– Что вы думаете по этому поводу? – тихонько спросил он, все еще следя за видеоэкраном, словно ожидая того, что на нем в любое мгновение неизвестно откуда могут появиться ромуланские корабли.
– Мой народ по натуре своей консервативен, – промолвил Т'Каэль.
– А поэтому, капитан, мы атакуем лишь тогда, когда на сто процентов уверены в своей победе. В противном случае мы выжидаем, наращивая мощь.
– То есть, вы хотите сказать, что мы лишь откладываем конфликт?
– Я ничего не обещаю. Но они ни за что не атакуют, если не будут уверены, что их силы и силы федерации, по крайней мере, обладают равным потенциалом. Они из кожи вон вылезут, чтобы разработать устройство, способное делать боевые корабли невидимыми.
– Но это невозможно. Даже если такое открытие и произойдет, на его разработку уйдут годы.
– Возможно даже целые поколения. Совершенно ненамеренно он адресовал последние слова непосредственно Джорджу Кирку, подошедшему к ним в этот момент. Кирк ничего ему не ответил, полностью обратившись в слух. Капитан, однако, уже никого не слушал, задумчиво разглядывая звезды, исчезавшие с экрана со скоростью искажения. Звезды, туманности, энергетические следы кораблей, обломки кораблей, которые они сегодня уничтожили, Имперский Рой, Имперский Носитель. Все это теперь преследовало капитана.
– Быть может, мы создали основу для усиления взаимных подозрений, – печально вздохнул Эйприл. – Никогда еще не приходилось так опасаться того, что еще не случилось. О Господи, это было бы так легко. Я чуть не сказал «да».
Джордж, перегнувшись через перила, совершенно спокойным тоном спросил:
– В чем дело, Роберт? Мы ведь сделали это. Эйприл даже не посмотрел в его сторону, а вместо этого приблизился на несколько шагов к обзорному экрану, на котором уже начинала разворачиваться панорама далекой нейтральной зоны. За ней уже находилось родное пространство федерации. Вопрос так и остался без ответа.
– Неужели? – промолвил Эйприл, не шелохнувшись. Его благородное лицо темнело на фоне белоснежного свитера, вся его фигура подсвечивалась прекрасными космическими пейзажами, изображения которых показывали мониторы верхней позиции мостика. Весь остаток своей жизни я буду задавать вопрос по поводу цивилизации, которую мы только что оставили позади. Буду спрашивать себя, прав ли Т'Каэль. И до самой смерти стану думать, не передали ли мы войну в наследство грядущему поколению.
– Подходим к нейтральной зоне, капитан. Почти дома. – Только бы не сглазить, подумал, произнося эти слова, Флорида. Память об опасности, с которой они столкнулись, была еще слишком свежа.
«Почти» еще не значит «совсем» – это понимал каждый из них.
Вполголоса, словно опасаясь оборвать тонкую нить везения, Санави, прислушавшись к тишине в наушниках, доложил;
– Никаких признаков погони, сэр.
– Приготовьтесь к переходу на фактор искривления четыре, как только мы войдем в нейтральную зону, – объявил капитан. Его изысканный английский придал особое изящество столь простому приказу. И вновь он сел в командирское кресло-трон, которое заслуживал по праву, и команде казалось, что их командир пытается скрыть за общими формальностями потрясение, что он пережил за время непредвиденных приключений в глубине вражеского пространства. Его глаза потеряли прежний блеск, однако голос уже не был бесстрастным.
Члены экипажа смирились с тем, что никогда не узнают, что же именно чувствовал их капитан. Даже случайно оказавшийся на борту звездолета Джордж отчасти чувствовал себя ответственным за оборот, который приняли события. И даже сейчас он не мог потревожить Эйприла. Лишь когда Т'Каэль неторопливо повернулся к командирскому креслу, Джордж внимательно посмотрел на Роберта.
– Капитан Эйприл, – начал ромуланец. Тот очнулся от своих размышлений.
– Слушаю.
– Я должен извиниться.
– За что?
– За то, что пытался заставить вас принять решение, которое вы считали ошибочным. Я не имел права просить вас пожертвовать своими людьми во имя благополучия моего народа. Вы были готовы стоять за свои принципы до последнего. Это предаст федерации дополнительный авторитет во Вселенной. С моей стороны было недостойно требовать вести себя столь агрессивно. Мне очень стыдно.
Стараясь не повышать голоса, Эйприл проговорил:
– У вас нет причин стыдиться. Вы дали нам возможность посмотреть на себя со стороны. Признаться, наши моральные принципы подверглись суровому испытанию. Опыт не из приятных, но, безусловно, полезный. – Он повернулся к Кирку. – Думаю, прежде ни я, ни Джордж не пытались по-настоящему понять друг друга. Мы оба кое-чему научились, не так ли, Джордж? Но было бы лучше, если бы кто-нибудь, более мудрый, чем мы, командовал этим звездолетом…
Пожалуй, некий сплав из тебя и меня, если в природе вообще существует такой человек.
– Со временем такая личность появится, – заметил Т'Каэль. – И мне остается лишь надеяться, что помудреют и мои народ. Образ моего мышления за последние часы также изменился, и я благодарен вам за это. – Все еще испытывая стыд, ромуланец направился на верхнюю площадку мостика, прочь от Джорджа и Эйприла. Кирк посмотрел ему вслед.
Ромуланец, повернувшись ко всем спиной, внимательно смотрел на один из мониторов, на экране которого, удалялась с каждым мгновением покинутая звездолетом территория Риханцу. Когда Джордж тихо подошел к Т'Каэлю, его лицо ничего не выражало. Уже осознав, что рядом стоит Кирк, ромуланец не мог оторвать глаз от удаляющейся Родины. В его взоре читалась невообразимая мука, и Джордж, признаться, пожалел о необратимом решении, принятом им на планетоиде, решении, не давшем Т'Каэлю реализовать его личный выбор, – смерть. Теперь ромуланца ожидало довольно туманное будущее. Ему больше никогда не суждено увидеть ни родины, ни своего народа, ни семьи. По правде говоря, теперь он даже не сможет выдать себя за вулканца. Первый встретившийся уроженец Вулкана объявит Т'Каэля самозванцем. Ему придется жить в полном уединении, тщательно скрывая свою национальную принадлежность, в противном случае ему грозят оскорбления, допросы и в конечном итоге – тюрьма, где его будут сторожить такие, как я, подумал Джордж, густо краснея. На какую-то секунду ему пришлось отвернуться от Т'Каэля.
Когда он вновь поднял взгляд, лицо Полевого Примуса приняло несколько меланхоличное выражение.
– Все уладится, – пробормотал Джордж, с ужасом осознавая, что в этом случае ему бы лучше помолчать.
Даже не шелохнувшись, Т'Каэль довольно сдержанно ответил:
– Ни на что я не гожусь. У вас для меня нет места.
Джордж тронул его за плечо.
– Чего бы мне это ни стоило, я лично позабочусь о том, чтобы в Федерации нашлось место для тебя. Это моя святая обязанность. Немного подумав, он добавил:
