилых тальниках?
Круговой дорогой, обойдя кухню, мимо баньки, мимо пустой волейбольной площадки, усыпанной сосновыми шишками, никем не замеченный, добрался до тальникового мыса. Пусто, глухо. Комары попискивают. Вырожденцы – кусать разучились, целиком ушли в писк. Что можно спрятать в таком странном сыром месте? Был при Анфеде вроде мешок, а на пляж вернулся без мешка. Может, притопил в какой луже? Точно! Вот он мешок. Торчит краешком из воды, камнем придавлен.
Не раскрывая мешка, Веснин догадался, что там внутри – лещ!
И не просто лещ, а красавец! Вот такой. Одна только фотография на кило потянет. Чешуя – как копейки, серебряные, одна к другой. Такого не в лужу пихать, такого на кухню тащить надо. В голове всплыли вчерашний костерок, сухие молнии, Надин голос: «Если бы сбывались тайные желания». Вот вчера Анфед чего пожелал? Правильно! Леща! Да такого, чтобы чистить его от хвоста до самого обеда!
И вдруг похолодел. Анфед не только леща пожелал.
Настолько «не только», что сегодня одна только мысль об этом погнала его в неуютные тальники. Да и как тут не полезешь? Ведь если сказал ты – хочу леща! – а лещ тут же и объявился, значит, и другое твое желание на подходе. Зря, что ли, Анфед так осторожно ступал по земле, опирался на палку? Он же умный – Анфед, мало что неудачник. Все понимает, блюдет логику. Раз ему подкинули леща, значит, и насчет ноги позаботятся. Кто или что, неважно. Важен сам факт. Вот лещ – это факт. «Ногу сломать». Подальше от таких подарков! И леща – в болото. Вот, дескать, вам, матушка-природа, или что там еще, ваш разлюбезный лещ, и, пожалуйста, теперь не тревожьтесь насчет моей ноги…
Умница Анфед, ухмыльнулся Веснин.
И вздохнул. Сам-то что вчера пожелал?
Обдало холодком: «Судьбу сломать». Даже лещ в мешке дернулся.
Веснин волоком дотащил грязный мешок до воды и вытряхнул тяжелую рыбину в море. Лещ как упал, так и пошел на дно. Пустил пару пузырьков, и как его и не было. Утонул, что ли? – испугался Веснин. Но вслух сказал: «Я тебя в родную стихию вернул. Дальше сам выкручивайся».
9А вечером разошелся Ванечка. Вытащил из палатки к костру все еще дующуюся Надю, ударил по струнам гитары.
– Эх, была бы дорога от звезды до звезды, на коне проскакал бы…
– …и туды, и сюды, – закончил за него Кубыкин.
– Вот видишь, – обрадовался Ванечка. – А говоришь, голоса у тебя нет. На самом деле все у тебя есть, просто ты опустился.
На шум выполз из палатки Анфед. Сел не на крепкий пенек, не на скамейку, – аккуратно расстелил на сухом песке штормовку и опустился на нее. Так не упадешь, подметил про себя Веснин.
А Кубыкин удивился:
– Мозоли болят?
– Да так… – неопределенно повел рукой Анфед.
И даже хотел что-то объяснить, но Надя опять взялась за свое:
– Было что-то такое в воде! Я не придумываю. Скажи, Кубыкин!
– Да есть в воде всякое, – авторитетно подтвердил Кубыкин, не сводя подозрительных глаз с Анфеда. – Милка Каплицкая у нас в прошлом году таз эмалированный утопила. Мне списывать теперь. Сколько на свете таких дур, как Каплицкая?
– Анфед, посчитай, – привычно попросил Ванечка.
– Я уже посчитал, – хмуро сообщил Анфед. – С Надей – две.
– Анфед!
Спортсмен отмахнулся.
Забрал у Ванечки гитару, забренчал страстно:
– Ничего такого нету, все в порядке, все ажур… Только съехали соседи и уперли наших кур… Машка бросила Ивана, Манька вышла за Петра…
