От моих слов гвардейцы явственно напряглись, и еще теснее сбили ряды, словно искали защиты и поддержки у своих соратников. Однако я не спешил вершить расправу, а предложил им альтернативный выход.
– Но я хочу даровать вам шанс, – продолжал вещать я. – Сложите оружие и покажите мне, что вы не заодно с кровожадным угнетателем! Присоединяйтесь ко мне, и я приму каждого из вас, как своего брата!
– Если б мог, то ты бы уже давно всех нас перебил! – Выкрикнул какой-то воин с высоким офицерским плюмажем. – И не пытайся прикрываться благими намерениями, мы-то знаем, что из Агата ты улепетывал, теряя перья! Теперь-то ясно, как тебе удалось сбежать…
– Не испытывай мое терпение, смертный, – посмурнел я, сопровождая проявление своего недовольства порывом шквального ветра. – Я никого не принуждаю страхом, а веду за собой только тех, кто присягает мне по доброй воле. Я повторю свое предложение всего один раз, и если вы отвергнете его, то познаете всю тяжесть моего гнева!
– Не сотрясай зазря воздух! – Насмешливо выкрикнули из вражеского строя. – Ничего ты не можешь сделать! Ты никакой не ангел, а всего лишь пернатый фигляр!
Эта реплика вызвала среди гвардейцев Иилия редкие смешки и натянутые улыбки. А вот жрецы, напротив, нахмурились и, стиснув челюсти, уже собирались снова ринуться в бой на защиту моей чести. Но я придержал орденцев повелительным жестом руки.
– Вы сделали свой выбор, смертные. Я пытался вас отговорить, но вы решили остаться моими врагами…
Тон моего голоса моментально стер все ухмылки и утопил в своем ледяном грохоте любые намеки на веселье. Ауксиларии снова напряглись и подняли щиты выше, готовясь отражать атаку с воздуха. Они совсем не понимали, что их железки не только не защищают их, но и облегчают мне задачу.
Картинно разведя худые жилистые руки, я призвал всю мощь бушующего во мне пламени. Искра охотно отозвалась, и я ощутил, как вырывается из недр моей души огненный гейзер, жадно обволакивающий мертвый лес моего внутреннего мира. Духовная энергия таким неудержимым потоком хлынула в меня, что синие реки вен вздулись по всему телу, будто от длительной физической нагрузки. Дьявол и его рогатые слуги, какое же это пьянящее чувство… Крылья Владыки Преисподней дарили мне поистине ошеломляющее могущество! Как же мне хотелось нырнуть в него и раствориться без остатка.
Но я сдерживал себя, осознавая, что оно же таило в себе и величайшую угрозу для меня. Что если, начав убивать, я потеряю контроль над собой? Вдруг угрюмый монумент черного обелиска возобладает над моей личностью и подчинит себе? После того опасного опыта в подвалах императорского дворца, я уже не мог легкомысленно отмахиваться от этой опасности. А потому грядущая расправа должна была стать заодно испытанием и для моей воли…
Первая молния, которую я выпустил в самую гущу Белых плюмажей, проделала целую просеку в тесном построении солдат. Багровый росчерк осветил пространство зловещим светом, сопровождая свое появление оглушающим грохотом. И все люди, включая даже жрецов, присели от неожиданности. Запахло горелым мясом и палеными волосами, и вражеские когорты в страхе подались назад. Но подождите, не спешите покидать меня, это ведь только самое начало…
Второй кроваво-красный разряд ударил от меня в сторону имперских ауксилариев уже спустя какую-то ничтожную секунду, отнимая жизни еще у полусотни воинов. Следом за ним я породил третий, четвертый, а потом и пятый. За несколько мгновений численность гвардейцев сократилась человек на триста, а то и все четыреста. Кучно стоящие люди оказались прекрасными проводниками, а потому рожденные моей Анима Игнис молнии поражали их десятками, переходя от одного бойца к другому.
