За спиной шелест и скрип. Юрий развернулся. Ещё одна машина. На этот раз её можно назвать машина-кровать, или машина-лежанка. Да, именно машина-лежанка. К широкой и длинной полке приделаны колёса. И всё, нет ни рук, ни глаз ни подобия рта, головы на тонкой шее и той нет. Только зачем она здесь? Что, или кого, она будет перевозить?
Додумать Юрий не успел, машина-гора вновь тихо загудела. Блестящие столбы начали уменьшаться, стёсанная вершина с хлипким заборчиком пошла вниз. Юрий аж извёлся от нетерпения. Смотреть, смотреть и ещё раз смотреть. Однако, Юрий так и замер на месте, сильно загорелого мужчины с точкой на лбу больше нет. А куда он делся? Будто и этого мало, машина с четырьмя руками неторопливо, но весьма ловко, спустилась по широкой лестнице. Она несёт… Юрий отступил назад. Страх прошёлся по коже холодными иглами, а сердце ухнуло в пятку.
Машина опустила на машину-лежанку тело, чьё-то тело. Пусть оно укрыто простынёй с тёмными сырыми пятнами, однако под тонкой тканью можно легко угадать руки, ноги, тело и голову. Неужели?
Надо бы рвануть без оглядки! А там будь, что будет! Однако Юрий лишь слабо дёрнулся. Ужас сковал по рукам и ногам. Да что же здесь происходит? Что это за изуверский способ убивать людей? Впрочем, Юрий слабо пискнул, это не он. Да, точно не он, страх несколько отпустил. Под простынёй с большими мокрыми пятнами может быть кто угодно, но только не тот сильно загорелый мужчина с красной точкой на лбу. Покойник заметно меньше ростом. Главное, его руки и ноги слишком тонкие, будто его специально морили голодом до полного истощения. Сквозь тонкую ткань проступили рёбра. Этого человека и в самом деле заморили голодом? Только, опять же, зачем? Зачем такие сложности?
Между тем машина-лежанка укатила вдаль по проходу между высоченными штабелями железных бочек. Машина-гора вновь загудела, только на этот раз она медленно и неторопливо покатила в другую сторону. Юрий, без напоминания говорливой машины, тронулся за ней следом. Болтливая машина и та, что с четырьмя руками, тоже не остались на месте.
Голова сейчас треснет от напряжении! Юрий вновь ущипнул себя за нос, до боли, до визга. Но нет, это не сон и не бред. Даже для сна тут слишком много чего непонятного и откровенно странного, если не сказать ещё хуже — глупого. Тогда, чёрт побери, что здесь происходит?
— Юрий Сварин, поднимитесь на платформу, — холодным стальным голосом произнесла болтливая машина с тонкими руками.
Что? Где? Как? Юрий тряхнул головой, будто скинул сонное наваждение. Пока он тут тихо сходил с ума, машина-гора остановилась. Кажется, Юрий осторожно оглянулся, от прежнего места она отъехала довольно далеко. Если сперва проход между штабелями железных бочек казался далёким и узким, то теперь он вообще превратился в чёрную полоску. Насколько же этот дом длинный? Сколько же раз родное Вельшино может в него влезть полностью?
— Юрий Сварин, поднимитесь на платформу, — терпеливо повторила болтливая машина, для наглядности одна из её тонких рук указала на машину-гору.
Теперь понятно, что такое «платформа» и где она находится. Юрий повернулся к широкой железной лестнице, что ведёт на стёсанную вершину машины-горы. И всё равно страшно. Рука осторожно коснулась холодных перил, а кажется, будто они раскалены докрасна. Или возмутиться? Или даже полезть в драку? Дурные мысли заметались в голове испуганной крысой. Но, Юрий поднялся на первую ступеньку, поздняк метаться. Раньше нужно было драться и бежать. Раньше. А теперь только и остаётся уповать на Господа бога.
Ноги едва-едва сгибаются в коленях. Юрий с трудом, будто он столетний дед, поднялся на так называемую платформу. Следом по широкой лестнице прогрохотала та самая машина с четырьмя железными руками. И что теперь?
— Ох-х-х…, — тихо выдохнул Юрий, когда платформа быстро, но плавно, принялась подниматься в небеса.
В иной ситуации Юрий не преминул бы полюбоваться интересным видом, что постепенно открывается ему с большой высоты. Да и сам подъём дух захватывает. Но то в иной ситуации. Сейчас же Юрий словно клещ вцепился обоими руками в тонкие стальные перила. Не приведи господь упасть.
