Бурная деятельность позволила немного отвлечься от хаотичных мыслей и успокоиться. Вмонтированные в потолок широкие лампы светили тускло и тепло, дополнительно расслабляя. Шершавая поверхность стены приятно холодила спину сквозь чистую футболку, которую Шуну выдали взамен старой, пропахшей потом. Сейчас бы еще душ принять и штаны сменить… Шун подтянул колени к груди, положил на них руки и принялся увлеченно расковыривать на указательном пальце заусенец.
Итак, к чему же он, в конечном счете, пришел? Та правда, что обещал поведать ему Пес в глубинах Цитадели, оказалась малоприятной. И как он тогда заявил? "Я тот, кто может причинить вам самую сильную боль?" Ха-ха! Лучше и не скажешь! Не злейший враг, не лучший друг, не возлюбленный. А тот, кто знает истинное положение вещей.
И еще кое-что…
"Жду не дождусь, когда ты снова станешь моим". Если Стальной Пес был важной частью роя, то и эта его фраза обретала вполне конкретный смысл. Шуна ждали, как своего, как завершающее звено. Возможно, он являлся неким сосудом роя и единственный мог вместить в себя большое количество чужой силы. И с помощью этой силы запустить какой-то процесс.
Так он… Он был злодеем с самого начала?
Кто-то ловко придумал, как упрятать его на самом видном месте, как заставить федералов привести его, Шуна, в Игру в нужный момент. И это ощущение…
Шун вздохнул, уставившись на ярко красную каплю возле ногтя. Он так глубоко задумался, что расковырял свой палец до крови. Да. Ощущение.
Сначала ему казалось, что он — чей-то лич, сторонняя программа, приглядывающая за телом, пока хозяина "нет дома". Потом это чувство дополнилось навязчивой идеей, что он живет по чьей-то аккуратно выведенной кальке. А последние несколько часов… Нет, ощущение все еще оставалось неясным и размытым, Шун не мог даже ухватить его до конца, не то, чтобы слету описать словами. Но теперь оно изводило его, становясь все сильнее и отчетливей. Какая-то неправильность, искаженность его восприятия, которую отчаянно хотелось выправить, или хотя бы осознать для начала.
Его согласие на все это безумие, безоговорочная вера в Асвальда и Миро, беспрекословное подчинение. И всего несколько слов Стального Пса, перевернувшие все вверх тормашками. И при этом — практически полное отсутствие критичных мыслей в голове. Не может человек так слепо идти по неведомому пути, он должен сомневаться, принимать решения. Хоть немного. Почему же последнее время он идет туда, куда его ведут, словно зашоренное животное? Он такой от природы? Вот уж глупости!
Так может ли быть — поддадимся ощущениям и предположим всего на миг, на какую-то долю вероятности — что это он, Шун, водил по кальке ручкой? Что он сам заранее просчитал все будущие шаги, выбрал оптимальную дорогу, а потом каким-то образом стер ее из своей памяти, оставив лишь ориентиры, понятные только ему?
Был ли он другим человеком, давно знакомым с Роско и Стальным Псом? Имел ли еще какую-то личность, надежно скрытую под маской простачка? И если да — то какие цели он преследовал на самом деле? Цели роя?
Шун в голос хохотнул. Вот наверное сейчас все там удивляются, как это так завершающий взял и сбежал, оставив своего драгоценного короля ни с чем.
Однако кое-что никак не встраивалось в общую картинку. Один кусочек паззла отличался цветом и формой. А именно — удивление на лице Стального Пса. Что заставило его так удивиться тогда, год назад, перед позорным проигрышем наследного принца? И почему данный факт показался Шуну настолько важным, что настойчиво преследовал его даже во снах?
Шун откинул голову, стукнувшись затылком о стену, закрыл глаза. Перед внутренним взором замелькали затертые картинки-воспоминания. Длинный коридор, утопающий в свете, красный ковер на полу, претенденты на одиночную битву. Долгий, испытующий взгляд Стального Пса и его холодная рука, нырнувшая под волосы Шуна, мягко дотронувшаяся до задней части шеи. Удивление на лице…
А может… все это время он неправильно понимал расстановку сил?
