очень редко – государство не могло себе позволить кормить и содержать преступников в тюрьмах, так что такой привелегии удостаивались очень немногие, чьи преступления не тянули на смертную казнь, но были слишком тяжелы, чтобы приговорить к принудительным работам – с них часто бежали.
– Мать вернулась на работу. Она работала в научном центре, где изучали страйдеров, занималась оборудованием в лабораториях, ремонтировала, настраивала. Потом она вышла замуж за Рэя, он тоже там работал. Лаборант-биолог. У них родился ещё ребенок. Я пошёл в школу для сотрудников центра. Мы жили хорошо, под куполом.
– Но? – спросила Сандра, когда Найт вдруг замолчал.
– Рэй меня бил. Когда я думаю про это сейчас, я не понимаю… Почему я не мог постоять за себя? Хорошо, я не мог в пять лет, но позднее… Я мог взять нож, что-то ещё острое или тяжелое. В школе я всегда мог постоять за себя. Почему я позволял ему? Не знаю, – Найт тряхнул головой. – И с каждым годом становилось всё хуже. Когда я был совсем маленьким, он, наверное, иногда чувствовал жалость… Может, его совесть грызла. А в одиннадцать лет я был всего на голову его ниже. А потом вдруг объявился мой отец. Я уне помнил его, так что, считай, увидел тогда впервые в жизни и уехал с ним, не оглядываясь. Я знал, что он преступник, из Крыс. Я думал, что стану одним из них, вырасту, вернусь и убью этого мудака Рэя. Вообще-то мой отец тоже был не сахар. Тоже мог ударить, но хотя бы за дело, когда я налажал или просто не послушался его. А Рэй бил меня просто так, потому что у него был плохой день на работе… Потому что он был конченым садистом.
– И что, ты вернулся и отомстил?
– Нет, конечно.
– Почему?
– У меня было полно других дел, более важных. В банде… Я был мелким по сравнению с остальными, но я был... – Найт усмехнулся: – Я был хорош. Любому, кто сказал бы мне, что я получил такой высокий статус среди Крыс только благодаря папочке, я бы вбил зубы в глотку. Я стал одним из лучших бойцов. Я всегда был сильным и быстрым, и у меня отсутствовал инстинкт самосохранения. Отец гордился, да и я сам…
– И почему ушёл?
– Мы с ребятами зашли в фургон, где тесты делали. По приколу. Результаты были хорошими. Тот парень что-то мне говорил… Что надо оставить свои контакты, что я должен поехать в тренировочный центр, что меня всё равно найдут… Я послал его и сказал, что если он… Неважно. Я ещё год оставался с отцом… и с Крысами. А потом понял, что «клинки» – это то, что мне нужно… И где я по-настоящему нужен. Что это единственное место, где меня примут даже с этими татуировками и никто не станет задавать вопросов. Единственная возможность вырваться из того дерьма, в котором варился. Так я тут и оказался. И каким-то чудом до сих пор жив. Но шансы тают с каждым грёбаным разом.
– Живи быстро и ни о чём не жалей, – произнесла Сандра.
– Что? – Найт повернулся к ней.
– Это то, что я раньше говорила себе. Эта жизнь не стоит того, чтобы тащиться по ней пятьдесят лет.
***
У Сандры ушло почти два месяца на то, чтобы понять, в какой машине она сможет выбраться с базы. В целом их расписание было непредсказуемым: маленькие машинки ездили вразнобой, а большая по необходимости, когда заканчивались запасы тех или иных продуктов. Но потом, просматривая записи, Сандра поняла, что большая машина всегда выезжала за день до праздника. Позволить себе настоящий праздничный ужин сейчас никто не мог – разве что богачи из-под купола, – но база всё же закупала в городе печенье с орехами, или кексы с начинкой, или штрудели, что-то чуть более вкусное и сделанное не на фабрике. И привозили их именно на большой машине.
Как назло до следующего праздника было далеко: Новый год прошёл, а до дня создания Восьмой Армии оставалось больше двух месяцев. Сандра пока не решила, стоит ли ей ждать эти два месяца, зато потом действовать наверняка, или же рискнуть и устроить побег в любой из дней, когда она будет готова, и надеяться на везение. Что-то подгоняло её, заставляло действовать быстрее, но через пару часов задор угасал, и она начинала сомневаться. Промучившись в сомнениях неделю, Сандра решила подождать. Ей надо проверить своё предположение насчёт праздника ещё раз, вдруг предыдущие три были просто совпадением. Нельзя было допустить ошибку: второго шанса у неё не будет. Окно не открывалось, и если она выломает его, то это обязательно заметят, если не немедленно, то в течение дня – точно. Про её неудавшийся побег узают, следы не скрыть, и тогда тактик Флеминг запрёт её в камере и будет выпускать только в случает тревоги. Или наденет ошейник с маячком, как на преступника, – надо сказать, что то, что он не сделал этого раньше, было знаком большого доверия с его стороны… Он думал, что знает её и что её смогут удержать стены базы.
Сандра начала понемногу готовиться к побегу. Она заказала себе джинсы и куртку и новый тренировочный костюм – не такой облегающий, какие на базе были в ходу, а мешковатый и неприметный на вид. Чтобы когда она окажется снаружи у неё была одежда, которая не будет за километр выдавать военнослужащую или просто выглядеть неуместно. Ещё она заказала большую сумку. Рюкзак подошёл бы лучше, но Сандра подозревала, что их заказы по каталогам проверяются… По крайней мере, девушки из женского блока говорили, что упаковки с их свитерами и нижним бельем выглядели так, как будто их кто-то вскрывал и перетряхивал вещи. Рюкзак мог возбудить чьи-то подозрения, поэтому Сандра и выбрала объёмную сумку. С неё будет не так удобно, но выбора особо не было. Рюкзак она купит потом.
Кроме того, она начала понемногу откладывать непортящуюся еду. Ей нужен был запас дня на три или лучше четыре: в течение этого времени будет слишком опасно подходить к деревням или городками, потому что там её и будут искать. После обнаружения побега всё в радиусе нескольких десятков километров будет под наблюдением. Придётся идти по лесу; даже в
