— Что? — я невольно поддался на провокацию.
— Это почти всё правда. Эти животные реально словно с другой планеты, хотя дико забавные. Я, кстати, именно из-за его диких бредней сюда и перебрался. Захотелось самому проверить, правда это или вымысел, да так тут и остался. И знаешь, не жалею. Тут такие дороги, на харлее ездить сплошное удовольствие!
— Так у вас же грузовик!
— И что? Если у меня грузовик, так у меня харлея быть не может? Ошибаешься, мой юный друг! Я на эту технику своими потом и кровью заработал, так что теперь от души расслабляюсь и отдыхаю, благо кое-какая пенсия на счёт мне капает, чего на жизнь почти хватает. Ладно, ребят, грузитесь, я пока с мелким перетру!
Мне такое обращение не очень понравилось, но возмущаться не стал, так как мы будем ездить на его грузовике. И мы быстренько уселись в кабину.
— Значит так, Жень, Каос передавал тебе привет, и сказал, чтобы ты ушами не хлопал и слушался меня во всём. Эти ребята прохлопали своё счастье независимой охраны и теперь поступают в моё полное подчинение. Им был дан такой шанс, а они его профукали. И да, не обращай внимания на наши шуточки — это наш казарменный юмор, тебя мы им постараемся не цеплять, но в крайнем случае, очень редко, всё-таки будем. И делать это будем на людях, чтобы для тебя это не стало неожиданностью. Сейчас этих хлопцев загримируют и двое из них на харлеях полетят вперёд, разведывать дорогу, мои девчушки их так разукрасят, от настоящих байкеров не отличишь! А третий поедет сзади, чтобы если что подать сигнал. В общем, будем ехать в классической коробочке, только не в прямой видимости. Ночевать мы будем тоже все по отдельности. Нечего светить нашей связью. Кстати, девчушки мои тоже телохранительницы и приставать к ним действительно не рекомендую, оторвут чего-нибудь лишнее, и скажут, что так и было. А я ведь не хирург, и в пришивании далеко не специалист.
Он посмотрел в зеркало дальнего вида и продолжил инструктаж:
— Ладно, вещи эти оболтусы в кузов побросали, сами тоже залезли, так что можем отправляться. И да, старайся поменьше болтать, чтобы не выдать свой акцент. Я хоть и представляюсь Ивановым, но для иностранцев я всё-таки Айвэн и говорю без акцента, так что меня вполне принимают за байкера-дальнобоя, а таковых здесь на дорогах много.
Я же тем временем офигевал. Откуда такая чрезмерная сложность в моей охране? Почему нельзя было сказать об этом в самолёте? Зачем устраивать было этот спектакль? Вот Хаос даёт! У него даже не мания преследования, а какая-то явная патология в эту сторону с буйным помешательством. Решил поинтересоваться на эту тему.
— А зачем нужен был этот спектакль в аэропорту?
— А чтобы при просмотре камер особо любопытные товарищи, которые вовсе нам не товарищи, долго щёлкали клювами и пытались понять, действительно ли я просто старый сослуживец этих трёх оболтусов или мы всё-таки работаем на одну структуру.
— Но ведь нас легко вычислят потом по этому автомобилю!
— Ну не так чтобы и легко это сделать. Номера, заснятые камерами, будут неактуальны уже спустя минут пять. Все мы обзаведёмся небольшим гримом, включая тебя. Ребята уедут на мотоциклах, как я тебе и сказал, а ты станешь просто моим напарником-дальнобоем. Кстати, ты водить-то умеешь?
— Нет.
— Плохо. Очень плохо. Легенду придётся поменять. Ладно, будешь племяшом. Ветреным любителем виртуальных игрушек. Потому в довесок к моей капсуле, снимающей усталость в довесок захватил и свою. Звать меня, как я уже сказал Иван Иванович Иванов, а ты сын моей сестры, потому фамилии и не совпадают. Легенда ясна?
— Ясна.
— Ну вот и хорошо. На ближайшей заправке тормозну, там и переберёшься в кузов, в капсулу. А эта троица слиняет.
Ехали мы до заправки, болтая о том, о сём и ни о чём конкретно, поддерживая легенду дяди и племянника, а то смотрелось бы как-то не естественно, если бы близкие родственники в пути и не болтали бы.
До заправки мы доехали за полчаса. Дороги здесь и правда были очень хорошими.