Но вот платформа плавно остановилась. До потолка длинного дома едва ли не рукой подать. А если приподняться на цыпочках, то можно глянуть поверх штабелей железных бочек. И что теперь? Юрий бросил взгляд на машину с двумя руками. И тут раздалось хорошо заметное бульканье. Кажется, будто где-то рядом из дырявой бочки стекает вода. Следом что-то тихо зашипело. От удивления, хрен знает какой раз за этот длинный-длинный день, Юрий вылупил глаза.
Почти квадратная крышка одной из железных бочек в самом верхнем ряду с лёгким шипением полезла наружу. Да это же и не крышка, и не бочка. А, а, Юрий подался вперёд. Это больше похоже на ящик комода, только гораздо более широкий и длинный. Причём, настолько…
— О, господи, — Юрий в ужасе подался назад.
Не будь так называемая платформа на большой высоте, то он непременно сиганул бы с неё. На этой полке оказался мёртвый человек. Кожа сырая и сморщенная. Главное, человек невероятно худой, будто его год голодом морили, морили, пока, наконец, окончательно не уморили. Руки и ноги словно тонкие веточки. Рёбра едва обтянуты кожей.
Менее большая машина склонилась над покойником. Руки быстро запорхали над телом. Юрий не сразу сообразил, что она снимает с покойника какие-то полоски и верёвочки. Но что это? Подойти ближе и глянуть можно, но страшно. Самой последней машина сняла какую-то чёрную штуку с лица покойника.
Едва первая машина отошла в сторону, как вторая ловко подхватила покойника всеми четырьмя руками сразу. Но прежде, чем белая простыня укрыла покойника, Юрий успел заметить ещё несколько подробностей. Это не просто покойник, а женщина. Даже не так, старуха. Тонкая кожа вся сплошь в пятнах и морщинах. На голове едва можно заметить очень короткий газончик седых волос. И всё. Белая ткань укрыла покойницу от глаз Юрия.
— Юрий Сварин, — говорливая машина повернулась к Юрию, — раздевайся и ложись.
Одна из тонких рук говорливой машины указала на широкую и длинную полку, где только что лежала покойница.
— Что? — недоумённый вопрос сам собой вырвался из груди. — Ни за что! Никогда!
Это бред, бред, бред. Юрий попятился, пока спина не упёрлась в штабель железных бочек за ним. Бежать некуда, прыгать опасно, можно не только ноги переломать, но и вообще жизни лишиться. Забраться на штабель? Это можно, только с него всё равно не спуститься. Или, Юрий скосил глаза, лучше прыгнуть? Чтобы, так сказать, не мучиться?
Машина с четырьмя руками опустила покойницу на пол и двинулась к нему.
— Юрий Сварин, сопротивление бесполезно, — вновь заговорила машина с двумя руками. — Подчинись, или будешь парализован.
— Что значит «парализован»? — бросил Юрий.
Обе машины на миг замерли, но только на миг.
— Тебя больно ударит синяя молния, и ты уснёшь. Ты всё равно будешь уложен в капсулу.
— Ни за что! — крикнул Юрий. — Я лучше спрыгну!
Страх породил отчаянье. В свою очередь, отчаянье придало Юрию решимости. Он повернулся к тонким перилам и ухватился за них обоими руками. Пусть только это железяка с четырьмя руками попытается схватить его. И тогда… Юрий глянул вниз. Боже, как же высоко.
— Прыгай, — равнодушно произнесла говорящая машина.
— Как это прыгай? — Юрий глянул на говорящую машину.
— Если это твой окончательный выбор, то ты можешь спрыгнуть с платформы прямо сейчас. Тем самым ты облегчишь нам задачу и освободишь капсулу для другого человека, — всё тем же холодным и равнодушным голосом объяснила говорящая машина.
Машина с четырьмя руками тут же отошла назад. Юрий нахмурился. Иначе говоря, никто его хватать не будет, никто его силой запихивать в ту самую капсулу, где старую женщину заморили голодом, тоже не будет. И что тогда? И в самом деле сигануть с платформы?
Обе машины терпеливо ждут. И как долго они могут ждать? А если у них лопнет терпение и они ударят его голубой молнией? Нет уж, на всякий случай Юрий отошёл от хлипких перил. Очень похоже на то, что убивать его не собираются. Зато, чёрт побери, может теперь они хоть что-то ему объяснят.
