Настолько важной, что отвлечься на миг было бы преступлением.
— Сын Луки Шармаля, видный, несмотря на молодость, деятель науки, — бубнила информателла, — страдающий прогрессирующей монополяризацией психики, впал в состояние каталепсии. В частной беседе с профессором Мваунгве, светилом психиатрии и лечащим врачом Шармаля-младшего…
Сфера показала гориллу-психиатра.
— Увы, пациент безрассудно пренебрегал курсом лечения, который я ему назначил, — горилла моргнула крошечными глазками. Чувствовалось: Мваунгве крайне огорчен. — Результат налицо. Коллапс психики и глубочайший апато-абулический синдром. Как видно из послойной нейрограммы, кольцо синаптических связей…
— Это лечится, профессор? — перебил вудуна невидимый журналист.
— Современная медицина бессильна. Есть слабая надежда на разработки доктора Балу Нудунги — его метод позволяет…
Горилла исчезла.
— Потеряв дочь, умершую родами, — продолжила информателла, — а теперь фактически и сына, мар Шармаль в данный момент не имеет иных наследников, кроме внуков. Наши эксперты предполагают, что отцом пропавших детей был не гематр. Это и послужило причиной безразличия мар Шармаля к их судьбе. Но каталепсия сына внесла существенные коррективы…
Остановив показ, альгвасил в третий раз схватил «парализатор», но совать его в нос передумал. С минуту он тщательно промывал штырьки дурно пахнущей жидкостью. По старинке, как фельдшер с варварского мирка, открывал флакончик, смачивал ватку — и тер, тер, очищая ворсинки. Это занятие завораживало. За ним хотелось следить бесконечно.
Хотя бы потому, что оно оттягивало продолжение безумия.
В просвете штор, за окном метался снег. Бело-синий в луче лунного прожектора, снег валил хлопьями, намереваясь к утру похоронить Тамир окончательно.
«Бедняга Айзек! „Я очень хочу веселиться!“ Что ж, беседка в хосписе — изрядное веселье. Выходит, близнецы теперь стоят тридцать миллионов? Тарталья, ты болван! Наследники Луки Шармаля стоят триллионы…»
— Сопоставив факты, — прервав молчание, сказал усатый, — приходим к выводу, что похищение малолетних рабов имеет смысл. Все имеет смысл. Смысла нет лишь в похищении Лючано Борготты. Единственное слабое звено в цепочке. Мой опыт утверждает, что именно в бессмыслице, как правило, кроется разгадка тайны.
— Похитители ошиблись! — закричал Лючано, рискуя порвать связки. — Они приняли меня за другого! За профессора Адольфа Штильнера!
— В вашем заявлении тоже нет смысла. Не кричите, пожалуйста. Иначе я заткну вам рот кляпом. Говорить будете тогда, когда я попрошу вас об этом одолжении.
Скучный, бесстрастный тон не оставлял сомнений: альгвасил выполнит угрозу.
— Новости! — усач закрыл флакон, швырнул использованную вату под стол и отложил страшный прибор. — Продолжаем экстренный выпуск! В 12:45 по-террафимски виллу осадили фанатики, в 13:00 их свели с ума, в 13:05 состоялось похищение. В 15:20 по «Галакту» прошло сообщение о внуках Луки Шармаля. До 18:30 в Эскалоне не происходило ничего примечательного, если не считать попыток следствия вычислить корабль похитителей. Увы, корабль ждал на верхней орбите, не пройдя регистрации. Приняв на борт челнок с похищенными, он удалился в неизвестном направлении. Что же, господа, стряслось в 18:30?
Пульт нацелился на сферу.
— Мы ведем репортаж из отделения нейрохирургии в госпитале имени короля Бенуа, — возвестила информателла. — Двадцать минут назад сюда с обширным инсультом был доставлен Гай Октавиан Тумидус, легат ВКС Помпилии в отставке. Его состояние медики оценивают как стабильное средней тяжести.
IV
Гай лежал в реанимационной капсуле.
Тело, целиком погруженное в активный гель, было обнажено. Голову покрывал иннервационный клобук, регулируя внутричерепное давление. К клобуку от стенок капсулы тянулись длинные, иссиня-черные нити, похожие на волосы Юлии. Возле запястий, бедренных артерий, у шеи крутились микро-смерчики — гель синтезировал какие-то препараты, вводя их пациенту.
«Хорошо, что он брил голову. Не пришлось… Боже, о чем я думаю! Гай в реанимации! Это результат схватки с психиром…»
— Руководя ремонтом своей галеры в космопорте Эскалоны, — информателла сменила контральто на колоратурное сопрано, — легат Тумидус внезапно почувствовал себя плохо. По свидетельствам очевидцев, он стал браниться, делал публичные заявления о подлой агрессии и посягательстве на его частную собственность, после чего впал в ступор. Соотечественники пострадавшего утверждают…
Визор показал сервус-контролера Марка Славия.
— Дуэль! — возбужденно доказывал Марк кому-то. — Дуэль на клеймах! Не знаю, кто вызвал Бешеного Гая, но больше всего эта заварушка походила на дуэль. Первый раз они сцепились с Титом, еще в полете. И вот сейчас…
Изображение вернуло капсулу с легатом.
— Врачи утверждают, что Тумидуса спасло чудо. Инсульт внезапно локализовался, исключив воспалительное или опухолевое поражение мозга. Причина локализации неизвестна. С другой стороны, есть ли причины у чуда?
Свобода началась с первобытной, пещерной, святой дикости. Кулак, отлитый из металла, угодил в висок ядовитого насекомого. Брызнуло красным, психир молча рухнул сперва на колени, а там — и на бок. Шагнув ближе, Тарталья в исступлении молотил тростью тело:
«Умри! Умри!! Умри!!!»
И психир умер.
«Я убил Кавабату! Вот причина! — и в нее сейчас никто не поверит…»
Тело затекло, но Лючано боялся пошевелиться. А пожаловаться — боялся стократ больше. Кляп — ладно. Вдруг усач решит угостить пленника наркотиком?! — глубоко, до хруста вставит штыри в чужой нос, рассмеется, спустит курок…
— Если вы думаете, что новости исчерпаны, — альгвасил открыл ячейку визора, сменив инфокристалл на новый, — то вынужден вас разочаровать. Десерт! 20:30 по-террафимски! Трагедия в Эскалоне!
Сперва Лючано не понял, что видит. Визор показывал руины. Последствия теракта или военных действий. Развалины домов, рухнувшие стены. Ограда из металла покорежена, завязана узлами; местами оплавилась. Раскуроченный вдребезги бар: сохранился лишь музыкальный аппарат да часть стойки. Надпись «Requies curarum» издевательски висела над обломками, блестя зеленью и кармином.
— Следствие показало: взрыв произошел в гладиатории Жоржа Мондени, расположенном в помпилианском квартале Эскалоны. Эпицентр взрыва находился в подвалах гладиатория. Саперы утверждают, что взрывное устройство размещалось в боксе № 4, где содержался один из недееспособных сотрудников гладиатория.
