Впрочем, обратного пути у нас уже не было, так что пришлось доводить начатое до конца.
Ну а хули? Уборщику не привыкать возиться со всякого рода дерьмом. Просто пополнил этот список еще и отрезанными конечностями своего коллеги и товарища, только и всего.
Какие же они, сука, оказались тяжелые!
— Жив? Эй-эй, приятель, не вздумай отрубаться!
Я хлестнул его по щекам.
— Норм, — прохрипел тот, — Чутка перед глазами темно, но терпимо. Пройдет. Прижигай давай.
Завоняло паленой ангелятиной.
Наверное, точно так же пахнет и горелая человечина.
Я не в курсе, уж извините.
— Водки!
Протянул ему бутылку с остатками далеко не святой воды. И пока возился с перевязкой, тот вылакал все, а потом от души грохнул опустевший сосуд о стену, метнув ее прямо среди ощетинившихся лезвий.
— На удачу, сука!
— Ты как. Справишься?
— А у меня есть выбор? Давай, подсаживай.
И я подсадил его.
Шестьдесят? Да в нем от силы килограмм сорок пять, а то и меньше!
А потом бесконечно долгие минуты наблюдал, как израненный и изможденный Корвин перебирает руками, карабкаясь под потолком.
«Чвяк», — это прилипают кроссовки.
«Дзинь-дзинь-дзинь», — бессильно ударяются в стену ножи.
К каждой ноге нашего «скалолаза» привязано несколько тонких веревок. Они раскачиваются, провоцируя тупой Лабиринт на обстрел. Обычные лезвия уже не вернутся назад, а значит, на мою долю их придется уже вдвое меньше. Хоть немного, но мои шансы на выживание подрастут.
«Вфух», — с таким странным звуком отрывается от камня спецобувь Конторы, когда деактивируется режим «липучки».
«Дзинь-дзинь-дзинь»…
«Чвяк»…
«Кап-кап», — а это просачиваются сквозь бинты и падают на пол тяжелые капли крови из обрубков на спине человека-гимнаста.
«Вфух»…
Каждую минуту я ждал услышать что-то вроде «сука!» и затем смачное «плюх» сорвавшегося уже далеко не ангельского тела. Порвется кроссовок, Корвина покинут остатки сил, пройдет эффект морфина или прямо из стены вылезет рука Лабиринта и стащит его вниз.
Но нет.
Он справился.
— На месте! Жду тебя! Кажется, тут совсем рядом выход… Сука, как же я заебался… Давай, Уборщик, стартуй!
И я стартовал.
Хотя, в общем-то, никто меня и не заставлял. Вон, в десяти шагах за спиною выход куда-то на просторы Сибири. Там всего-то пара сотен километров до ближайшего жилища, а у меня и рюкзачок собранный для похода имеется, и целый набор супергеройских умений, и микрочип в шее. Мне и медведи нипочем, и трояк по географии в школе.
Но после тех жертв, на которые пошел Корвин ради этого перехода, так поступила бы только самая последняя мразь и гнида. А Уборщик, он хоть и урод, но так низко еще не опустился. И, хотелось мне верить, никогда не опустится.
И поэтому я проверил, надежно ли сидят веревки, плотно обвивающие мои ноги от щиколоток и до самых яиц, намотанные поверх полотенец впритык и в несколько слоев.
Убедился, что оба рюкзака худо-бедно прикрывают левый и правый бока.
Вколол себе Конторскую сыворотку, вдвое усиливающую способности мутантов…
Внимание! Обнаружен критический уровень адреналина!
Внимание! Обнаружен критический уровень эндорфина!
Внимание! Обнаружен критический уровень кортизола!
Внимание! Вы активировали усиленную регенерацию!
Внимание! Критическое истощение организма!
Поднял руки, плотно прижимая их к голове, и стараясь прикрыть ее слева и справа …
И со всех ног побежал прямо по центру этого проклятого Лабиринта Смерти, косплея сумчатого в жопу раненого оленя, орущего при этом совсем не по-оленьи, а очень даже по-русски:
— Е-е-е-еб-твою-мать-сука-на-ху-у-у-уй!!!
Глава 8. Пещера неБэтмэна
— Живой? — раздался рядом голос, отдаленно похожий на человеческий, и еще меньше — на голос Корвина.
