заложника и «гида», были вооружены до зубов и одеты в тёмные окровавленные одежды. Холодные лица, покрытые грязью или закрытые масками, безразлично наблюдали за допросом.
— Ты пойми, — продолжил тот, — мы один хрен тебя убьем, но если будешь сотрудничать, то оттяпаем тебе оставшиеся конечности уже после смерти — умрешь в мире с собой и с пулей в голове, а нет…
Он схватил пленника за окровавленный рукав куртки и сжал посильнее. Мужчина завыл и заревел, упав на шаткий пол, но это совсем не произвело впечатления на палача. И лишь когда мученик забился в конвульсиях, Уильям из Джонсборо смог разглядеть причину и ужаснуться — руки не было. Рукав был обрезан до плеча, а то, что наёмник принял за обмотки, было кусками кожи и мяса, болтающимися на полумертвом теле.
Сухожилия жадно впитывали в себя кровь, которая была на полу, артерии пульсировали, создавая ещё большее кровотечение, а тот, чья единственная рука была прикована наручниками к трубе, от боли пытался дёргать своей фантомной конечностью. Гид развернулся и шёпотом обратился к своей банде, после чего несколько мужчин, окончательно скинув с себя куртки, направились к пленному. Раздался громкий вой. Ошарашенными глазами полумёртвый смотрел на идущих к нему людей. «Только не они, — всё время повторял его взгляд. — Только не они». Мужчина начал судорожно хрипеть и подзывать пальцами руки гида к себе, соглашаясь на всё и со всем на свете. Не дожидаясь развязки, Хантер пулей вылетел из здания и, надеясь на то, что его никто не заметил, вернулся в авто, положив на ноги пистолет.
— Тебя никто не видел, — шептал он себе, — и дело это — вовсе не твоё. Бери топливо и езжай.
Через двенадцать минут и четыре секунды дверь с громким хлопком отворилась. Из неё вышел улыбающийся палач, держа в руках красноватую канистру с бензином. Только сейчас Уильям из Джонсборо заметил на мужчине кожаные водительские перчатки, закрывающие его побитые костяшки ладони, и странный отблеск на жилетке, надетой под низ бронежилета — то явно была не вода.
— У-ух! — громко крикнул тот. — Ты не поверишь, но как трудно мне было найти эту чёртову канистру — практически отрываю её от себя! Можно сказать, что ты меня грабишь, старик.
— Ха. Да, — с наигранной улыбкой ответил Хантер. — Да, пожалуй. Впрочем, я благородный грабитель: одежду можешь оставить себе.
— Йи-и-ха! Вот это настрой, дедуля! Прямо и не скажешь, что миру крышка настала! — проводник открыл ёмкость и замер на секунду. — Слушай… да ты магистр мышления — припарковаться так, чтобы бак был как раз с краю моста!
Уильям выглянул в тыловое окно машины и понял, что никакого свободного пространства между машиной и пропастью нет. Не ожидая ни секунды, мужчина завёл авто и сдал назад по диагонали, чтобы потом поехать вперёд по противоположному углу — сделать манёвр буквой «V». Дабы не вызывать подозрений, мужчиной было принято решение оставить винтовку в машине — он вышел из авто и тут же заблокировал дверь, после чего, забрав канистру из рук парня, направился к топливному баку.
— Что, не доверяешь кому попало? — хитро сказал собеседник, смотря в окно машины. — Понимаю. Я вот тоже мало кому доверяю — гиблое это дело, непрофессиональное.
Наёмник поставил канистру у бака и с презрением посмотрел на мужчину. В то время, как его правая рука опускала ёмкость, левая уже держала пистолет, который висел на бедре. В ухе всё еще эхом отдавались удары кулаков и звук чавкающего мяса. «Неужели он всё-таки решит отпустить меня? Просто так, без причины? Нет, вряд ли. Но лучше не стрелять первым. Жди, Хантер, жди — момент настанет».
— Скажи, — выдохнув и опустив голову, начал он, пытаясь отвлечься, — это озеро было названо в честь города или город в честь озера?
— Озеро, — кратко ответил парень.
— Исчерпывающий ответ. Откуда знаешь?
— Слышал всякие россказни от моего отца — пересказы дедовских историй. Это озеро относительно молодое, если сравнивать с городом. Одна из версий такая, что название было дано в честь какого-то человека, которого называли Индейцем. Странное имя, скажи? А прозвище было… То ли «Краснопёрый», то ли «Краснокожий» — хрен его разберёт… Так вот фамилию, как ты понял, он носил Скайатук — целый город в честь одного маленького человека. Вот бы мне так… Впрочем, имечко у меня хреновое — лучше не стоит. Эй, ты чего застыл? — наёмник всё еще смотрел в пол и крепко сжимал ручку пистолета.
— А? Думаю, думаю… Интересно. «Одна из версий» — есть ещё?
— Угу. Ещё какой-то пьяный мужик травил байку, будто бы здесь однажды разбилась повозка, которая…
В ухе наёмника повис нарастающий писк. Перед глазами мелькала картина с отсутствующей рукой, и то, как выглядела оставшаяся конечность, давало понять только одно — её не отрезали. «Рваные куски мяса, как от взрыва, но взрыва не было. Руку могли оторвать, но для этого понадобилась бы машина, а мост пустой. Это мог быть выстрел из крупного калибра, но кожа висела лоскутами вокруг всей конечности — пуля не могла пройти насквозь, оторвать руку, но не задеть края. Нет, её не оторвали и не отстрелили — её съели…» — мысль каплей воды начала молотить по темечку Хантера. Медленно падать и, разбиваясь, приносить странную боль без возможности унять её. Лишь одни люди в том странном Новом мире опускались до поедания себе подобных — те, кого охотник избегал уже целых четыре года, — «Эволюция». Трясущимися руками мужчина открыл дверцу и вставил ключ в крышку бака.
— Эллиот, лови его!
В тот миг с крыши одной из стен послышался истошный вой. Окровавленное тело в тёмно-синей клетчатой рубашке с глухим звуком распласталось на земле — тот самый мученик. Оставшаяся рука была сломана. Кость предплечья пробила кожу насквозь, выйдя через локтевой сустав и зацепив собою пару сухожилий, а ладонь была вывихнута наружу — в сторону запястья. Голова была неестественно сплюснута, а правый глаз, на который пришлось падение, вылетел из глазницы вместе со зрительным нервом. На пару с кровью изо рта выливались осколки зубов, нижняя челюсть всё ещё подергивалась в конвульсиях, и даже рёбра виднелись сквозь красно-синюю шерстяную ткань. Увидев это, Уильям на мгновение застыл, а потом с вытаращенными глазами попятился за машину. Не менее удивленный гид обернулся сначала на него, затем на
