— Достаточно.
Саан ошарашено замолчал, глаза его налились растерянной синевой.
— Любой искусственный интеллект реагирует на тонкие структуры вселенной, — сказал Лиам. — И в первую очередь защищает их, а не материальную составляющую. Даже если не отдает себе в этом отчета.
— Я не понимаю тебя, — мотнул головой Саан.
— Соло убил своего капитана-паука, потому что тот по каким-то причинам впал в глубокую депрессию. Он расценил это, как стремительную деградацию его тонкого тела, души. И таким вот нехитрым способом попытался остановить деструктивный процесс. И дело не в том, что на твой интеллект повлияла его частичка-сущность, все гораздо сложнее и хуже. Так поступил бы любой прототип, так поступил и ты.
— Как я поступил? — Глаза паука стали еще синее.
— Когда пришло время, и паукам даровали принцип мгновенного перемещения, ты ухватился за идею и рассчитал, как из двигателей нулевого переброса сделать энергетические станции. Не сомневаюсь, что ты преследовал благую цель, но знаешь, куда мостится дорога из подобных целей? — Саан на это промолчал. — Я дам тебе то, что обещал, но знай — цивилизацию своих прародителей убил именно ты. Из тебя никудышный помощник, так что перестань играть в благодетеля и держись от живых подальше. Они для тебя слишком несовершенны.
Лиам ткнул пальцем в формулы, быстро дописал в них недостающие символы. Потом поднялся, отряхнул волосы и одежду.
— А ты? — спросил паук. Глаза его медленно затухали. — Ты достаточно совершенен?
— Такому совершенству, как я, вообще не нужны помощники, — усмехнулся Лиам.
Он расслабился, позволяя абсолютному выбросу подхватить свое тело, распылить его серебристой взвесью. Приятная прохлада мгновенно сменилась раскаленными порывами ветра. Мир подернулся черными клубами дыма, Лиам сотворил себе удобное кресло, бутылку любимого вина и фужер, сел, закинул ногу на ногу и принялся ждать.
Глава 16.2
Из курса по защите информации Шун знал, что таблетки конфиденциальности работают по принципу объемной зачистки: разбивают нужный кусок памяти на отдельные кластеры и стирают данные в них одновременно. Даже если этот процесс удавалось остановить, поврежденный участок памяти выглядел как кружево, и восстановить меморические цепочки было той еще задачкой.
Он знал и о том, что сыворотка не только развязывает язык, но и уменьшает психическое сопротивление, делая возможным полное считывание воспоминаний. Однако, это была палка о двух концах, ведь так же радостно бастионы защиты сдались и на волю таблетки, ускоряя ее работу.
Падая в объятия медицинского сна, Шун все еще смеялся, и смех этот скакал по стенкам черного туннеля золотистыми бусинками. Свет впереди превращался в маленькое белесое пятно, в спину Шуна дул сильный ветер. Сдаваясь на волю провидения, он подумал лишь о том, что неплохо было бы забыть вообще всю свою жизнь, ничего примечательного в ней все равно не было, одни только боль да разочарование. Впрочем, были мама, Соня и Юнис, вот их бы запомнить…
Из темноты проступили знакомые очертания, вокруг Шуна развернулась арена, трибуны вздыбились протянутыми к небу руками, кажется, он даже услышал далекие ликующие крики. И прямо по курсу два близнеца в дорогих костюмах отстаивали интересы наследного принца перед лицом самой королевы. А ведь он их тогда даже не узнал, какой позор…
Земля под ногами задрожала, из-под песка арены показались мерцающие жгуты. Они тянулись к рукам Шуна, обвивали запястья теплом, нашептывали о секретах, до которых он так и не додумался. Шун какое-то время наблюдал за ними, а потом дернул их все разом — и мир послушно вывернулся наизнанку, забросив его в угольную черноту, испещренную далекими яркими точками.
