очень тепло и светло. Академику предложили снять верхнюю одежду и повесить просушиться. Он же, в свою очередь наглядно демонстрируя чистоту своих намерений, сняв куртку вывернул в ней рукава, мол просушить получше. Но пояс с саблей всё-таки повесил на себя обратно.
– Острая железка-то? – спросил с ухмылкой молодой здоровяк, который, раздевшись, начал располагаться за столом и как бы по привычке, без показухи, положил пистолет на стол.
– Да, заправил недавно, после схватки с волками. А вот тёплую шубёнку поправить не смог, хорошенько порвали серые, – легко и иронично парировал Академик. – Может есть кто у вас мастером подшивным, починил бы шубу. А то зимой трудно придётся. Да я и отплачу, чем смогу, по совести.
– Ну так принеси, посмотрим, – вмешался бородач. – Садись давай за стол да покушай с дороги, о делах после.
– Восхищён вашим благородством! – Академик с трудом сдерживал удивление от происходящего. – Редкость в наше время. И всё же, как вы позволите мне вас называть, а то не справедливо как-то получается, – он уже точно определил главного и по тому всем видом показал, что обращается к бородачу.
– Бурый. Это всего лишь прозвище, но думаю тебе этого будет достаточно. А это мои сыновья – Денис и Игорь.
– Крепкие парни, – отметил Академик.
– Здоровое питание, – разулыбался Бурый. – Вот, сам покушай да выпей с нами мёду хмельного. Небось надоела тебе за это время кухня полевая?
– Ммм?! – не стал скрывать удивление и сильное любопытство Академик. – Хмельной мёд?! Я об этом только читал. Наши виноделы только брагу ставят, да только вот мне лично она совсем не нравится, – он охотно последовал примеру хозяев и поднёс глиняную кружку к губам.
– Рад знакомству! – Бурый спокойными протяжными глотками осушил свою ёмкость. – Ну как? Да ты кушай-кушай.
– Удивительная вещь! – стал хвалить напиток Академик. – Честно говоря, я и сам мёд-то уже давно не ел, забыл уж какой на вкус.
Минут десять Бурый спрашивал гостя только о качестве уплетаемой им пищи, удовлетворяясь превосходством своей общины. Гость же, в свою очередь уплетая снедь, искренне признавал серьёзную разницу кухни. И когда уставший от такой работы Академик откинулся на спинку кресла, Бурый разлил по кружкам ещё медовухи, учтиво принесённой Игорем отдельно в большом кувшине.
– Вот, – указал глазами на этот сосуд старший, продолжив тёплую беседу. – А это совсем другой сорт моего медка. Тут немного травки разной добавлено, да и чуток покрепче будет. Пробуй давай.
– Любопытно. Так это твой личный рецепт, правильно понимаю?
***
Академику снилась какая-то чушь. Его товарищ, Брюхо, сидя прямо на рюкзаке для ресурса, кормит с ладони лесных птиц. Обычно он сам съедал даже крошки, а тут с чего-то кормит кого-то. Рядом стоит Жендос, крутит на пальцах костяные чётки, которые издают такой щёлкающий звук. Вокруг снежная поляна, равномерно окрашенная брызгами крови и мелкими ошмётками плоти. Жендос что-то с любопытством ученика спрашивает у толстяка, а тот радостно делится с ним каким-то знанием.
Он открыл глаза и понял, что лежит на спине в слабо освещённой комнате на чём-то мягком и тёплом, укрытый легким одеялом из грубоватой ткани. В правой стене комнаты виднелась слегка приоткрытая дверь, из щели которой пробивался свет. Там, за дверью, кто-то периодически прохаживался мимо, что-то невнятное говорил, и постоянно слышались странные щелчки.
Академик попробовал повернуться на бок, чтобы потом встать, но тело как будто бы было полностью отключено от головы и абсолютно не реагировало ни на какие команды. Оно чувствовало всё: одежду на нём, материал под ним, над ним. Академик точно осознавал, что не связан и не привязан никаким образом, но пошевелить не смог даже пальцем. Он попробовал окликнуть кого-нибудь, но из гортани вылетело какое-то слабое хрипение.
Прошло не так много времени, пока обездвиженный Академик восстанавливал в памяти все последние события, как за дверью послышался отчётливый разговор.
– Ну как там наш гость дорогой? Когда уже встать сможет?
– Да, может уже встать, если выспался, – ответил молодой женский голос. – Почитай четыре часа спит! Говорила же вам бабушка Граня, ненужно было последние два кувшина выпивать! Вот ему сейчас с непривычки-то каково?
– Ну понравилось ему! Неужто можно гостю отказывать?!
– Понравилось… А если у него организм, как у Димки Дряхлого? А если он мне сейчас всю постель изгваздает?! А если комнату?! И вообще, чего вы сюда-то попёрлись!? Ещё и с пойлом этим!
– Всё, не гунди! – резко оборвал мужчина, и за дверью послышались приближающиеся шаги. – Бабы помогут, если чего. Я распоряжусь.
В открывшуюся дверь пролился непривычно яркий свет. Крупный мужской силуэт вошёл через проём, заслонив собой источник света.
– Оооо, друг мой! Да ты никак проснулся уже?! – увидев открытые глаза Академика, сказал Игорь. – Встать можешь?
– Мэа, – еле заметно качая головой постарался отрицать он. – Не… а...
– Что-то тебя совсем поломало прям. Сказал бы вчера, что не пьёшь много, мы бы не обиделись сильно-то. А ну, давай-ка помогу подняться. А то всю ночь нам твердил, что до полудня вернуться тебе надо, чтобы твои не удумали чего. Так что давай вставать.
Профессиональным захватом Игорь ловко, но достаточно медленно перевёл Академика в сидячее положение. Спустя мгновение бедолага ощутил неудержимую тошноту. Большое ведро тут же оказалось перед его лицом. Девица, удерживая одной рукой ведро, другой протягивала недужному кружку с питьём.
– Вот и правильно, нечего эту бяку внутри держать, – подбадривал Игорь не выпуская его из рук. – Коли в пользу не пошла за полчаса, то и маять её в себе не нужно.
– Ты смотри давай, сейчас низом пойти может! – напомнила девица. – Здесь мне этого не надо! Шуруйте отсюда уже.
– Ты как? – намекающим взглядом на его живот, спросил Игорь. – Давай водицы глотни.
– Что со мной? – на собственное удивление теперь довольно внятно спросил Академик. – Сколько времени прошло?
– Вымётывайтесь из моей комнаты сейчас же! – застрекотала девушка. – И так из-за вас ночь не спала, так ещё и убирай! Да хоть в большую комнату уйдите, проветривать тут до вечера теперь!
Мужчины медленно перебрались за дверь. Оглядев обстановку новой комнаты, Академик сквозь невиданную ранее головную боль стал потихоньку раскладывать скомканную кучу обрывков памяти. А когда его взгляд задержался
