Эшли не теряла времени. Избавилась от футболки, и вообще, обнажила торс. Видимо ей несколько претило то, что я ещё в одежде. Она начала с легких поцелуев. Сначала в губы, потом переходя все ниже и ниже. Я ощущал эти сладострастные прохладные губы и пальцы.
"Анализ закончен" тогда-то я и понял, что я наделал. Я… забыли. Самобичевание оставим на потом.
В голову полезли мысли — тараканы.
"А я это хочу? Мне приятно? Будет неловко останавливаться."
Меня преследовал весь тот ужас недопонимания. Хотя, чего ужас. Некоторые за такое и жизнь отдадут, а тут я как целочка ломаюсь. Может потому, что я и есть она?!
Нужно действовать иначе, "первый раз" не может произойти во время тяжелой моральной дилеммы! Я не буду пускать все на самотёк.
— Эшли, — прошептал я, но она не услышала. — Остановись, — это было близко. Мой боец уже готов, и штаны уже снимаются, остановившись на том самом месте.
— Что случилось? — спросила она. Её глаза плавали, а о четкости взгляда речи идти и не могло. Тяжело дышала не одна Эшли, за это время я был не менее разогретым. Ещё немного, ещё немного и…
Я и раньше, был не любителем поболтать, а сейчас… ебаный я девственник, до чего же тупой.
— Прости меня.
Уже на этих словах, я начал готовиться. Сердце бешено заколотило, точнее оно и не сбавляло темпа, как только эти прелюдия начались. Следующие слова будут дорогого мне стоить.
Я хотел провалиться под землю. Самоанигилировастся, но не вышло. Подозреваю, проще будет сделать, машину времени чем сказать, что это все было недоразумением.
— Ты, о чем? Тебе стало плохо? — ласково-игристым тоном спросила Эшли. Я так много раз подводил людей, что даже позабыл. В этом мире такого ещё не было.
"Блять, ща ещё заплачу, и вообще пиздец будет, несмываемое пятно на всю жизнь"
А как тут выкрутится? Она уже голая, держит мои штаны припущены, томно дышит и вообще будет готова на всё. Тут либо правду-матку рубить, либо надеяться на чудо господнее. Может Мавка вломиться в дверь и скажет никакого разврата? Или ещё кто? Ну же, как в типичных для этой ситуации моментах? Кто-то заходит, и все напряжение тут же тает.
— Нет Эшли, понимаешь, — голос дрожал. Я закрыл глаза и закончил. — это все неправильно.
— Что? — как я и думал, она сказала именно это.
Сейчас она… Я не знаю, что она сейчас ощущает. Я даже не вижу её. Она в печали? Гневе? Может уже шевелит губами, проклиная меня? Или же её лицо выражает полную фрустрацию. Будь я на её месте, что бы почувствовал? Стыд, злобу, унижение или же ощущение того, что я был полным дураком.
Я же закрыл глаза. Закрылся в домике. Не двигаюсь. Лишь слышу и ощущаю касание.
— Недоразумение, — тихо прошептала Эшли. Недовольно прошептала Эшли. — как знала…
— Д-да, это недоразумение, — вот, она нашла первопричину, какая умная девочка, теперь будем балансировать.
— Но, даже так, неужели, я тебе противна? Я понимаю, мои руки не такие мягкие и красивые, а тело усеяно шрамами, я понимаю…
— Нет-нет-нет, подожди! — открыв глаза, я поднялся и тут же взял её за плечи. Она осела на кровати. Вся голая, но оттого не менее прекрасная. — дело не в этом, я даже не замети твоих шрамов, а твои руки для меня мягче самой лучшей подушки. Ты прекрасна, твоя грудь идеального размера, я даже не знаю, бывает ли лучше, чем твоя, а твой небольшой пресс на животе, так это же произведения искусства, Микеланджело, нет Леонардо, вот кто брал твой образ для своих картин.
Это был сплошной поток слов. Они не обязательно были связными, им не надо иметь глубокого смысла.
— Тогда почему? Если остановил, то зачем?
— Я…
Я боялся. Боялся изменить наши отношения, потому что те, что есть сейчас меня полностью устраивают. Они изменяться. Я боюсь нового. Её доверие, её преданность, её доброта. Да и не выглядело все так, как я хотел… Как же это по-детски.
"Не так как я хотел".