И враги дрогнули. Некоторые сразу же кинулись врассыпную, разбегаясь подобно испуганным тараканам. Другие ошарашено замерли, не в силах поверить в то, что они видели. А третьи и вовсе побросали оружие, пытаясь снискать моей милости и воспользоваться великодушным предложением о сдаче. Но теперь для этого было слишком поздно…
Раскинув нити Искры на тысячи метров, я сжал весь воздух, до которого только смог дотянуться, в крохотные сферы, диаметром едва ли крупнее медной монетки. Я чувствовал, как трещали незримые отростки моего дара, пытаясь сдерживать титаническое давление внутри этих образований. Мне сложно было сказать, сколько десятков или сотен атмосфер я сдерживал своей волей, однако когда я отпустил созданные коконы невидимых щупалец, то высвобожденный воздух рванулся во все стороны, производя эффект разорвавшейся бомбы. Белые плюмажи, что пытались сбежать от моего возмездия, разлетелись тряпичными куклами, с металлическим лязгом сталкиваясь друг с другом в полете. Собрав таким нехитрым образом почти всех бойцов в стонущую и кричащую от ужаса кучу, я снова принялся бить туда молниями.
Окружающее меня пространство на некоторое время превратилось в филиал Ада, разверзшегося на земле. Сверкали багряные росчерки, дымилась земля, покрывшаяся черными прогалинами, кричали в страхе пожаловавшие по мою душу противники. Запах горелой плоти стал таким насыщенным и концентрированным, что его становилось больно вдыхать, настолько он резал ноздри. И это ужасающее зрелище не смогло оставить равнодушными даже извечно невозмутимых жрецов.
Из двух тысяч гвардейцев Иилия, прибывших в мятежную провинцию, не уцелел ни один. Их изломанные трупы сейчас усеивали широкий имперский тракт и его окрестности на много метров, являя собой жуткую картину. И на фоне этого живописно-мерзкого пейзажа возвышался я – самозванный изуродованный пытками ангел…
Моя Искра болела, изнуренная тяжелой работой. Руки подрагивали, а перекрученный лес моей души стонал под гнетом темного монумента. Ох, как же демон стремился вырваться наружу… Я ощущал себя охотником, пытающимся голыми руками удержать закрытой пасть разъяренного льва. Зверь вставал на дыбы, мотал могучей головой и утробно рычал, желая сбросить с себя оковы моей воли. Но я не сдавался, продолжая грудью встречать новые наскоки заключенной внутри меня твари. Стискивал до хруста зубы, до боли сжимал кулаки, но держался…
Когда витающие в воздухе миазмы близкой смерти улеглись, внутреннее напряжение немного схлынуло, и я смог облегченно выдохнуть. Близко, очень близко… я буквально прошелся по самой грани, за которой находилась безысходность. Всего один шаг сейчас отделял меня от окончательного превращения в Искателя Боли, одержимого своими кровожадными желаниями. Но я все-таки нашел в себе силы не совершить его, оставшись пародией на человека.
Медленно отпуская перетрудившуюся Анима Игнис, я сложил крылья и опустился на землю. После скоротечной бойни и последовавшей следом за ней битвы с внутренним демоном, все мое тело покрылось липким холодным потом. Ноги грозили подогнуться и уронить меня, однако сейчас я не имел права демонстрировать слабости. Для людей, стоящих позади меня, я должен оставаться непогрешимым и всесильным посланником небес. Иначе они не станут подчиняться мне…
– Братья мои! – Обратился я к своим онемевшим последователям, испытавшим постыдный трепет при виде моих способностей. – Пришло время нам отправляться в путь. Мы должны добраться до Дикого материка и вернуться раньше, чем под стенами Махи встанут армии Иилия. Легионы медлительны и нерасторопны, поскольку вынуждены тащиться со скоростью своих обозов, везущих провиант и осадные машины. Мы же двинемся налегке. И да поможет нам небо!
Черные воители убрали в ножны запачканные кровью клинки, не потрудившись их даже очистить, и вскинули в молитвенных жестах свои руки. Они увидели новую грань моих возможностей, и приняли меня. И в знак этого жрецы затянули на одной ноте свою воинственную литанию, обращенную к их новому пророку. Обращенную ко мне…
***
– Вроде не слышно ничего, а?
– Ага… как-то тихо… прямо как в склепе…
Пара мужчин крайне простоватой наружности неподвижно застыли в высокой траве, боясь даже поднимать головы. Их отправил сюда смотритель обоза, потому что когорты как ушли, так о них не было ни слуху, ни духу, а понять, что приключилось, очень уж хотелось. Да вот только смельчаков, готовых пойти по следам исчезнувших солдат что-то никак не отыскивалось. Уж больно пугающе звучал непонятный грохот со стороны Махи. Будто само небо колотило пудовыми кулаками в землю. Вот и пришлось тянуть жребий, чтобы определить «добровольцев…»
