Поскольку такие мероприятия обычно начинаются с опозданием, а они приехали рано, то воспользовались возможностью прогуляться в ту часть лагеря, который Корделия про себя прозвала ярмаркой. В нескольких открытых палатках подавали еду из кафе Каринбурга. Кроме них стояло еще два бара, но народу в них пока было мало. В это время дня, когда дети гостей, еще полные сил, бегали везде, а их родители с энтузиазмом бегали за ними, большей популярностью пользовались палатки, продающие мороженое, холодные закуски и дешевые игрушки.
К ее удивлению, члены ГОРДОСТи поставили тут свою кабинку для бесплатных поцелуев, как и обещала доктор Татьяна, и сейчас там работали две привлекательные женщины и эффектный молодой человек. В отличие от палаток с едой, здесь не предлагали обычные услуги. Хейнс отговорил их, понимая, что супруги солдат и офицеров базы будут против, а Корделия смягчила экономический удар, намекнув на то, что на самом деле каждый заслуживает свободного дня. Стопки обучающих дисков доктора Т. держали наготове и раздавались бесплатно по одному за каждый поцелуй, и Корделия надеялась, что они смогут помочь людям, и не только молодым, в их запутанных жизнях, учитывая, что запутал их как раз недостаток точной информации.
Демонстрируя поддержку, Корделия сжала руку Оливера, и они получили каждый свой поцелуй под аплодисменты наблюдающих участников пикника обоих полов, из-за чего Оливер соблазнительно покраснел. Оливер рассчитывал поцеловать одну женщину, но вторая не дала ему уйти без поцелуя. Корделия целовалась с молодым человеком, который стыдливо ухмылялся, хотя на самом деле был слишком молод на ее вкус — лет тридцать или около того. Она слегка усмехнулась, увидев, что Оливер пытается не смотреть в его сторону, хотя их глаза на мгновение встретились.
— Попробуй его поцеловать, — прошептала она ему на ухо, когда они уходили.
— «Выбирай свои мотивы сам», — прошептал он в ответ.
В другой палатке, откуда просочилась музыка какой-то любительской группы, обнаружилось и семейство Корделии. На переднем плане стайка детишек отплясывала танец, который они придумывали на ходу, а взрослые, усевшись на стулья, отдыхали в тени. Майлз никого не замечал — его ухватила за обе руки малышка Симона, радостно притопывая в такт музыке. Катерина сидела в первом ряду и держала в руках его трость. Корделия пробралась к ней.
— С ним все будет в порядке без трости? — спросила она у невестки.
— Много-много обезболивающих вечером, — шепотом ответила Катерина, — Но вы бы рискнули их остановить?
— Да ни за что.
Таури, лучившаяся энергией и, как считала Корделия, совершенно не испытывающая страха перед публикой – да и вообще какого-либо страха, подлетела к Оливеру и потащила его танцевать. «О, старая добрая магия Оливера все еще работает». При ее атлетизме и его годами натренированных навыках у них вполне получилось изобразить вполне приличный танец, хотя все повороты и пируэты ей пришлось делать скорее у него под рукой, чем в руках. Напряженное с утра выражение его лица сменилось весельем, пока она подпрыгивала и хихикала.
Музыканты, отлично знавшие, с кем имеют дело, заиграли еще одну старую деревенскую джигу, даже быстрее предыдущей.
Корделия огляделась.
— А где Хелен и Алекс?
— Пошли вместе с Фредди и ее друзьями помогать Лону гем Навитту, который помогает с чем-то их культурному атташе.
— А, Оливер мне говорил. Мы пойдем и проверим, как они там.
Когда ботинки Оливера стали уже не такими сияющими, а лицо приятно раскраснелось, Корделия милосердно вызволила его из цепкой хватки своей внучки. Они медленно прогуливались по импровизированной главной улице, весело обмениваясь приветствиями как с жителями гарнизона, так и с горожанами. Оливер, казалось, помнил по именам всех своих людей. Корделия тоже приложила максимум усилий, чтобы вспомнить всех, хотя за годы практики научилась успешно притворяться, если ей это не удавалось.
Оливер провел рукой по ее шее сзади, и она уже приготовилась одобрительно мурлыкнуть от удовольствия, но он убрал руку.
— Шарик-кровосос, — объяснил он, пытаясь раздавить его ботинком, но тварь размером с ноготь большого пальца увернулась от верной смерти и, вихляя, унеслась прочь. — Сегодня безветренно, уверен, в сумерках они огромной стаей слетятся от того ручейка.
— А, ну да. К тому времени нужно будет намазать детишек репеллентом.
Запас репеллента имелся в багажнике вице-королевского аэрокара. Она надеялась, что хватит на всю семью.
Невдалеке от открытой площадки, под деревьями, стояла некая конструкция, напоминающая небольшой лабиринт с панельными стенками. Вход туда был украшен цветами в горшках, листья которых изрядно поникли на жаре. «Сад Ощущений» — гласила каллиграфически написанная от руки вывеска. А также: — «Испытайте свои чувства! Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус — в чем ваша сила? » Микос гем Сорен с надеждой поджидал посетителей у входа, чтобы провести их внутрь. Слово «Цетаганда» нигде не фигурировало, из чего Корделия сделала вывод, что Кайя Фориннис обладает неплохим маркетинговым чутьем, хотя гем Сорен, одетый в обычный наряд для пикника — брюки, рубашку и сандалии — все равно демонстративно выделялся за счет кланового грима на лице. В этом тоже чувствовалось влияние Кайи — от скрытой опеки до веселого вызова.
Лон, осанкой напоминавший те самые поникшие цветы, маячил рядом с гем Сореном как верный помощник. Корделия поинтересовалась насчет остальных, и оказалось, что они помогли с оформлением экспозиции и ушли к ручью. Быстрая проверка по наручному комму показала, что приставленная к ним телохранительница из СБ держит их в поле зрения, так что Корделия вновь вернулась к этой ревностной попытке культурного просвещения.
Дипломатично скрывая недостаток энтузиазма, Оливер позволил провести их внутрь, хотя СБшный телохранитель Корделии зашел первым. В качестве испытания зрения предлагались разноцветные карточки, напомнившие Корделии ролики с оптическими иллюзиями, испытание осязания предполагало набор скрытых текстур, которые предлагалось потрогать, не видя. В качестве испытания слуха гем Сорен представил ряд колокольчиков. «Никакой электроники», – догадалась Корделия. Вдруг это считается за обман? Обоняние предлагалось испытывать с помощью небольших кусочков влажной губки в маленьких бутылочках. Для испытания вкуса предназначались одинаковые бесцветные жидкости в одноразовых пластиковых чашечках, очевидно, позаимствованных из палатки медиков, что нанесло страшный удар по чувству прекрасного хозяина лабиринта, объяснившего, что для успешной презентации необходимы фарфоровые чаши, изготовленные вручную. К большому облегчению Корделии, пить эти жидкости было не нужно, только погрузить в них кончик языка и почувствовать вкус во рту. Гем Сорен был несколько ошарашен, когда Оливер угадал всё без единой ошибки, но заметно приободрился, когда ошиблась Корделия, и он смог вежливо ее поправить тоном, похоже, некогда позаимствованным у воспитателя цетагандийского детского сада. Она решила, что детям эта забава точно понравится, и стала относиться к гем Сорену более дружелюбно. К сожалению, произведение цетагандийского искусства, которое их пригласили оценить по окончании тренировок восприятия, так и осталось полной абракадаброй.
