— подначивал сержант Надю.
Она разложила сошки, положила винтовку на стол и зарядила ее гигантским патроном размером с два средних пальца и прижала приклад к плечу.
В это мгновение люк кубрика согнулся, как лист бумаги, от сильнейшего удара, а через секунду отлетел полностью.
Во мраке белые глаза существа засветились ярче; оно разинуло гигантскую пасть и стало махать своими крыльями, пытаясь втиснуть в кубрик свое уродливое, с виду неповоротливое черное тело, покрытое пленкой едва заметной слизи.
От частоты щелчков, которые издавал мерзляк, голова шла кругом.
Существо прорвалось внутрь помещения и стремглав бросилось на них, но Надя нажала на спусковой крючок. Выстрел был такой силы, что волна от вылетевшей не то пули, не то снаряда подвинула стол, на котором стояла винтовка. Не то пуля, не то снаряд вонзились в мерзляка, но не убили его, заставив лишь попятиться.
— Огонь! Огонь! — скомандовал сержант.
Но еще за секунду до его команды все принялись стрелять, всаживая в существо десятки, сотни пуль.
Брюхо мерзляка плевалось зеленой жижей, отстреленные конечности разлетелась по сторонам; оно ревело, но не сдавалось, упорно двигаясь на команду. Клацанье, исходившее из его пасти, стало прерываться, оно захлебывалось.
— Все! Все! — закричал сержант. — Прекратить огонь!
Выстрелы утихали один за другим. Понадобилось добрых десять секунд, прежде чем они умолкли окончательно.
От мерзляка исходил тихий свист и мерзкое чавканье. Пришелец превратился в громадное решето, напоминая больше бесформенный кусок мерзкой плоти.
Целую минуту никто не осмелился даже вздохнуть, пристально наблюдая за пришельцем в ожидании, что тот вот-вот снова на них набросится.
— Оно сдохло? — спросил сержант, обращаясь к Матвею.
— Да, — подтвердил собиратель.
— Ты уверен?
Для наглядности Матвей, взяв револьвер, подошел к изувеченной туше. Да, мерзляк был, без сомнения, мертв, но на всякий случай он коснулся его ногой и пнул.
— Уверен, — подтвердил он.
Но дула винтовок не спешили опускаться.
— Вот же дьявол… — дрожащим голосом прошептал Йован. — Сколько пуль мы выпустили в эту тварь?
— Ты… — Надя с ненавистью посмотрела на стоящего рядом с Лейгуром Тихона. — Говнюк мелкий, из-за тебя нас всех чуть не прикончили!
— Потом с ним разберемся, — оборвал ее Лейгур, встав впереди съежившегося от страха мальчишки. Вся прежняя дерзость в миг улетучилась, и теперь он напоминал чуть ли не ребенка.
Капитан обратился к остальным:
— Надо уходить в трюм, переждать там, теперь здесь небезопасно.
— Небезопасно? — уточнил Вадим Георгиевич.
— Эти грохоты наверняка было слышно за десятки миль, а у мерзляков чуткий слух. — Капитан взглянул на Матвея, и тот кивком подтвердил его слова и дополнил:
— Да, они хорошо слышат, как вы теперь уже убедились.
— Берите все необходимое, и уходим как можно быстрее. В любую минуту сюда может прилететь еще одна тварь, возможно, даже не одна. — Лейгур взглянул на труп мерзляка. — С этим разберемся потом.
Все стали спешно брать пищу, воду и спальные принадлежности. Надя помогла начальнику подняться на ноги и довести его до складских помещений.
— Ты как? — собирая в спешке вещи, спросил Матвей Арину.
— Нормально, — ответила она, разглядывая мерзляка. — Значит, вот они какие.
— Да. Только этих я никогда не видел, только слышал, как они выглядят со слов других. — Матвей взял одеяло.
— Там, куда мы плывем, будут твари похуже? — осторожно задала вопрос девушка.
Собиратель взглянул на летуна, так звали подвид этого мерзляка, и, мысленно сравнив с теми, которых он видел, честно сказал ей:
— Боюсь, что да.
11 февраля 2093 года
Вот уже два дня команда изнывала от нестерпимой духоты, царившей в трюме корабля. Со слов Лейгура, кондиционирование внутри склада отсутствовало, и ничего не оставалось, кроме как терпеть, надеясь поскорее выбраться из этого удушающего плена.
Жаре удалось убить в людях всякое стеснение, заставив без малейшего колебания раздеться до нижнего белья, лишь бы больше не ощущать липкую от пота одежду.
Хуже всего пришлось Вадиму Георгиевичу, для которого свежий воздух был жизненно необходим. Старика приходилось постоянно поить, протирать от пота горячий лоб и, стоя рядом, размахивать тряпкой, чтобы создать хоть какой-то комфорт его ослабленному организму. Ухаживали за больным, в основном, Ясир и Надя, и если первый делал это смиренно и молча, то вот девушка каждый раз, давая начальнику воду или слушая его бред, не упускала возможности обвинить Тихона в неуклюжести. Ведь это из-за него все они оказались в пропитанном потом, мочой и дерьмом помещении, где каждый вздох стоил усилий. После, должно быть, сотого по счёту упрёка в свою сторону, мальчишка, в конце концов, не выдержал и высказал всё, что накопилось у него за последние сутки:
— Да пошла ты! Я здесь почти неделю сидел и подыхал, прикованный к этой вот балке, и тебе было насрать, а теперь…
Договорить Тихон не успел, потому что Надя швырнула в него пустую флягу из-под воды, угодившую ему прямо в лоб.
— Ведьма! — рявкнул малец.
— Я тебя прикончу, паршивец! — девушка вскочила на ноги.
Матвей и Лейгур были единственными, кто встал между взбесившейся прогрессисткой и не менее рассвирепевшим мальчишкой.
— Помяни моё слово, сопляк, — с яростным гневом прошипела Надя, поглядывая из-за плеча собирателя на Тихона, пытающегося выбраться из крепкой хватки исландца. — Если он умрёт, — она указала на Вадима Георгиевича, — никто из них тебя не защитит. Всажу пулю при первой же возможности, и плевать, сколько тебе там лет! Для меня ты не ребёнок, а ходячая неприятность, из-за которой мы все рискуем сдохнуть!
— Надя, вернись к пациенту, — вежливо попросил её Матвей.
— А ты… — глаза её злобно сверкнули. — Чего ты защищаешь его? Он же грязный пират, ты сам говорил! Такие не заслуживают жить.
Собиратель промолчал. Жара измотала его, сил спорить не было, да и не хотелось раздувать и без того крупную ссору.
— Ты правда так говорил? — обратился к нему Тихон.
— Не сейчас, малой.
— Сам ты малой.
Явно обидевшись, мальчишка ушёл в самый дальний угол и скрылся за деревянными ящиками.
Не было беды…
— Вернись к Вадиму Георгиевичу, — по-прежнему сдержанно повторил Матвей Наде.
Девушка ещё некоторое время сверлила его взглядом и затем добавила:
— Я серьёзно, Матвей. Если этот мелкий засранец опять
