— Слышь, дружище, — произнёс он, облокотившись на стойку. — Комнаты есть у тебя? Заночевать.
Трактирщик на мгновение оторвался от протирания очередной грязной кружки и почему-то посмотрел Лёхе куда-то за плечо. Лёха обернулся, но кроме посетителей, тихо и мирно попивающих местное пиво, никого не увидел.
— Прошу простить, но занято всё, — ответил трактирщик.
Герой нахмурил брови и почесал затылок.
— И чё? Слышь, я у тебя не за это поинтересовался. Или с тебя спросить? — процедил Избранный. — Я тебе задал вопрос конкретный, комнаты есть?
— Е-есть… — выдавил трактирщик.
— Ну вот, хули титьки мять! Давай ключи, показывай, куда идти, — обрадовался Лёха.
— Свободных-то нет…
— Бля… — вздохнул Герой. — Иди вытряхни кого-нибудь, чё непонятного-то?
Трактирщик подобострастно кивнул и отправился к лестнице, в гостевые комнаты, но Лёха его остановил.
— Уважаемый, плесни-ка ещё пива, — сказал он, вновь усаживаясь на стул.
Все разговоры между завсегдатаями пошли исключительно шёпотом, а компания менестрелей жалась к стене, стараясь и дальше оставаться незамеченными. На стойке перед Лёхой снова появилась кружка пива, и он всосал в себя пену, что намеревалась сползти по краю.
— Вишь, Петрович, — произнёс Герой. — А ты боялся. Ща нам уважаемый комнату организует.
Петрович с хмурым видом бродил у него под ногами, стараясь далеко не отходить. Его недовольство чувствовалось, но не перетекало в открытый протест.
Трактирщик быстрым шагом спустился с лестницы и подошёл к Избранному.
— Милсдарь, никто не согласен разделить с вами комнату, — тихим голосом произнёс он.
— Чё бля? — произнёс Лёха, резко вставая со стула.
Стул с грохотом упал, едва не прибив Петровича. На этот раз все посетители, а не только менестрели, стали жаться к стенкам, а кто-то даже начал растаскивать мебель в стороны, освобождая место.
На лестнице послышались шаги, тяжёлые и громкие, будто камни перекатывались по жалобно скрипящим ступенькам. Лёха повернулся на звук и увидел здоровенного лысого мужика в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал красный камзол. Габаритами мужик превосходил Лёху примерно вдвое, но в отличие от Лютомысла, тут было больше жира, чем мускулов.
— Ты чё, волчара, бля! — зарычал мужик, спускаясь с лестницы.
Глава 11. Братулёк Милосердия
— Ты чё, волчара! — снова взревел мужик.
Лёха ухмыльнулся. Эта битва будет легендарной. Два величайших воина сойдутся в жестоком сражении за право обладать чертогами, достойными того, чтобы в них переночевал сильнейший. Паладин Богини бросил свой топор на пол и хрустнул костяшками пальцев.
Завсегдатаи «Речного Дракона» практически вжались в стены, чтобы их не зацепило случайным ударом, но тут что-то пошло не так. На предпоследней ступеньке великан подскользнулся, упал с лестницы и испустил дух.
— Э, бля, — расстроенно протянул Герой.
Местное пиво ударило в голову, а лучшим дополнением к пьянке Лёха всегда считал хорошую драку, и всегда, как выпьет, искал с кем подраться. А сейчас Лёха сильно огорчился.
Он подошёл к лежащему здоровяку, прищурился, посмотрел. Тот растянулся на ступеньках и, видимо, ударился головой. Но вроде ещё дышал, точнее, тихо сопел. Избранный вздохнул и почесал затылок.
— Хули вы смотрите, бля, тут пацан чуть на свиданку к Богине не отправился, — произнёс Избранный. — Лепилу зовите, бля.
Лёха повернулся к местным, но те замерли в ужасе. Никто даже не пошевелился, не то чтобы бежать за доктором.
— Вас чё, бля, всех разломать? Бегом бля, он же щас копыта откинет! — рыкнул он, и только после этого несколько мужиков отделились от толпы и рванули к выходу.
Избранный хмуро вернулся к стойке и взял своё пиво. Отхлебнул, рыгнул, поставил обратно. Голову снова пронзила острая боль, Лёха прикрыл глаза, но всё равно видел, как рвутся и разлетаются разноцветные вспышки.