Разве удивляется человек, досконально просчитавший все наперед? Ведь есть что-то, что пошло не так, как планировалось. Контролирующая позиция Стального Пса была не абсолютной? Или это не он плел замысловатый узор, не он просчитывал, интуитивно чувствовал будущую ситуацию? Вернее, не только он.
Паззл имел второй слой, от которого остался лишь один элемент. Но там и содержался основной смысл головоломки. Начинать нужно было именно с него. Шун потер закрытые глаза. Ему нужно время, еще немного времени, чтобы самому во всем разобраться. Асвальд не выдвинул никаких обвинений, ведь так? Лишь сказал, что после небольшого отдыха его отведут на допрос. Комиссия хотела знать, что случилось в Цитадели, так что… взять Шуна под стражу было не самым странным решением. Но ему нужно быть осторожнее. Кто знает, что еще скрывают от него эти люди? А главное — что еще скрывает он, Шун?
В дверь постучали, но Шун не сразу осознал этот звук, сидел и пялился на маленькое окошко для передач, размышляя о своем. Лишь когда звук повторился, громче и настойчивее, он мотнул головой, выныривая из раздумий, крикнул:
— Войдите!
Дверь отворил конвоир. Он придирчиво осмотрел комнату, словно Шун успел бы за это время сотворить в ней какую-нибудь смертельную ловушку, кивнул и пропустил вперед высокого молодого человека в поношенных голубых джинсах и бежевой майке.
— Спасибо, — сказал Миро. Когда дверь закрылась, он перевел взгляд на Шуна: — Поговорим?
"Если Асвальд сидит сейчас где-нибудь неподалеку, его несомненно порадует разнообразие моих эмоций", — почти весело подумал Шун.
То, что он испытывал по отношению к гостю, не выражалось каким-то одним чувством. Была тут и вполне обоснованная злость, и разочарование, и грусть от того, что человек оказался далеко не тем, кем Шун его считал. Однако где-то на задворках всех этих эмоций он чувствовал и радость от того, что видит Миро живым и невредимым. Ведь Стальной Пес мог убить его, утащить в неизвестном направлении, в конце концов, сделать так, чтобы Миро никогда больше не очнулся, а реальное тело его превратилось в овощ.
Хм… если так подумать, — довольно странно, что Пес просто отпустил его. Разве нет?
Поколебавшись, Шун подвинулся, освобождая для Миро место рядом с собой, и тот несомненно заметил этот жест, но предпочел сесть у противоположной стены. Значит, держал дистанцию… или боялся?
— Вы постучались. Значит, все не так уж плохо?
Миро сдержанно улыбнулся в ответ. Он тоже согнул ноги в коленях, уложил на них руки, раскинув их в стороны, словно хотел показать своей открытой позой, что пришел как друг. Как очень настороженный друг, не знающий, куда их выведет эта беседа.
— Я хотел бы извиниться, — сказал он, немного помолчав. — Конечно, я должен был сделать это еще в самом начале нашего знакомства. Но это было бы… очень странное знакомство. — Он невесело усмехнулся. — Да, я знал, что случилось с твоей сестрой. Но я ее не убивал. Это правда, что федералы пришли к ней по моей наводке, но… — Миро выругался. — Готов поклясться чем угодно — я понятия не имел, как они планируют с ней поступить. А если бы знал, то никогда не пошел на эту сделку.
— Сделку? — уточнил Шун.
Миро прищурился и почти минуту молча смотрел на него, прежде чем продолжить:
— Это случилось несколько лет назад, когда… прозвучит нелепо, но меня похитил паук. Я был начинающим игроком, мало что соображал в Игре и даже не мечтал когда-нибудь стать высшим. И вот такого дурачка-нуба утащил в свое тайное логово сам Тиан. А я, — он хохотнул, — я был таким непуганым идиотом, что даже понятия не имел, кто это такой. Тиан сказал, что видит во мне неплохой потенциал. И что скоро кое-кто может прийти за этим потенциалом и предложить мне очень выгодную сделку. Вот только и цена будет высока — я могу распрощаться со своим истинным "я", впустив в свое тело постороннюю личность. Вот что он мне тогда сказал. И установил на меня защиту. Ведь кому, как ни Тиану, знать, как противостоять подавлению, согласен?
