Лея вскрикнула, но ее рот тут же накрыли те самые губы, что щекотали шею всю дорогу от Мериды до Лос Сантоса. Истосковавшееся по ласкам тело не нашло в себе сил сопротивляться. Да, и правда, сколько можно?
Весь этот долбаный месяц она пахала в этом долбаном наукограде, как проклятая, по двадцать пять часов в сутки. Спала и ела на ходу, по уши закапываясь в бумагах, а заодно закапывая в них прибывших с нею помощников. И сидела так, над бумагами, пока голова не начинала плыть, а в глазах не мелькали веселые искорки. Потому, что кроме нее, правой руки матери и особы, имеющей допуск к документам особой важности, никто эту работу не сделает, и долбаные миллиарды, выделяемые казной на различные секретные исследования, так и будут оседать где ни попадя на счетах организующих их менеджеров.
…К тому же, они еще не приехали…
Лея почувствовала, как из глубины поднимается волна желания. Плавно, не быстро, но неумолимо. Еще пара минут, и она отдастся прямо в машине, прямо перед важной встречей, как последняя шлюха. Но может стоит побыть немного последней шлюхой? Минут эдак десять — двадцать?
«Нет, не стоит» — одернула она сама себя. Затем через силу взяла себя в руки и попробовала сопротивляться… Но это оказалось выше ее сил — проще сдвинуть гидравлику шлюзового гермозатвора, чем разжать эти объятия.
— Не надо, Лей! — усмехнулся голос сверху. — У нас еще целая вечность! Твой старик подождет, не обломается!
— Нет, отпусти, так нельзя!..
Но дыхание над ухом становилось все более и более возбужденным.
— Это же неправильно! — закричала она.
— Что неправильно? Что ее высочество занимается любовью в собственной машине? А для чего тогда их придумали, эти «Либертадоры»? С таким-то салоном? — показно-удивленно воскликнул голос. — Мне всегда казалось, именно для этого…
Да, и для этого тоже. Лея сама обожала трахаться в больших машинах. Особенно, когда вокруг нет назойливой охраны из дворцовых стражей, одни ее собственные всё понимающие девочки.
— Ее высочеству идти на важную встречу… — попыталась увещевать она.
— Незапланированную встречу.
— Но встречу же!
— Все, что не касается работы — личное. Ее высочество идет на личную встречу в личное время, тогда как свита с нетерпением ждет ее для великих дел! — смеялся голос.
— Веселье — потом! — отрезала она. Этот разговор начал напрягать. — И я еще промолчу о том, где Аделия могла взять травку в засекреченном и одном из самых охраняемых городов планеты! Хотя мне очень интересно.
Смешок.
— Это же Бестия! Она достанет что хочешь и где хочешь.
С этим Лея тоже не могла не согласиться. Быть Аделией — уже талант.
— Ладно, уговорила. — Голос пакостно замурлыкал. — Но только основное веселье. От нескольких минут ожидания с твоим стариком ничего не случится.
Руки резко дернули, срывая с ее плеч ненавистные бретельки вместе с мясом, превращая в утиль хорошее платье, в котором она смотрелась очень эффектно, после чего рванули то, что от него осталось, вниз, и принялись ласкать грудь — жестко, на грани фола, но в то же время нежно. Рот же ее, чтобы не кричала, вновь заткнули грубым, примитивным но невероятно действенным способом.
Лея захлебнулась в поцелуе, жарком, как андалузская ночь. Властные руки ласкали ее, опускаясь все ниже и ниже, меняя тональность с нарочито грубой до нежно ласковой. Она чувствовала шквал накатывающего возбуждения, понимала, что еще чуть-чуть, и сорвется, уже не сможет остановиться, и это бесило. Да, ничего страшного в этом нет, секс в машине, но чувствовать шлюхой она себя непременно будет.
Пусть они с девчонками устраивают сумасшедшие оргии, от одних слухов о которых планета сходит с ума, пусть она давно потеряла счет человеческим существам, деливших с нею кровать, пусть ДБ осоловел, гоняясь и проверяя постфактум спонтанно снятых ею и девчонками на одну ночь мальчиков — непроверенных самцов, которые теоретически могли оказаться кем угодно. Всё это в норме вещей, она человек, представительница самой странной королевской династии за всю историю времен, и имеет право развлекаться так, как ей вздумается. Но работа…
Работа — это святое. Она — инфанта, будущая королева, и этим все сказано. Она не имеет права быть слабой, когда дело касается безопасности страны — королевы не бывают слабыми. Настоящие королевы. Алисия, ее сестра, может себе позволить пошалить, наплевав на условности и традиции, как младшая, но она — нет.
— Отпусти! — потребовала она.
В ответ раздалось нечеловеческое рычание, а ласкавшие ее руки заломили запястья за спину.
— Нет! Ты моя, Принцесска! Только моя! Я никому тебя не отдам, тем более, какому-то ученому!
«Либертадор» начал замедляться. Лея понадеялась, что это ей только кажется, но нет, не показалось.
— Лей, он на месте. Один. Высылаю группу-три проверить все вокруг, — раздался в берушах вызывающе-насмехающийся голосок Сирены. Mierda, эта стерва наблюдает за ними через систему контроля салона! И с нею все девчонки взвода! Они хоть догадались заблокировать канал для остальных?
— Ее высочество немного занята, — просипел голос над нею. Хватка ослабла, но только на секунду.
— Нет, не сейчас! Пожалуйста, давай после! — снова попробовала увещевать она.
— Сейчас, Принцесска, сейчас!..
Лея поняла, что точка адекватности пройдена, ее не слышат. Она еще сомневалась какое-то время, не могла решиться, но точку поставила рука, нагло задравшая ей платье и принявшаяся проверять, все ли у нее под ним в порядке.
Она точно знала, что в порядке. В объятой возбужденным сопением машине щелчок «бабочек»[6] раздался, как выстрел. Тонкие лезвия вылетели из гнезд, разрезая кожу сбоку от запястий, вокруг брызнули капельки крови — это неизбежно, когда активируются вшитые прямо в руку боевые артефакты. Очень смертоносные артефакты!
Она ударила кулаком, резко и сильно, как могла из неудобного положения, в подбородок, лишь на обратном ходу руки краем правого лезвия задев кожу на шее нависающего над нею человека. На остатки лифа многострадального платья потекла кровь: сильнее, чем она рассчитывала, но не слишком — просто более глубокая, чем она хотела, царапина. Ноги ее тем временем отшвырнули сковывавшее тело на пол.
— Ты! Ты чего! — заорала Гарсия, приходя в себя. — Ты что творишь?!!
Левая рука ее личной телохранительницы и больше чем просто подруги зажимала кровоточащую рану под подбородком, правая сжимала в руке нож, а глаза пытались осмыслить происходящее. Ножа Лея не боялась, это рефлекс, гораздо серьезнее то, что будет потом, вечером, после отчета перед мамой.
