— И что, на цепь теперь посадишь? — внутри все закипало от отцовского спокойствия, точно мы обсуждали не грядущий конец света, а плохие оценки. — Думаешь, так спасешь от войны? Война уже здесь. И те ублюдки, — ткнул пальцем на дорогу, — прямое тому доказательство.
— Не спорю, — он поставил ружье между ботинок и оперся на ствол. — Поэтому мы уедем. Соберем вещи — и айда отсюда. Подальше от Москвы и крупных городов, за Урал, там этих тварей совсем мало. Припасы какие-никакие есть, патроны и машина — тоже. Справимся. И не из такого дерьма выкарабкивались.
— А остальные? — в недоумении всплеснул лапами. — Вспомни, сколько здесь стариков, которые едва до калитки доходят, какие им путешествия за Урал? Кто о них позаботится?
— Армия, — проворчал в ответ, старательно избегая взгляда в глаза.
— Пять полицейских, — я отогнул пальцы. — Семь добровольцев. И ты. Стреляли по летучей твари из пистолетов, ружей и карабинов. И ни одна пуля не пробила чешую. Ни одна! А ведь это лишь десятый уровень. А всего их — сто! Всерьез думаешь, что обычные люди смогут остановить лавину?
— А кто сможет? — папа хмыкнул. — Ты, что ли?
— Да, — поднял оброненный посох и закинул на плечо. — И такие, как я. Теперь мы — часть игры, а победить в ней можно, только сыграв по ее правилам. И даже не пытайся мне мешать. Все равно сбегу, хоть на сто цепей посади, хоть на сто замков запри.
— Мешать? — родич хмыкнул. — И не собирался. Ты поступил правильно, сын. И я горжусь, что воспитал не труса и терпилу. Просто помни, что на войне — как на войне. Или ты — или тебя, иного не дано.
— Спасибо… Я пойду в центр — гляну, как там дела в ДК. Маме передай, что скоро вернусь. Туда — и обратно, никакого геройства. А ты возвращайся — как бы кто в дом не залез.
Папа встал и протянул мозолистую трудовую ладонь. И крепко, без намека на брезгливость, пожал мохнатую лапу. А я не сразу заметил, что вот уже который раз он называет меня не пришельцем, не «этим», а сыном.
— Прости, что сомневался. Теперь вижу без всяких анализов — мой парень. А что снаружи — неважно. Удачи. И коль наехали — не дрейфь.
Кивнул и отвернулся, чтобы батя не заметил влагу на веках. И едва дошел до обочины, как понял — планы резко поменялись.
Малири: Муфель, ты тут? Слышишь меня? Эта срань повсюду! Они, блин, везде!
Глава 5. В осаде
Пуфель: Где ты? Адрес?
Малири: Лесная, 30.
Пуфель: Держись, я скоро.
Малири: Ага. Апни уровней десять по дороге — хоть какой-то толк будет.
В принципе, мог и не спрашивать — дома богатеев стояли вдоль реки (водоохранная зона, да-да), но под описание (высоченный забор, огромный особняк) попадал лишь один. Да если бы и ошибся, звуки борьбы наверняка привели бы к нужной точке. Два забулдыги ссорятся — на всю улицу слышно, а вторжение монстров уж точно не пропустишь.
Я ни на что особо не рассчитывал: с моим уровнем лезть на толпу десяток — чистое самоубийство, но надеялся хоть чем-нибудь помочь эльфийке в нелегком деле. Ладно, на людей рука не поднялась, но чудовища уж точно отведают моего огонька. Отвлечь, добить, отвести, расчистить место для маневра — вариантов предостаточно, не стоит совсем уж списывать нуба со счетов.
В довесок подгоняло уязвленное эго. Меня, как и любого парня, порой посещали мысли о героическом спасении прекрасной леди, планомерно перетекающем во всякое. И раз уж благодарность Ани досталась отцу (вполне справедливо, ноль вопросов), хотелось урвать и свой кусочек женского внимания. И пусть Малири просто посмеется над моими потугами, меня переполняла решимость разобраться с тварями любой ценой. Иначе какой я герой и защитник? Да и подкачаться не помешает, а за ассист (помощь в убийстве мобов) отсыпают немало опыта — сермус тому подтверждение. С учетом бонуса за одну только зачистку особняка может перепасть уровня полтора-два, а в нынешних обстоятельствах это очень даже неплохо.
