– Карегар. Отца зовут Карегар, – тихо сказал он. Андрей не хотел, чтобы старик умер вот так. Интуиция подсказывала ему, что тот не опасен. Старик сразу признал в нем дракона, значит он их видел неоднократно. Стоит пообщаться.
– Отца? Эта старая черная перечница еще коптит небо? Черный Карегар стал папашей? – натужно закашлявшись и приподнявшись на локтях, изумленно спросил старик. Даже в безжизненных глазах застыл вопрос. Не верит. Жаль, – Прости меня мальчик, что задаю тебе такой вопрос, тебе сколько лет? Карегар Гурд не мог стать твоим отцом. Он не истинный. На Иланте нет истинных.
Ни фига себе! Оп-па, они что, знакомы? Старик знает отца по гнезду. Прыткий дедок. К тому же папаша Карегар хоть и перец, но не старый! По крайней мере, выглядит куда свежее древнего эльфа. Он еще найдет свою дракониху и наклепает дракончиков! Какие его годы? Между тем старик ждал ответа, смысла врать Андрей не видел и решил говорить начистоту. Сейчас ты удивишься.
– Я был человеком. Когда Карегар, спасая мою жизнь, предложил воплощение, мне было четырнадцать с половиной лет. Сейчас шестнадцать. Я не воплощенный человек. Я воплощенный дракон.
Он не ошибся, картина маслом: «Приехали». Господа художники, натура а-ля «Замерший – удивленный»! Вопрос в застывших глазах старика сменился на удивление. Как такое возможно?
– Не может быть! Люди и эльфы старше пяти лет не могут пройти воплощение. Умирают в муках. В страшных муках! А до пяти лет годен только один на двести тысяч. Расскажи мне о себе.
Уже расскажи. Какой быстрый, однако. Расскажи ему. Как ни шпынял себя Андрей, он чувствовал – расскажет. И задаст Мидуэлю тысячу вопросов. Почему Карегар не истинный? И кто такие истинные? Ни Яга, ни приемный отец ни словом не обмолвились об этом. И много чего еще спросит. Мидуэль, Мидуэль – спал бы ты в своей каморке, или где ты спал и не вылезал оттуда еще сто лет…
…Андрей пошарил рукой в кармане камзола. Сейчас бы очень пригодился хран с воспоминаниями, но тот остался в общежитии.
– Лучше я дам вам хран, завтра принесу. Сегодня уже поздно. Мне пора на тренировку.
– Хран? Да, да, так будет лучше. Завтра, дай мне его завтра, надо успокоиться. Расскажи мне про Карегара, как он? Так же, когда спит, держит во рту кончик хвоста?
Андрей улыбнулся, дурные привычки заразительны, он тоже, когда спал в истинном облике, держал во рту кончик хвоста.
Часть пятая
Предвестник бури
Мраморный кряж. Замок Хрустальных Огней.
Срединное княжество Рау…
Неспешные шаги эхом отзывались в высоких сводах замка, дробясь в перекрытиях на множество тихих откликов и затихая в бесконечных переходах. Князь Неритэль на мгновение остановился и прислушался к перекличке эха в коридоре, легкий сквозняк заставил затрепетать пламя многочисленных факелов, установленных в фигурных держалках, напоминающих ножки цветов, движение пламени породило блики и игру света в настенных и потолочных вставках из горного хрусталя. Свет разбился на маленькие радуги, и окружающее пространство приобрело непередаваемое очарование. Пропали тяжелые своды, и возникло звездное небо с мириадами мерцающих звезд, переливающиеся всеми цветами радуги стены зрительно расширили коридор, превратив его в сказочную дорогу к далекой двери. Не правы те, кто советовал заменить древние факелы на магические светильники, только живой огонь создавал сказку света. Князь погладил рукой камень древних стен, он любил этот замок. Все его детство и долгая юность прошли в стенах и близлежащих окрестностях замка. Он знал каждый кирпичик, каждый уголок и все тайные ходы, в горах не осталось ни одной расщелины, в которой он не побывал. От тех времен теперь остались только светлая память и легкая грусть оттого, что нельзя повернуть время вспять и вернуться в беззаботное детство. Прошли сотни лет, и деревья перестали быть большими, мир стал меньше и суровей, некогда стало бегать по горам, и полеты на грифонах больше не вызывают щенячьего восторга. Мир изменился бесповоротно, люди и орки из сказочных существ превратились в головную боль. Гномы больше не были в его глазах великими мастерами, став прожженными торгашами и пронырами. Лесные эльфы из родственников стали злейшими врагами. Бескрайние горы уменьшились до небольшого клочка земли, зажатого владениями орков и людей. Мир изменился навсегда и грозил изменить неспешную жизнь Снежного Племени Рау. Снежные шапки гор больше не могли скрыть от проблем, смрадное дыхание приближающейся войны поганило чистейший воздух горных высот. Рау стояли у развилки, за которой были две дороги, ведущие в будущее, и ни одна дорога не сулила радужных перспектив, только войну за выживание или медленное угасание.