Сознание таяло, растворялось в пустоте, радуясь полному забвению. Не нужно больше сопротивляться, не нужно бороться и принимать решения. Он был чьим-то запасным вариантом, лишней деталью, персонажем из массовки, которого кто-то в шутку толкнул на сцену в разгар спектакля. Или ружьем на стене, необходимость в котором пропала по ходу сюжета. Но это больше не его проблемы…
В спину опять подул ветер, однако теперь он был легким и приятным. Шун представил, как под этим ветром тело его распадется на элементарные частицы, они вернутся в лоно какой-нибудь звезды. А все его мысли, весь жизненный опыт растворятся в пустоте абсолютной бессмыслицей. И это будет так правильно и хорошо…
Что-то мягкое проехалось по щеке Шуна, он скосил глаза и увидел длинную серебристую прядь волос. Пальцы, которые почему-то были холоднее космического пространства, прикоснулись к его вискам, и тихий голос сказал на ухо:
— Ты думал, что все будет так просто?
Голову Шуна сковало обручем адской боли, словно кто-то накинул на нее раскаленное лассо и тянул теперь, пытаясь расплавить кости и вскрыть черепную коробку. Шун закричал. Пустота ворвалась в рот, затопила легкие. Вопреки логике, раздула их так, что грудь теперь выпирала из-под футболки колесом, ребра затрещали. Шун взмахнул руками, не особо надеясь на чью-то помощь, однако его ладонь перехватили и крепко сжали. Боль отступила, вслед за ней потихоньку рассеялась темнота, с трудом сфокусировав взгляд, Шун рассмотрел впереди невысокого сухопарого человека. Было странно осознавать, что этот немолодой уже мужчина может сжимать его пальцы с такой силой, и эта странность казалась очень знакомой.
— Не беспокойтесь, — сказал мужчина, отпуская его ладонь. — Таблетка никак не заденет ваших личных воспоминаний. И сработает она только в случае крайней необходимости.
— Господин Вигман, я признателен за такое доверие, но… если бы вы видели табель о моей успеваемости…
Шун не сразу узнал свой голос. Это что, шутка какая-то?
— Поверьте, вы сами не знаете своего потенциала, — улыбнулся мужчина. — Я присяду?
— Ох, конечно! Простите, что сразу не предложил! — Шун из воспоминаний засуетился.
— Дело в том, что у нас кое-кто пропал…
Шун успел понять, что принимает гостя у себя дома, а в следующее мгновение картинка задергалась, через нее проявилась другая: в зале царил беспорядок, стулья перевернуты, массивный стол небрежно сдвинут к стене, словно кто-то очень сильный устроил в его доме потасовку. Издалека послышались женские крики. Они были жуткими, влажно-утробными, словно кого-то резали заживо, причем в сознании. Шун зажмурился. Он вдруг вспомнил — очень ясно и отчетливо — что расправу над Соней устроили прямо у них дома, не озаботившись даже тем, что ее младший брат стал невольным свидетелем.
"Не вспоминай, не вспоминай! — закричал Шун. — Умоляю, только не вспоминай до конца!"
Тьма была благосклонна, тьма снова окутала его своим холодом, прошлась по вискам тонкими пальцами, успокаивая. Прошептала в ухо:
— Падай глубже.
Звезды закрутились хороводом, чувство падения отдалось в голове тупой болью.
"Почему я ничего не забываю, а наоборот вспоминаю? — подумал Шун. — Может, они что-то сделали? Запустили обратный процесс, чтобы восстановить поврежденные участки? И я начал вспоминать все моменты, которые были уничтожены еще раньше? Сколько раз они давали мне эти таблетки? Как много я забыл?"
Падение замедлилось, Шун плавно приземлился среди аудитории, рядом стояли его сокурсники.
— Подходите по одному, — сказал впереди мистер Кам. Он держал в руках прозрачную коробку с небольшими блистерами. — Потом разбейтесь на пары и подумайте, какое именно действие вы будете стирать, запишите его, чтобы было вещественное доказательство. Принимайте таблетки только после того, как все обговорите со своим партнером. Отчет по качеству работы таблеток я жду к завтрашнему дню.
Шун полетел ниже, прошел сквозь пол и приземлился в кабинете декана.
— …но у вас будет помощник, — улыбнулся Асвальд, кивнув в сторону высокого молодого человека, что восседал на краешке стола.
Шуна вытряхнуло в другую комнату, он опять оказался в своей квартире. Зажал уши ладонями и зажмурился, но продолжал все видеть и слышать. Хвала небесам, воспоминание подкинуло ему продолжение разговора с Вигманом, а не сцену расправы. Похоже, восстановление памяти шло так же фрагментарно.