Вот и бежал со всех лап, позабыв об усталости, и марш-бросок километров в пять показался сущей ерундой — лишь запыхался немного. Вот забор (и правда очень высокий), вот табличка с адресом, вот ухоженные клумбы с туями по краям подъезда, но ни криков, ни звона стали, вообще никаких звуков. И на сообщения в чате тоже никто не отвечал. Либо девушка уже справилась со всей нечистью, либо (в животе похолодело) нечисть справилась с ней.
— Настя! — крикнул, подойдя к окованной бронзой двери. — Ты там? Все в порядке?
В ответ ничего. Но слух улавливал едва заметное шарканье, поскрипывание и звяканье, словно прямо за воротами замерла толпа монстров, чтобы накинуться, как только войду во двор. Думаю, многие подтвердят: тихие соседи и пустая квартира — две большие разницы. В одном случае всегда слышны шаги, плеск воды, звон посуды и прочие бытовые шумы. Во втором — лишь звенящая гнетущая тишина. И мой случай относился именно к первому типу. Даже запахи цветов, пыли и свежей выпечки нагоняли тревоги, как если бы я не стоял на пустой улице, а шел через вьетнамские джунгли.
Но делать нечего — раз уж откликнулся, надо выручать! Мог бы залезть на забор и разведать обстановку сверху, но по толстому металлу не вскарабкаешься, а если ненароком пробить когтями листы, батя Малири на этом же заборе и повесит — причем не за шею. Но как ни странно, дверь оказалась открыта — отчетливо видел щель в проеме. Наверное, забыли запереть, когда в спешке покидали дом. А может, подруга писала вовсе не про мобов, а про выродков вроде тех, что повстречались у магазина. Как ни крути, а богатые дома — лакомая добыча, и самые дерзкие банды могут начать именно с них. Причем не обязательно местные — могут подтянуться ребята из Москвы, а столичные группировки — это и стволы, и опыт, и полная отмороженность. Да и конкуренты по опасному бизнесу (а может даже партнеры), вполне могли воспользоваться анархией и расквитаться по старым долгам. И что если Настя тоже не сумела поднять клевец на сородича, и прямо сейчас ее…
Нет! Только не это. Набрав побольше воздуха, с ноги распахнул дверь и влетел во двор с горящим посохом наперевес.
— Бегите! Я их отвле… ку…
От увиденного руки опустились сами собой, на затылке выступил холодный пот, а язык прилип к небу. Всюду — на облицованных мрамором ступенях, в беседке из красного дерева, на шезлонгах у бассейна, среди кустов голландских роз, на усыпанных гравием дорожках сидели, лежали или стояли… Нет, не грабители с автоматами, а…
— Мя? — девушка в кружевном платьице приподняла ушки и с удивлением уставила на меня разноцветные глаза.
Нэклинги. Нэклинги были везде, дюжина их — и все женского пола. И раз уж упоминал фансервис, то стоит добавить, что одними бронелифчиками он не ограничился. У трех из пяти играбельных рас присутствовал ярчайше выраженный половой диморфизм (биологию люблю еще со школы, а в сельхозе без нее никуда, даже механизаторам). То есть, очень большая разница во внешности между мужскими и женскими особями.
Если орки-парни здоровенные, клыкастые и слегка ссутулившиеся под тяжестью мышц, то орки-девушки (орчихи, оркессы, орк_ки?) сплошь фитоняшки с крепкой, но вполне привлекательной мускулатурой, хмурыми лицами и чуть торчащими из-за нижних губ зубками.
Гномы-мужики — кряжистые, вечно кряхтящие бородачи с красными носами и опухшими от частых возлияний физиономиями. А гномы-девушки — весьма миловидные пухляшки с прическами в стиле винишко-тян и здоровым избытком жирка.
Нэклинги-самцы — двуногие мохнатые коты, а вот самочки куда больше походят на людей, только с короткой, напоминающей плюш шерсткой, более плоскими лицами и вполне человеческими пропорциями. А вот хвостики и уши остались в полном соответствии с породой, из-за чего представительницы моего народа приобрели бешеную популярность в известных кругах.
Но несмотря на няшность, возникало немало вопросов — из-за чего появились именно «хорошие» мобы, а не прихвостни Цеметры? Почему Малири писала о них, как о вторжении злейшего зла? И куда подевались хозяева дома, включая саму эльфийку?
