земной спутник Луна никогда не был независимым, но всегда делился на города и территории, управляемые различными земными государствами. В любом случае трудно было бы терраформировать Луну, потому что удары астероидов, призванные задать ей вращение и снабдить атмосферой, могли вызвать потенциально очень опасный для Земли тектитовый дождь. К тому же металлы и полезные химические вещества можно было извлечь из лунного камня только с помощью глубокого бурения, а большая часть поверхности уже оказалась используемой, что также затрудняло терраформирование. Поэтому на Луне появились большие закрытые кратеры и просто участки, а сверх того большие в космических масштабах шахты; все добываемое сырье получали создавшие их земные государства. Ранние китайские инвестиции в Луну непосредственно сказались на Венере, ведь ее солнечный щит был продуктом китайских лунных промышленных баз. Многие земные державы основали базы на Луне почти одновременнно, и возможность политического объединения Луны исчезла. Некоторые связывают с этим начало балканизации, хотя другие считают ключевым моментом квантовую декогеренцию и сами размеры Солнечной системы
собственно балканизация вызывает яростные споры, причем мнения расходятся до диапазона «новейший нижний круг ада» — «восхитительная и плодотворная диверсификация современной жизни»
успех по сути был крахом. Ускорение подчеркнуло все слабости, обострило болезни и усилило преступные связи, укорененные в земной системе того времени, и широко распространило их; с тех пор сдержать их не удавалось. Ящик Пандоры раскрылся
к началу двадцать четвертого столетия образовался Мондрагонский договор и стал третьей силой наряду с диадой Земля — Марс; лиги Юпитера и Сатурна обеспечили полезный противовес. Исключительно сложная дипломатическая обстановка возродила разговоры о «равновесии сил», «большой игре», «холодной войне» и так далее: все эти идеи прошлого вновь ожили, назойливые голодные призраки донимали нас ложными аналогиями, закрывали нам глаза Свон.и мертвыми руками! В целом балканизация с ее размахом и своеобразием оказалась совершенно новым явлением
в те годы ходили слухи, будто марсианские шпионы проникли всюду по всей системе, но регулярно докладывают в свой центр, что опасаться нечего — балканизация означает, что Марсу противостоит только хаос человеческих неудач
Способность изменить Свон планы, не говоря уж о жизни, только бы помочь и понравиться той, кого он не слишком хорошо знает, кому не может доверять (той, что часто сердится на него, способна ударить в грудь и посмеяться над ним, в любое время зло посмотреть на него и презрительно рявкнуть, так что все его старания понравиться ей можно назвать скорее трусостью, а не привязанностью), чрезвычайно удивляла Варама. И тем не менее все обстояло именно так. Он уже провел почти весь прошлый год в путешествиях по Солнечной системе, собирая дипломатические и материальные ресурсы в поддержку планов Алекс оживить Землю и решить проблему странных квантовых компьютеров; теперь к этому добавились постоянные мысли о том, как осуществить задуманное Свон быстрое усовершенствование условий земной жизни. Он сомневался, что Свон знает о его стараниях, но чувствовал, что она может о них узнать, если захочет, ведь его жизнь — открытая книга, кроме тех ее частей, что он скрывает от Свон. Сам он не собирался рассказывать ей о том, что делает. Ему казалось, что повышенная эмоциональность при их последней встрече — Свон била его по груди и орала на него — означает, что он ей небезразличен и будет небезразличен в дальнейшем. В этом смысле все его действия имели серьезное значение.
Природа его новой работы страшно противоречила его псевдоитеративному образу жизни, который поэтому становился все более псевдо и все менее итеративным: каждый день особенный, и никакие образцы и повторения невозможны. Ему это было трудно, и по мере того как день сменялся днем, неделя неделей и месяц месяцем, он все больше дивился — не тому, отчего он делает то, что делает, а тому, отчего Свон не связалась с ним, чтобы поддержать. Работая вместе, они достигли бы большего. Объединение сил самого внешнего и самого внутреннего сообществ системы было бы благотворным; казалось, Меркурий и Сатурн должны стать естественными партнерами и, таким образом, сделаться силой, почти равной главным игрокам. Варам видел несколько рычагов, которые можно было бы использовать. Но Свон не звонила, не присылала сообщений.
И он продолжал работать. В некоторых странах их кампанию прозвали Решительным Отрицанием Компромиссов — РОК. Они напирали на то, что не соблюдалась Декларация Организации Объединенных Наций по правам человека, нарушаются многие статьи этого документа, но прежде всего статьи 17, 23 и 25, а еще в качестве напоминания непокорным правительствам упоминалась 28 статья. В других странах их программа опиралась на освященный веками индийский правительственный комитет — Общество уменьшения сельской нищеты (ОУСН). Эта организация никогда не пользовалась благорасположением властей, но по крайней мере действовала, и Мондрагон признавал ее лучшим из плохих путей оказания помощи. Варам считал общим местом, что в целом модель помощи развитию — это пример парадокса Джевонса[116], при котором рост эффективности вызывает рост, а не снижение потребления ресурсов; увеличение помощи почему-то всегда усиливает страдания, иногда в петле обратной связи, и теоретики, плохие и хорошие, утверждают, что вся система — это пример того, как богачи-кровососы кружат возле Земли, совершая сложные клептопаразитические действия в отношении бедных. Никто не хотел слышать об этом, и потому ошибки, распознанные еще четыреста лет назад, повторялись во все большем масштабе. Поистине Планета печали.
Разумеется, на Земле были мощные силы, отчаянно сопротивлявшиеся и вмешательству извне вообще, и созданию полной занятости в частности. Полная занятость, осуществившись, уменьшила бы «давление потребности заработка» — под этим выражением всегда понималось вселение страха в сердца бедняков, а также тех, кто боится обеднеть, то есть почти всего населения Земли. Этот страх был основным орудием социального контроля, истинной опорой современного порядка, несмотря на его очевидные недостатки. И хотя это была исключительно плохая система, при которой каждый жил, страшась голода или гильотины, за нее держались как никогда крепко. Смотреть на это было больно.
Однако уже обедневшие готовы были рискнуть. А значит, не все пропало.