Мир требовал решений и свершений, вода не будет течь под лежачий камень. Мир требовал действий, водружая всю меру ответственности на плечи князей Рау, совет которых сегодня должен принять план и стратегию действий, направленные на то, чтобы не дать сгинуть снежным эльфам как народу.
Длинный коридор окончился, и Неритэль, толкнув узорчатую дверь, выполненную из цельного куска стекла, вышел в летний сад. В глаза ударил яркий солнечный свет, запахи цветущего сада закружили голову, воздух наполняли свежесть утра и легкая взвесь водяных капелек искусственных водопадов. Гости уже были здесь. Толивэль – князь Верхнего княжества, владений Рау, расположенных на высоких горных плато, сидел в удобном плетеном кресле и смаковал свежие ягоды земляники, с горкой наложенные в березовый туесок. Элима – княгиня Предгорного княжества, облокотившись на перила мостика, перекинутого через небольшой пруд, кормила хлебными крошками золотых рыбок. Толивэль лениво махнул ему рукой и закинул в рот несколько ароматных ягодок.
– И где твоя младшая находит спелую ягоду? Рано еще для земляники. – Так вот откуда туесок, Юли сбегала в горы. Где дочка находит полянки с ягодой, оставалось тайной за семью печатями, Нэритэль и сам не знал, а Юли не говорила.
– Здравствуй, Эли, светлого неба тебе и благодати богинь! – поприветствовал Неритэль княгиню Элиму.
– И тебе, Нер, – кивнула ему Элима.
– А со мной уже здороваться не надо? – притворно обиделся Толивэль. Новая порция ягод перекочевала из туеска в рот князя.
– Ты ягодку кушай, пока не отобрали, меня Юли земляничкой не балует, в отличие от некоторых, хотелось бы знать, за что тебе такая благодать?
– А ты ей подари золотистого грифона, и тебе перепадет дочкиных щедрот! – Толивэль по-мальчишески растянул улыбку от уха до уха и ткнул пальцем в небо. – Гляди, вон обкатывает.
Неритэль давно обратил внимание на кружащихся в небе грифонов. Ясно, пока папа не запретил баловаться с новой игрушкой, дочь оседлала грифона и махнула ввысь. Егоза, молодец, хоть гвардейцев взяла с собой. Две пары крылатых тварей с наездниками кружили ниже золотистого грифона, мало ли чего. Вдруг грифон взбрыкнет и скинет всадницу? Левитировать девчонка еще не умела, а так гвардейцы поймают.
Элима села во второе кресло и отобрала туесок у Толивэля.
– М-м, какой аромат! Нер, садись, а то этот обжора всю ягоду слопает, – княгиня шутейно хлопнула по руке Толивэля, потянувшегося за новой порцией земляники.
– Хорошо-то как, словно мы на пикник собрались, а не судьбы мира вершить! – Неритэль присел в третье кресло и вытянул длинные ноги. Элима придвинула к нему ополовиненный туесок. Князь взял несколько ягод. – Детством пахнут. Мы с прадедом в горном зимовье на Ледяном пике, метель, не видно не зги, а в зимовье тепло, прадед накипятил чаю и достал из наплечного мешка банку с земляничным вареньем. Вкуснее варенья я больше никогда в жизни не ел. Те ягоды пахли так же.
Рау помолчали, каждому было, что вспомнить. Долгая жизнь изобилует воспоминаниями. Хорошими и не очень. Неритэль махнул рукой. Повинуясь легкому жесту князя, расторопный прислужник, пожилой глухонемой человек, сервировал стол легким вином и фруктами.
