Глава 8. Не всякие двери…
Чуть не забыв про свою вторую цель, я уселся на кресло перед галоэкраном и парой галопланшетов, а затем через ППК получил к ним доступ. Лаборатория была просто напичкана камерами, но сейчас меня интересовали вполне конкретные из них. А именно те, что находились в биотическом отделе. Из шести камер, установленных там, рабочими оказались только четыре. Я вывел изображение со всех сразу на галоэкран, разделив его на равные чести. И то, что я увидел, вполне тянуло на:
— Нихрена себе!
В помещении царил абсолютнейший бардак. Все так старательно установленные нами стазисные капсулы валялись по всем углам отдела, раскуроченные как консервные банки. И это были еще цветочки, по сравнению с количеством крови, обагрявшей пятнами, потеками и брызгами все подряд. Я сомневался, что найдется хотя бы один крупный предмет в помещении без ее следов. Про пол так вообще молчу. Кровавые отпечатки ног наматывали круги, пересекали отдел вдоль и поперек, словно целая кагала народу шастала там целый день. Что самое интересное — следы отличались. Если большинство представляло собой хорошо знакомый мне отпечаток мягких сапог от комбинезона, то дальше все чаще встречались следы пальцев поверх подошв. Но и их под конец сменили отпечатки крупных босых стоп. И как бы всё. Я не видел самого главного — Веронику Павловну.
— Ева, это у меня глаз замылился, или ты тоже не видишь нашу незабвенную начальницу отдела?
— Визуальные средства наблюдения не дают рассмотреть искомый объект. Но, согласно данным термодатчиков, цель должна находиться где–то в центре помещения.
В центре… хм… В самом центре размещались два уже знакомых мне модульных операционных стола. И ни одна из работающих камер не позволяла заглянуть между ними под нужным углом. Конечно, оставался еще вариант — существо, некогда бывшее Вероникой Павловной, могло висеть на потолке. Там тоже была слепая зона. Но эта версия выглядела чересчур жуткой, да и притянутой за уши.
— Давай немного пошумим, — произнес я, на всякий случай доставая из кобуры фазовый пистолет. — Запусти уборку коридора. Пускай научница вылезет, чтоб мы на нее посмотрели.
— Стоит ли мне напомнить о риске, который не сопоставим с праздным любопытством?
— Тут вопрос не в любопытстве. Нужно понять с чем мы имеем дело. Врубай.
— Активация.
Я услышал, как в коридоре загудели дроны–уборщики, и мое внимание тут же переключилось на экраны. Но там какое–то время ничего не происходило. А затем в тени что–то зашевелилось. На свет показалась такая страхолюдина, какой Сергеич даже в подметки не годился. Существо на четвереньках, словно животное, медленно выползло из–под операционного стола, поглядывая в сторону стальных дверей. Лысое, с вытянувшейся в овал головой, оно раззявило рот и гортанно заклекотало. Ладони и стопы чудища были здоровенными, раза в три превышающие человеческие. Особенно ассиметрично это смотрелось на фоне исхудавших ног и удлинившихся рук. Готов поспорить, встань это чудо сейчас во весь рост — кончики его пальцев все еще касались бы пола. Понять, что выродок некогда являлся Вероникой Павловной не представлялось возможным. Только остатки изодранного комбинезона намекали на то, что это существо — бывший сотрудник лаборатории.
Внезапно мой интерфейс подсветил очертания монстра красным контуром. Над сгорбленной фигурой появилась надпись: «Измененный».
— Ева, что за номер? — удивленно заморгал я, но надпись никуда не делась.
— Это одно из обновлений, пришедшее с Оазисом. Подобные мелочи не попали в поверхностный обзор.
— Мелочи… Ладно, только в следующий раз предупреждай о подобных штуках как–то заранее, пожалуйста.
— Принято.