Из кузова выехало три бородатых мужика с разного цвета растительностью. Кондрат остался чёрным как смоль, Илья обзавёлся шатенистой шевелюрой, а Никита огненно-рыжей и стал похож на ирландца. Кстати, бороды у всех были немного разные по форме. А ещё покрашены шевелюры и брови. Хотя на них одеты банданы и очки. Шлемы товарищи на харлеях не носили. Все они были в косухах с тем же черепом на спине, что и на бандане.
— А вас за эту символику на дороге не прищемят? — поинтересовался я напоследок у братьев, на что они нагло заржали и, дав газу, рванули в свои стороны.
— Иди уже в свой гроб, не напрягайся, мы своё дело знаем, — посоветовала мне одна из девушек, выглянувшая из двери фуры. В голосе её сквозило явное недовольство мною. — Давай шустрее, не маячь на открытом пространстве! Кстати, ты чего вообще выперся? Чего из кабины не прошёл внутрь?
— А там есть проход?
— Конечно, тебе разве Ваня не показал?
— Наверное не успел…
— Ладно, давай внутрь. Там прохладно и пыли нет. Зато много чего другого есть.
— Что, например? — поинтересовался я, протискиваясь мимо фигуристой но невысокой брюнетки в небольшую дверь. — Ого! — Только и смог выдавить я из себя после попадания внутрь. Там действительно было много чего. И миникинотеатр, и бар, диваны и кресла, три вирткапсулы, включая мою. Отдельно виднелись двери в кухню, ванную и туалет. И в одном уголке притаилось зеркало со столиком перед ним и крутящееся кресло. Надо думать, что это рабочее место гримёра. Да уж, со вкусом грузовичок. На таком можно рассекать по Австралии. На диване расположились ещё две девушки. Они тоже были брюнетками. Я почему-то думал, что их будет две, а оказалось три. Но несмотря на одинаковый цвет волос похожи они не были. То есть это точно не сёстры, как у меня мелькнула мысль, но на всякий случай я всё-таки поинтересовался:
— А вы не сёстры?
Одна из девушек звонко рассмеялась, а та, что впустила меня, нахмурилась.
— А парнишка-то льстец, а дочь? — донеслось от рассмеявшейся девушки.
Я немного смутился, сразу стало понятно веселье одной и хмурость другой. Ну надо же, мама и дочка, а не сказать, что похожи. И кто третья?
— А я тогда бабушка! — закончила третья.
После этого улыбнулась, даже хмурившаяся до этого девушка.
— На самом деле мы не родственницы, но у тебя было такое лицо, что грех было не подшутить! Ладно, сейчас мы тебя немного загримируем, — сказала та, что представилась бабушкой.
Через минут пятнадцать на меня из зеркала смотрел совершенно другой человек. И ведь не сказать, что делались какие-то невероятные ухищрения, но все вместе они давали колоссальный результат — на себя я стал не похож совершенно. Зато чем-то отдалённо стал походить на Ивана Иванова.
— А если меня спросят паспорт показать, а там другая фотография?
— Хм… Беда… Что-то я не подумала об этом, — придётся грим наложить немного по-другому.
Ещё пятнадцать минут и я стал каким-то странным. Одновременно похож на свою фотографию в паспорте, но в то же время не похож на самого себя.
— Это как так? — невольно вырвалось у меня.
— Очень просто. Люди на паспорте всегда немного непохожи на себя, так что есть пространство для манёвра. Всё, дуй в капсулу, соскучился, небось, по своим игрушкам!
— Ну для меня это скорее в работу превращается, — кинул я, открывая капсулу и садясь внутрь.
— И много зарабатываешь? — ехидно поинтересовалась моя гримёрша.
— Ну хватило, чтобы вас нанять.
— Так ты… — не расслышал я фразу до конца, крышка отсекла меня от посторонних звуков. Вход.
В виртуале всё было по-прежнему: все трудились на деле переноса замка с одного места в другое. И дело это двигалось семимильными шагами. Во всяком случае, от стен предыдущего замка остался уже только котлован и стены донжона уже вровень с землёй, их обкапывают, чтобы достать погружённое ниже уровня земли. Уже сегодня, крайний срок завтра, с этим тоже будет покончено. На новом месте должно быть всё примерно то же самое: народ вкалывает, гарпии летают и вместе с Безликими охраняют. Хотя там же ещё мой ПВА затесался. Так что, пожалуй, направлю-ка я свои стопы туда, авось удастся этот холмик приставить к какому-нибудь полезному делу.
