Совет Парди обладал силой приказа, так что Маккей ответила:
— Слушаюсь, мэм. Я позабочусь об этом.
Капитан-лейтенант кивнула. Палуба покачнулась, и обеим женщинам пришлось схватиться за трубу, чтобы устоять на ногах. Двое десантников не смогли сохранить равновесия и повалились на пол.
— Довольно неуклюжая посудина, верно? — усмехнулась Парди. — Капитану Кейзу она бы понравилась!
Сильву не слишком заботила тряска, поскольку весь персонал уже занял свои места, «Пеликаны» были надежно закреплены, внешние люки закрыты, а «Истина и Единение» начала вырываться из объятий Гало.
Надо сказать, майор был рад уже тому, что они наконец взлетели, что под ногами у него палуба, которая подрагивает в такт урчанию двигателей, поднимающих сейчас бесчисленные тонны груза к выходу из гравитационного колодца.
То ли его пробудила вибрация, то ли он просто устал ждать, но именно этот момент избрал Поток для своего нападения на моторный отсек. Вентиляционный люк распахнулся, и из него лавиной хлынули инфекционные формы.
Дженкинс будто обезумел. Он, что-то бессвязно бормоча, забился в цепях, и десантникам пришлось постараться, чтобы не дать ему вырваться.
С начала сражения и до того момента, как последняя тварь была убита, а люк снова запечатан, прошло не больше минуты, но это нападение подтвердило опасения Маккей. Поток представлял собой невероятно опасный вирус, и было бы глупо полагать, что с ним можно совладать иначе, чем при помощи полного его уничтожения. Мелисса воспользовалась своим статусом заместителя, чтобы срочно выйти на связь с Сильвой. Рассказав о произошедшем, она закончила свою речь словами:
— Со всей уверенностью можно утверждать, сэр, что корабль по-прежнему заражен. Предлагаю приземлиться и, прежде чем взлетать снова, зачистить каждый его квадратный сантиметр.
— Ответ отрицательный, лейтенант, — угрюмо откликнулся Сильва. — У меня есть все основания полагать, что Гало взлетит на воздух, и довольно-таки скоро. Кроме того, мне потребуются живые образцы, так что постарайтесь поймать парочку уродливых выродков.
— Лейтенант права, — бесстрастно произнес Уэлсли. — Риск слишком велик. Настоятельно рекомендую переменить решение.
— Это было мое последнее слово, — прорычал Сильва. — Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, и это приказ.
Маккей разорвала связь. Она всегда полагала, что служба в армии имеет ряд преимуществ, и одним из важнейших было чувство ответственности. И не просто ответственности перед десантными войсками, но перед всем многомиллиардным населением Земли. Теперь же лейтенант оказалась в ситуации, где военная дисциплина, связывавшая воедино все уважаемые ею ценности, начинала противоречить понятию долга, без которого все прочее теряло смысл. Что она должна была делать?
Ответ, как ни странно, подсказал ей Дженкинс, как раз и послуживший причиной столь быстрого прекращения переговоров. Бывший десантник неожиданно дернулся, натягивая цепь. Один из охранников повалился, не успев отреагировать на его движение. А Дженкинс бросился бежать по направлению к оптоволоконному кабелю. Но охраннику не понадобилось даже подниматься, чтобы дернуть на себя цепь и остановить существо. Через пару секунд солдаты уже надежно держали Дженкинса.
Так и не сумев исполнить задуманного, изуродованный рядовой затих в своих оковах и устремил на лейтенанта умоляющий взгляд.
Маккей поняла, что теперь все зависит только от нее, и решение, хотя оно и попахивало безумием, все же было удивительно простым. Настолько простым, что даже чудовищно искалеченный Дженкинс смог понять, в чем заключается его долг.
Медленно, демонстративно неторопливо лейтенант подошла к десантнику, охранявшему трубу, и отправила его отдохнуть. Затем она выдернула чеку из гранаты. Хотя Дженкинс по-прежнему не мог говорить, в шевелении его губ явственно читалось: «Спасибо».
Сильва находился слишком далеко, чтобы почувствовать или услышать взрыв, но последствия его он оценил первым.
— Управление потеряно! — прокричал кто-то.
Палуба затряслась, «Истина и Единение» начал переворачиваться, и Уэлсли произнес свои последние слова:
— Вы хорошо ее воспитали, майор. Вы можете гордиться.
Затем корабль врезался в землю, и вдоль всего его корпуса прогремели взрывы. Крейсер, как и все, кто находился на его борту, прекратил свое существование.
— Ты уверен? — требовательным тоном спросил ’Замамей. Его голос слегка искажался динамиками рации и усилившимися помехами.
Яяп не был уверен ни в чем, кроме того, что поступающие в центр доклады становятся все хуже и хуже. Ковенантов со всех сторон теснили и Поток, и Стражи. Ворчуну показалось, что в его животе неожиданно образовался огромный холодный камень… Яяпа даже начинало подташнивать.
Но в этом он никогда бы не признался, и особенно кому-то вроде ’Замамея, поэтому крошечный солдат постарался сдержать свои эмоции.
— Да, ваше превосходительство. Если сверить полученные отчеты с картами корабля, имеющимися здесь, у человека не остается иного выхода, кроме как воспользоваться люком Е-сто семнадцать, сесть на лифт V-двенадцать шестьдесят девять и подняться на нем к служебному коридору седьмого класса, проходящему вдоль корабля.
— Хорошо поработал, Яяп, — произнес воин элиты. — Мы уже в пути.
Так и не поняв причин этого, невзирая на все пережитые страхи, ворчун почувствовал странную признательность к офицеру.
— Вы бы там поосторожнее, ваше превосходительство. Этот человек крайне опасен.
— Не волнуйся, — ответил ’Замамей. — На моей стороне неожиданность. Это должно уравновесить ставки. Я свяжусь с тобой, как только убью его.
— Конечно, ваше превосходительство, — произнес Яяп.
В трубке раздался щелчок, и ворчун понял, что это был последний раз, когда он слышал голос своего командира. Дело было не в том, что он не верил в способность ’Замамея одержать верх над человеком. Просто Яяп полагал, что все они скоро умрут.
Так что крошечный воин заявил, что отправляется перекусить, покинул центр связи и больше туда не возвращался.
Вместо этого Яяп поспешил загрузить в «Призрак» суточный запас пищи и канистру метана, а затем покинул «Столп осени». Уже через пару минут он обрел то, что столь долго искал: чувство покоя. Впервые за долгие, долгие дни ворчун был счастлив.
Когда взорвалась последняя граната, Мастер-Шеф почувствовал, как задрожал пол под его ногами.
— Получилось! — закричала Кортана. — Надо выбираться отсюда и бежать к лифту на третьей палубе. Он доставит нас к служебному коридору, который проходит через весь корабль. Поспеши!
