– отступление и перезарядка. По нашей традиции все воины отряда носили два заряженных арбалета: большой на спине и малый кавалерийский на груди.
Грянули в спину вражеской пехоты пушки правого фланга, разрывая бойцов задних рядов и выкашивая тех, кто был в середине.
Разум требовал от меня начать бить «Ментальным ударом», но я замер и не мог оторваться от разворачивающейся перед моими глазами психбольницы под открытым небом. А там было на что посмотреть, картина была сюрреалистичная, враги реально впали в безумие ментального шторма. Самыми нормальными оставались только пушкари, которые деловито заряжали пушки, собираясь повторно выстрелить в своих боевых товарищей. Ну как самыми нормальными? Конечно же, это ненормально, но их действия хотя бы были рациональными – «заряжай-пли». А вот как охарактеризовать мага, который жрал землю с таким удовольствием, как будто это невиданное лакомство, или медика, пытавшегося отпилить ногу лошади медицинским инструментом для ампутации?! Когда разъярённая лошадь влепила ему в лоб задней ногой, то начал пилить уже своего товарища, причем уже не ногу, а голову. Несколько бойцов разделись догола и измазались конским навозом, некоторые били тонкими кинжалами в ухо своим замешкавшимся сослуживцам и дико хохотали, видя их мучения. Тут же рядом троица играла в «Догони свинью», какое-то отморозки били друг друга по лбу деревянными кружками. Группа воинов развлекалась футболом, правда, в качестве мяча использовала своего товарища. Маги огня зажарили офицера и теперь радостно водили вокруг него хоровод. Стрелки выпускали арбалетные болты в воздух и радостно орали: «На кого попадет?!». Пока вся дивизия файцев предавалась самым безумным забавам, предатели-пушкари выпускали по ним залп за залпом. Я дождался, пока один из дураков кинулся с факелом в сторону обоза, сопровождавшего правую батарею. Грёбушки-воробушки, там был десяток подвод и все наверняка с порохом.
– Уходим! – я рванул за рукав остолбеневшего от случившегося массового сумасшествия сержанта. – Сейчас рванет!
Мы драпали так, как никогда еще не бегали в своей жизни, но все равно не успели. Когда рванул порох, взрывная волна сбила нас с ног и бросила на землю. За нашими спинами набирал силу пожар, доносились стоны покалеченных и хохот безумных людей. Это очень жуткое сочетание, кто не слышал, тому не понять. Кто-то истошно завопил песню: «Я не буду плакать, я буду танцевать…на балу, на балу, на балу…».
К нам прибежал Яр, ошалевший от грохота и ярости скоротечного боя. Мы так и бежали с ним рядом, он постоянно оглядывался на меня с виноватыми глазами, как будто просил прощения, что усомнился в моих военных навыках, а я все шептал ему:
– Ярушка, я и не знал, что все так получится…
В итоге, Иван этот, блин, Сусанин, не смог вернуть нас к болоту, а вывел к курумнику – каменной речке, состоящей из крупных пятиметровых булыжников и гранитных блоков почти правильной формы. Скорость передвижения сильно упала, мы буквально карабкались по камням, что с боевым снаряжением очень непросто. Светало, мы заходили к нашей стоянке совсем с другой стороны. Оставалось чуть-чуть пройти, возможно, менее трех километров, до лошадей, которые в нашей ситуации означали спасение. Мы уже представляли, как вскочим на быстрых трофейных коней файской разведки и рванем к Эллине, но опять моим планам не суждено было сбыться.
Мое сознание пронзила острая боль! Я аж зажмурился от потрясения и встал как вкопанный. Что такое? Сова! Соня была тяжело ранена, я видел её статус по очкам жизни, и это стало для меня шоком, у неё оставалось всего четыре процента здоровья. Но самое ужасное было то, что двое бойцов, которых мы оставили на стоянке, оказались мертвы. Причем умерли практически мгновенно и в один момент. Ахмат тоже увидел в статусе отряда потери и теперь смотрел на меня взволнованно, ожидая команды к действию.
– Идем! – бросил я короткую фразу. – Не шуметь!
Мы начали осторожно подходить к месту стоянки, Яр крался впереди, тревожно внюхиваясь в запахи утреннего леса. Пахло дождем, сосновым бором, цветами, которые обильно росли на полянах и… нашим потом. В лесу не раздавалось ни звука: не кричали птицы, попрятались белки и прочая живность. Мы не видели ничего опасного. Волк тоже понял, благодаря мыслесвязи со мной, состояние Сони и старался найти врага, но не мог ничего обнаружить. Совсем ничего!
Такое ощущение, что произошла трагическая случайность – ударила молния, или упал метеорит, или произошло еще что-то, не зависящее от человека. Но я вспомнил ряды файских бойцов, тревожно вглядывающихся в лес, из которого мы наступали, они явно были предупреждены. И тот, кто знал о нашей атаке в спину из непроходимого болота, вполне мог обнаружить и стоянку. Понятно, почему убили бойцов: они бы помешали устроить засаду или, обнаружив отряд врага, могли поднять тревогу. Но почему не убили Сову? Я ведь даже не знаю, что бывает, если погибает спутник. Возможно, теряется весь прогресс развития, а может быть, даже стираются личность и воспоминания, думаю, что вполне возможна и полная смерть, ведь спутник – не игрок, он принадлежит этому миру. Жалко, что я так и не спросил это у знающих людей, у Мота, например, или Александра.
Враг наверняка устроил засаду, а Сову не убил, потому что это приманка. Он ждет, что мы со всех ног рванем в лагерь и попадем в ловушку. Или уже попали, потому что таких опустевших от живности лесов я тут раньше не встречал. Это было необычно, и Яр также думал: он чувствовал неправильность происходящего и это его пугало. Шерсть на загривке стала торчком, волк негромко рычал в сумрак и нервно бил лапами по земле. Мы стояли на опушке леска, за которым и располагалась поляна с нашими лошадьми. Я дал команду остановиться, так как опасался выходить на открытое пространство. Ахмат стоял рядом со с мной, направив вперед тяжелый арбалет.
– Ты их чувствуешь? – спросил он меня после нескольких минут сверления глазами темных силуэтов сосен на противоположном краю поляны.
– Нет, – прошептал я, – но это ничего не значит. Я смогу почувствовать только игрока гораздо более высокого уровня развития, чем я. Но там, впереди, таких нет.
– Погано, – сержант посмотрел на меня, – может, я пойду вперед, и они вынуждены будут атаковать. Так вы их обнаружите…
– Нет, – я покачал головой, – мы их можем и не увидеть, они же убьют одним ударом. Скрываться враги умеют хорошо, не
