самого начала. Все это время.
В груди Квинн зародилось зернышко надежды. Возможно, это просто ловушка. Ноа играл с Розамонд так же уверенно, как она пыталась играть с ним. В конце концов, он справится. Он должен.
Розамонд сжала наманикюренные пальцы в кулаки.
— Не будь таким праведником, Ноа. Не пытайся сказать мне, что ты не знал о Никеле Картере. Джулиан ведь застрелил его у тебя на глазах? И Билли Картера тоже. Два хладнокровных убийства. Не припомню, чтобы ты сообщал о них, сдав своего лучшего друга?
Ноа замялся.
— Это другое.
— От чего же? — выплюнула Розамонд. — Вы, люди, со своим самодовольным негодованием, пытаетесь всем навязать свою мораль! Я сделала то, что сделала, ради своих сыновей! Все, что я делала, было ради них! Чем вы отличаетесь?
Ноа открыл рот, но на мгновение замолчал. Отчаяние, борющееся с яростью, исказило его черты.
— Хватит, — прошептал он. — Хватит.
Его палец переместился со спусковой скобы на курок.
Глава 62
Квинн
День пятьдесят пятый
Сердце Квинн бешено колотилось о ребра. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Почему Ноа еще не пристрелил ее? Чего он ждал?
Розамонд подняла руки, протянув ладони в мольбе, пытаясь остановить его.
— Ноа, я бы никогда! Ты не можешь им верить…
— Ты сожгла мой дом. Ты спалила его с моим сыном внутри. — Его голос дрожал. Пистолет вздрагивал в его руках.
Глаза Розамонд расширились. На ее лице мелькнула неуверенность, а затем вспышка настоящего страха.
— Это не я! Это сделал Саттер! Он сжег запасы в распределительном центре. Он хотел отомстить тебе. Он всегда ненавидел тебя — ты знаешь это! Я ничего об этом не знала, клянусь. Ты знаешь, как сильно я люблю Майло! Я бы никогда этого не сделала! Никогда, Ноа. Я клянусь!
— Не верь ей! — воскликнула Квинн. — Она врет!
— Прекрати, Квинн! — отрезал Ноа.
— Ты обещал мне, что разберешься со всеми монстрами, — с упреком и отчаянием в голосе проговорила Квинн. — Ты помнишь? Тем вечером в церкви после резни. Ты обещал мне. Вот последняя. Она прямо здесь…!
— Замолчи! — рявкнул Ноа. — Просто помолчи!
В одно мгновение выражение лица Розамонд превратилось из покорного в исполненное искренней доброжелательности. Ее глаза расширились и заблестели. Подбородок дрогнул, и по щеке потекла слеза.
— Любая мать любит своих детей, Ноа. Я не могу отрицать, что защищала их. Ты был лучшим из моих мальчиков. Я любила тебя как сына. Я люблю тебя.
Ноа дико затряс головой.
— Нет! Не говори так. Остановись!
Она не прекратила.
— Я любила их слишком сильно. Я признаю это. Может быть, мне следовало поступить иначе, но я делала это из любви. Я любила их, как люблю тебя!
— Ты обещал! — закричала Квинн. — Пристрели ее!
Розамонд протянула руку, всего в нескольких дюймах от лица Ноа. Она вдруг стала мягкой, заботливой, по-матерински обожающей.
— Ты любил меня больше всех. Не думай, что я этого не видела. Не думай, что я не знаю, каким верным ты был. Насколько преданным. Скольким ты пожертвовал, чтобы защитить семью — всех нас.
— В ней нет любви, Ноа, — поморщилась Ханна. — Она не знает значения этого слова.
Розамонд погладила его по щеке.
— Не предавай меня. Ты был единственным, кто любил меня по-настоящему. Мой истинный сын.
Лицо Ноа исказилось.
— Мой сын мертв. Майло мертв.
— Ноа, он не… — начала Ханна.