Опыт: +20
НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!
Открыто достижение: МИЛОСЕРДНЫЙ ГЕРОЙ!
Вы, как истинный Паладин Босоногой Богини, пощадили поверженного врага и проявили искреннее милосердие! Свет озаряет Вашу героическую душу, делая Вас сильнее!
Лёха и впрямь почувствовал, как внезапный прилив сил разгоняет усталость и наполняет его (довольно хилые, если честно говорить) мускулы нечеловеческой мощью. Сейчас он чувствовал, что способен свернуть горы, потушить солнце и дать в бубен Супернейтронному Демиургу. Он залпом осушил кружку с пивом и издал протяжный рык, исходящий из самой утробы и возвещающий о прибытии Настоящего Героя.
Избранный Паладин снова подошёл к поверженному великану, тот уже потихоньку приходил в чувство. Герой сел на корты рядом с ним.
— Слышь, братулёк, — сказал он. — Ща лепилу приведут, не ссы.
В ответ новоявленный братишка только простонал что-то невнятное. Лёха прекрасно понимал его состояние, как никак, сам точно так же упал совсем недавно, пусть и гораздо менее удачно. Избранный вытащил из кармана смятую пачку сигарет, достал одну.
— Курить будешь? — предложил он, но внятного ответа не дождался. — Ну, как хотишь. А я буду.
Лёха покрутил сигаретку в пальцах, это была предпоследняя. Винстон. Дрянной табачок, но Лёха к нему привык. Пытался бросить, с переменным успехом, но каждый раз по пьянке начинал курить, и в итоге возвращался к исходной точке.
Он зубами вытянул фильтр, сплюнул тут же, на пол. Давно пора было так сделать, а догадался только сейчас, на предпоследней сигарете. Вряд ли в этом мире есть ларьки с куревом, поэтому приходится вспоминать, как в пятом классе с пацанами курили одну сигарету на пятерых, вытянув фильтр, чтобы было покрепче.
Герой так и сидел, на корточках, попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Сидя на кортах, он ощущал умиротворение, сравнимое с постижением дзен, когда в голове не остаётся ни одной мысли или желания, лишь покой. Сидя на кортах, Лёха ощущал гармонию.
— Э-э-э… — простонал великан. — Ты, бля…
Лёха вышел из прострации и посмотрел на лежащего.
— Ща лепила будет, лежи, бля, — ответил он.
Избранный даже радовался отчасти, что хоть кто-то говорит с ним на одном языке. Хоть с кем-то можно нормально побазарить, и всё равно, что пять минут назад они собирались месить друг другу хлебальники.
Дверь распахнулась так внезапно, что Петрович от испуга подскочил, хлопая крыльями, почти до самого потолка. В таверну влетела ехидно-рыжая ведьма, увешанная амулетами, символами, талисманами и склянками. Лёха оглядел её липким взглядом, задерживаясь на изгибах фигуры. А задержаться там было на чём, пусть и просторный балахон, когда-то давно бывший белым, а теперь просто серый с буро-красными пятнами застарелой крови, скрывал практически всё.
— Кто тут у вас больной?! — с ходу спросила она.
— Ля какая цаца, — протянул Избранный.
Ведьма зыркнула на него, с длинного пальца сорвалась тонкая молния и устремилась Лёхе в ноги. Герой одним чётким движением, даже не отрывая пяток, скользнул чуть назад, и молния впилась в деревянный пол. Доски начали тлеть, но Лёха потушил их ловким харчком.
— Слышь, подруга. Бродяге поплохело малясь, — произнёс он, вдавливая окурок в свой же харчок.
— Не слепая, вижу, — огрызнулась она. — Давно он так лежит?
— Да минут десять всего, — хмыкнул Герой.
Девушка осмотрела раненого, с видимым усилием повернула его на правый бок. Лёха подорвался было помочь, но ведьма остановила его пальцем, на котором снова искрились молнии, поэтому Герой сел обратно.
— Был бы мозг — было бы сотрясение, — заключила она.
— Это он сам так, — пояснил Лёха. — Подскользнулся.
— Никто и не сомневался, — фыркнула она. — У тебя на него бы силёнок не хватило.
— Э, слышь, бля, — ответил Лёха. — За базаром следи.
Ведьма повернулась к Герою и смерила его пристальным презрительным взглядом.