— Не знаю… — зачем я это сделал? Где был мой импульс, который я не сумел погасить? Он заключался в том, что я остановил её? Не в том, чтобы дать всему идти своим чередом, а остановить. Мои взвешенные поступки, так же имеют импульс, о котором я не задумывался. Это как накричать на кого-то в порыве злости. Нет, это не так! Рационально, это разумно не заниматься с ней сексом, в конце концов она зомби! С чувствами, мыслями, обидами и мировоззрением…
— Я думал, это неправильно, и что так нельзя, — какой же я жалкий.
— А сейчас ты так думаешь? — и кто посмел опорочить Эшли? Ангела во плоти. Своими грязными ручонками, они подняли эту саму доброту из земли и вернули её на землю порочную.
Ах, это же я.
Второй шанс. Это ведь так называется? Скажи, я, сейчас "нет, не думаю" и что измениться? Это ночью я стану мужчиной?
— Я думаю, нам рано, для такого, — отметив глазами её лицо, мне предстояло серьезно задуматься над своей ориентацией. Раз уж её я не трахнул, то кого вообще я смогу? Богиню? Нет, вопрос не в этом.
— Поняла, — было ли ещё что-то в её бездонных глазах? Некая злоба, обида, которая несмело выглядывала из них? Потускнели, потупились глаза полные радости и недавнего возбуждения, вдохи нормализовались и больше не имели в себе и доли того волнения. Бледное лицо приняло лёгкую улыбку. — тогда, я пойду?
— Куда?
— На крыльцо, мне надо привести себя в порядок, — наклонив голову, она не двузначно начала кидать взгляд то на свою руку, то на мой пояс. Она ведь и дальше голая и держит, мои штаны в приспущенном состоянии.
— Да, иди, — и после ответа, тело будто вновь налилось силой. Она отмерзла, отпустив пояс, натянув его назад, и начала потихоньку слазить с кровати.
Эшли будто бы пыталась понять, я шучу или все и вправду было лишь недоразумением. Слезая с той твердой кровати, она ни на секунду не отпускала мой взгляд. А тот… шалил. И не только потому что из-за болезни дёргался, но и я сам, начал летать им по-молодому и подтянутому телу. Очень красивое. Несколько небольших шрамов, и очень большой на спине, не более. В остальном, я ни капли не приврал, когда описывал женское тело. Её естество было упругое, даже не касаясь его, я мог ощутить эту упругость.
Когда ноги коснулись пола, та развернулась на сто восемьдесят градусов и ушла Эшли, виляя бедрами.
Меня дразнили. Неужели та, хотела, чтобы я приказал остановиться. Хотела, чтобы я набросился как голодный зверь и растерзал бедную овечку?!
Для чего? Неясно, но ничего такого делать я не собираюсь. Фыркнув напоследок, двери закрылись. Те, что вели прямо на балкон.
"Бля… что я вообще мучу? Непонятная хуйня преследует меня одна за одной. Словно проклятие какое-то."
Почему отверг, не согласился, а просто отверг? Отложил, чем не признак того, что скажу "нет"?
Перенеся свое тело на бочок, увидел Алису. Она скорее всего, слышала от "А", до "Я". Я и раньше с ней толковал слабо…
Сколько же времени я здесь? Это всего лишь один день. А как жить?
Себя я задизморалил очень и очень сильно. Пора вешаться идти, почему нет?
Венок, один из которых я подарил Мавке, остался тут. На полу. На тёмно-коричневом полу, этот живой светло-зеленый венок выделялся как звезды в темную ночь.
Поднявшись, я пришёл на положение сидя. Дотянувшись к венку, легкая боль поцарапала руку. Совсем не больно. Даже не до крови. С него, мой взгляд устремился на ту, чья голова была забита всякой тьмой. Она так сильно ненавидела меня, что не смотрела ни на мои поступки, ни на слова. Может, тогда в лесу, она решила со мной хорошо обойтись потому что я был при смерти? Я умирал у неё на глазах и объективно, был на последнем из дыхания. Возможно, как человека это её проняло? Алиса решила меня пожалеть и так сказать, отпустить грехи? Я ведь не сегодня, так завтра должен был умереть.
Ноги коснулись холодного дерева. Прохлада поднялась с сами ступней прямо к кончикам волос на голове. Шагнул в её сторону.