— Я люблю тебя! — Розамонд повысила голос. — Я единственная, кто все еще любит тебя. Я единственная, кто рядом с тобой. Я — все, что у тебя осталось!
— Ноа… — попробовала Ханна снова, но Ноа не стал ее слушать.
— Я дала тебе все! Я спасала тебя! Я сделала все для этого города! Все, что я когда-либо делала, только ради тебя!
Плечи Ноа затряслись. Он вдруг стал выглядеть слабым, потерявшим опору. Глаза смотрели безучастно и пусто.
Ужасный тонущий страх наполнил Квинн.
Она в ужасе смотрела, как Ноа опускает пистолет. Его палец соскользнул со спускового крючка.
Розамонд протянула Ноа руку. Он подошел к ней, наклонился и горько заплакал.
Розамонд обняла его одной рукой. Она прижала Ноа к себе и посмотрела через его плечо на Ханну, в ее взгляде мелькнуло что-то расчетливое и хищное. В ее глазах не отражалось никакой человечности. Вообще ничего.
Слезы прекратились. Она улыбнулась, быстрая жесткая улыбка сверкнула, как лезвие ножа.
Казалось, все события произошли одновременно.
Розамонд расположила Ноа так, чтобы он стоял к ним спиной, прикрывая ее своим телом. Квинн уловила движение. Свободной рукой Розамонд потянулась к чему-то — блеснул металл.
— Ханна! — предупреждающе закричала Квинн.
Бум! Из ниоткуда раздался выстрел. Ноа отшатнулся назад.
Ханна бросилась в сторону, чтобы достать лежащий в нескольких футах «Ругер».
Ужас пронзил Квинн. Она выхватила из кармана рогатку и флешетту, натягивая ремни у щеки. Инстинкт взял верх, ее движения ускорились и приобрели силу.
Розамонд оттолкнула Ноа в сторону, в ее руке был револьвер. Она подняла и направила его на Ханну.
Ханна упала на пол, потянулась за пистолетом, пытаясь его схватить.
У Квинн остался только один выход, единственный шанс. Она выпустила флешетту. Одновременно Розамонд выстрелила второй раз. Бум!
Громовой выстрел отдался в ушах. Квинн не видела, попала ли она в цель. В ужасе ее взгляд метнулся к Ханне, ища кровь, рану.
Ее внутренности заледенели. Сердце гулко стучало в груди. Она опоздала. Квинн знала это.
Ханна, лежала скрючившись на полу, держа пистолет в руках. Невредимая.
Пуля пробила стену позади нее без вреда для здоровья.
Квинн повернулась к суперинтенданту.
Торжествующая улыбка Розамонд дрогнула. Она сползла с ее губ, мышцы лица ослабли. Револьвер упал на пол.
Розамонд вскинула, трепещущие, как птичьи крылья руки к своей шее. Кровь сочилась из-под шестидюймового гвоздя, застрявшего глубоко в ее горле.
Задыхающийся, булькающий звук вырвался из ее губ. Ее дыхание прервалось, когда кровь заполнила дыхательные пути. Глаза расширились от ужаса и отчаяния. Она открывала и закрывала рот, как рыба в поисках кислорода.
Ноа упал назад, наполовину привалившись к дивану. Он не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей. Он вообще не шевелился.
Розамонд опустилась на колени посреди своей роскошной гостиной, окруженной изобилием, щедростью, льющейся из каждого уголка, каждой коробки и ящика.
Ее лицо исказилось в гримасе агонии. Кожа потеряла цвет, кровь пузырилась на ее белых губах. Грудная клетка беззвучно вздымалась.
Ханна поднялась на ноги. Она вскинула 45-й калибр, как бы решая, стоит ли избавлять Розамонд от страданий.
— Нет, — прошептала Квинн.
Но Ханна так решила.
— Мы — не они, — сказала она. — Мы не монстры.
Она
