— Да брось ты эту сетку! — наконец, не выдержав, азартно заорал Костас, едва ли не подпрыгивая на месте. — Руками, руками под жабры его — и на берег швыряй!
Забрак, явно не имевший большого опыта в этом деле, честно попытался последовать совету, но мокрая чешуя рыбины предательски выскользнула из пальцев, и карп, издевательски махнув хвостом напоследок, сорвался с крючка и исчез в воде.
— Покажешь, как надо? — глаза Эрис весело блестели. Азарт Костаса, будто вирус, передался и зелтронке.
Костас посмотрел на раздосадованного забрака, затем — на свою новую знакомую, и ненадолго задумался, честно пытаясь найти повод отказаться. Борьба с самим собой длилась несколько секунд, заранее обреченная на провал — это было как сесть играть с самим собой в карты, заранее раскидав расклад.
— Только не удочкой, — заранее предупредил Костас, скидывая с ног невесомые сандалии, так не похожие на привычную тяжёлую обувь. Нога в этих творениях местных сапожников так и норовила подлететь к носу, из-за чего походка мандалорца приобрела некоторую комичность — Рам вышагивал, словно республиканский гвардеец Сената, выпрямив спину, чуть отведя в стороны руки и высоко поднимая ноги.
— Есть, где рыбу готовить? — спросил он у Эрис, заходя по колено в воду.
— Конечно, — Эрис наблюдала за его действиями со всё возрастающим любопытством. — Рядом несколько заведений могут приготовить улов.
— Вот и ладушки… — Рам принялся ловить танцующую над водой радужную мошкару и кидать её перед собой. А потом застыл неподвижным изваянием, внимательно глядя в воду. Вопреки его ожиданиям, Эрис не мешала. Не лезла с расспросами, не отвлекала разговорами, а просто сидела на берегу и с неподдельным интересом участвовала в развернувшемся действе в качестве молчаливой болельщицы.
Движение руки Рама никто из наблюдателей толком и заметить не успел: вот он стоит, нависнув над водой на манер набуанского зимородка — а вот уже на берегу бьётся рыбина, молотя по траве хвостом и разевая рот. Наградой ему были бурные аплодисменты зелтронок и дружный восторженный смех, к которому присоединился и забрак. Похоже, неудача ничуть не испортила настроение рогача.
— Это ж карп, — адресуя пояснение неожиданной публике, проговорил Рам, выходя из воды. — Они наглые и жрать любят. У него там, на Алдераане, и врагов вроде нет — их искусственно вывели, вот он и не боится ни черта.
Мандалорец подхватил рыбину за хвост, довольно крякнул и хрястнул головой о торчащий из земли массивный древесный корень корень, прекращая её мучения.
— Ну и где тут её приготовить?
Несмотря на всё миролюбие зелтронов, подобная варварская расправа над рыбиной никого не смутила. Заморочек насчёт святости всего живого розовокожие гедонисты не имели и, подобно тем самым карпам, весьма любили вкусно покушать, что Костас оценил в ближайшем ресторанчике, где пищу готовили на огне под открытым небом. Карп у повара вышел отменный, а ели его просто — руками, без всяких головоломок вроде двух десятков столовых приборов, разложенных на белоснежной скатерти, так что настроение мандалорца окончательно пришло в норму. Он даже перестал сердиться на Зару, придя к выводу, что зелтронка просто иной раз не контролирует феромоны. Например, когда испытывает благодарность — просто привычная для неё реакция. Собственно — а чего гадать?
— Скажи, — мандалорец вытер губы салфеткой. — А вот ваши эти феромоны — вы их всегда контролируете, или бывает, что это просто реакция организма?
— Бывает всякое, — охотно ответила Эрис, облизывая жирные от рыбы пальцы. Выходило у неё это невероятно чувственно, но у мандалорца не возникло ощущения, что она делает это намеренно. Просто всё, что делали женщины этой планеты, почему-то казалось невероятно привлекательным. — Любое существо в сложных для себя ситуациях способно частично потерять контроль над телом. У кого-то трясутся руки, кого-то знобит, у кого-то губы помимо воли растягиваются в улыбке, а кто-то выделяет феромоны. Одни владеют телом лучше, другие — хуже.
— Понятно, — Рам счёл объяснение удовлетворительным. Значит, всё же он прав — Зара просто действовала, что называется, «на автомате», без всякого умысла.
— Вообще интересный у вас мир, — после небольшой паузы продолжил он. — Почитаешь рекламные проспекты — решишь, что планета бездумных потрахушек, прерываемых лишь необходимостью пожрать и чуть поспать.
— На что самый большой спрос, то и рекламируют, — ничуть не обиделась на его слова Эрис. — Захочешь — после завершения трапезы покажу тебе несколько клубов для встреч по интересам. В одном ты сможешь развлечься, выпить, потанцевать, подыскать одну или несколько подруг для весёлой ночи, в прочих собирается более требовательная публика. У каждого свои фантазии, и эти места созданы для того, чтобы помочь встретиться ищущим определённых удовольствий. Хочешь — сними памятное эротическое видео у профессионального режиссёра или можешь возбудить воображение свиданием вслепую. В буквальном смысле: ты и партнёрша не увидите друг друга от начала и до конца встречи. Твои фантазии совершенно уникальны? Озвучь их — и многие из ищущих новых впечатлений непременно захотят составить тебе компанию. Можешь задержаться в этом квартале на неделю, но при этом вряд ли успеешь испробовать всё.
При мысли о свидании с завязанными глазами у Рама случился приступ острой паранойи, а идея добровольной съёмки в порнушке была настолько нелепа, что даже не казалась смешной. Чем только разные ди» куты не занимаются…
— Я ожидал увидеть нечто подобное здесь, — признался Костас. — Меня ввело в заблуждение название — «сад кафарель». Но, похоже, я принял городской парк за бордель.
— Ты одновременно прав и ошибаешься, — озадачила его Эрис. — Это действительно одно из мест работы кафарель, но оно никак не является ни борделем, ни даже домом свиданий.
— И что же это тогда? — удивился мандалорец.
— Ашах. Боюсь, это слово не имеет точного аналога на бейсике. Ближе всего, пожалуй, будет слово «храм».
От этого заявления Рам опешил, пытаясь состыковать в голове образ строгого, мрачноватого сакрального места, увиденный парк разнообразных развлечений и ожидаемый бордель. Выходила какая-то ерунда, но он тут же напомнил себе, что на этой планете храм и бордель как раз вполне могут совмещаться, да и Зара охарактеризовала кафарель как нечто среднее между психологом и религиозным деятелем. Остальная галактика, впрочем, была куда более однозначна в определении рода занятий этих особ.
— Как-то это не слишком стыкуется с тем, что я слышал о кафарель, — дипломатично сообщил мандалорец.