Я прислушался к ощущениям: действие гормонов прошло, а значит, и вернулись все ощущения разом. Тело болело, горело, ныло и чесалось — и даже непонятно было, что из этого списка хуже. Хотелось кататься по земле и выть от боли, одновременно обдирая кожу о камни до мяса…
— Ы-ы-ы… — только и удалось выдавить мне из себя.
Может, я и начал бы творить непотребное, если бы не веревки и полотенца, которыми было обмотано мое тело.
Поправочка: остатки веревок и полотенец.
И сильно изрезанный спецкостюм, который, к слову, даже не испачкался при этом.
Кровью, разумеется.
Мда. Ну и нахрена мне в нем такая вентиляция?
Хотя, надо отдать должное Профессору: без его спецоборудоания мы с Корвином не прошли бы через усеянный смертоносными лезвиями коридор.
Надо бы при случае занести ему шоколадку.
И попросить еще всяких прикольных штуковин.
— Выход там, я проверил… — просипел бывший полуангел.
Он лежал рядом и прерывисто выталкивал из себя воздух, а потом зачем-то всасывал его назад — никак иначе описать этот процесс было нельзя. Люди так не дышат.
Ну, хоть не бросил меня тут одного помирать — и на том спасибо.
С-сука, как же горят раны!
Как же чешутся заживающие порезы!
— Как думаешь, сможешь донести меня? Тут полсотни метров, не больше… А то ноги отнялись, — продолжил Корвин.
Ага. Вот потому и не бросил. Хотя… Слишком высоки для него ставки и слишком много уже вложено и пройдено, чтобы останавливаться. Дальше — только вперед. Причем, скорее всего, для нас обоих. Ну там, парадоксы времени, эффект бабочки, вымершие динозавры и все такое.
— Дай пару минут отдышаться, — отозвался я.
— Пару могу. А потом сдохну…
— И как ты собрался в таком виде меня чему-то учить и спасать сына?
— Нам бы только до места… добраться… а там… оклемаюсь — сам увидишь…
Впрочем, чего это я? В нем же весу как в пьяной школьнице. Неужели не доволоку? Правда, тут еще два рюкзака в нагрузку, которые бросать никак нельзя.
Похоже, Корвин понял, куда я смотрю, потому что просипел:
— Веревки, ножи и вода нам больше не нужны. Еда… еда там тоже есть…
— Где?
— Увидишь…
— Ой смотри, оставлю тебя тут помирать, всего такого загадочного — будешь знать!
Сперва я отнес к выходу наше снаряжение, а потом уже и раненого супера. Заодно и сам слегка восстановился во время этой прогулки.
— Ну и урод же ты, Уборщик! — прокомментировал Корвин мой довольный внешний вид, — у тебя тут друг умирает, а ты прохлаждаешься и жрешь!
— Кстати, довольно неплохой бургер, хочешь? У меня, между прочим, из-за ускоренной регенерации и метаболизм тоже усилился, так что теперь я ем за двоих-троих.
— А вот это хреново.
— Почему? Так, теперь давай, хватайся за шею… да не здесь, повыше — задушишь же! Да, вот так нормально. Ну что, готов? Крепко держишься?
— Вроде да.
— Проезд оплачивай и двигаем.
— Ты серьезно?
— Да ладно тебе. Хорошая шутка поднимает настроение и пробуждает жажду к жизни!
— Вот именно. Именно хорошая, и именно шутка, а не этот твой высер, который даже для Камеди Клаба не катит…
— Злой ты, Корвин. Это все потому, что не трахаешься, — со знанием дела заявил я.
— А может, это потому что у меня отнялись ноги, а еще я потерял десять лет жизни и мне недавно отрезали крылья? Сейчас еще действие морфия закончится, и вообще пиздец будет!
Ишь ты. Рычит, обижается. А я, между прочим, ради него же стараюсь.
Значит, потащу молча.
Курица неблагодарная ощипанная. Можно подумать, у меня стресса нет! Да случись с ним что, и я навеки застряну в этом гребанном Лабиринте, превратившись в одну из его теней!
— Вещи не забудь, — просипел он, когда мы оказались у черного провала в каменной стене.
На всякий случай я проверил при помощи перезарядившегося к тому времени «Сверхъестественного чутья», нет ли рядом чего подозрительного или ловушек. Но, похоже, эта тварь решила, что достаточно поиздевалась над нами и собрала супергеройской кровушки.