Я снова вернулся к созерцанию чудища, которое совсем вяленько плелось к двери. Ну вот вообще не сравнить с тем быстрым и агрессивным существом, в которое превратился Сергеич. Переключившись на другую камеру, я понял в чем дело. Монстр не мог нормально встать на ноги и свободно двигаться из–за огромного раздутого пуза, которое бурдюком тащилось по полу. Да эта тварь обожралась сверх всякой меры! Получается, она в один присест слопала всё живое, до чего смогла добраться, а потом устроилась в тенечке переваривать. И нет чтоб себе тихо сидеть, нет — она хочет еще! Я осознал, что это существо будет есть до тех пор, пока не потеряет способность двигаться.
Вот тут мне стало мерзко до посинения. Смотреть, как чудовище лениво скреблось в стальные перегородки, не было никакого желания, и я короткой командой остановил дронов и трансляцию. Вся необходимая информация получена, осталось сделать правильные выводы.
Хотелось забить на все и дать себе просто денек отдохнуть. Но не прошло и часа, как встревоженный голос Евы нарушил мое спокойствие:
— Каин, похоже, у нас проблемы.
Я застонал и кисло произнес:
— По–моему, у нас проблемы всю последнюю неделю. Нон стоп. Что случилось–то?
— Благодаря новой системе диагностирования, я отследила, что нервные волокна в левой руке не просто недостаточно восстановились во время регенеративных процедур. На самом деле процесс деградации тканей не был остановлен. Необходимы более серьезные меры для предотвращения полной потери подвижности конечности.
— Твою–то мать! Рекомендации?
— Необходима инъекция нейроингибитора GXT9, которая остановит распад. Далее следует провести курс из трех инъекций любого из препаратов нейрорепаративной регенерации.
— Кажется я догадываюсь, о чем ты. Все эти лекарства есть в биотическом отделе, так?
— Подтверждаю.
— А там сидит Веро… Там сидит измененный, всегда готовый перекусить свежим мяском.
— Ты и так собирался туда попасть. Я ведь слежу за потоком твоих мыслей.
— Собирался, — хитро оскалился я. — Но теперь, похоже, придется поторопиться. Сколько времени у меня есть?
— До полной безвозвратной потери подвижности — двое с половиной суток.
— Просто великолепно, — я провел рукой по лицу, остановив пальцы на колючей щетине. — Значит действовать нужно уже сегодня. Похоже, выходной отменяется.
Раньше в отношении биотического отдела я руководствовался исключительно шкурными интересами и жадностью. Дело в том, что я подумывал получить доступ в хранилище биоматериала, а для этого требовался ППК старшего научного сотрудника. Одна мысль о полках, забитых ампулами с биоклетками, вызывала порывы неконтролируемого жлобства. Ну нельзя было столько добра оставлять пропадать в лаборатории, когда я уйду. Это же хватит, чтобы обколоться с ног до головы!
Конечно, я прекрасно знал, что человеческое тело могло выдержать только двадцать пять инъекций — дальше риск неконтролируемых мутаций вырастал по экспоненте. Да и за раз больше трех инъекций обычно не делают — слишком опасно. Пусть так. Но что будет цениться в новом мире на вес золота? Правильно — инъекции биоклеток. Они и раньше стоили немереных денег, а теперь, скорее всего, и того дороже. Можно обеспечить себе неплохую жизнь. Если не сожрут до той поры. И не убьют. И не… А, к черту! Рано думать о шкуре не убитого медведя!
В любом случае теперь мне кровь из носу надо было попасть в биотический отдел, потому как с одной рукой мои шансы на выживание уменьшатся в разы. А значит, стояла острая необходимость как–то избавиться от измененного. Теперь я был уже вполне себе вооружен, и, возможно, самую малость опасен. Вот только встречаться с тварью лоб в лоб совсем не хотелось. Пускай сейчас измененный выглядит медленным и вялым, но кто его знает, каким он станет, увидев потенциальную жертву.
— Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Да, Лёха? — с горечью произнес я в пустоту.
Мой друг, в отличии от меня, всегда жил именно по такому принципу. Но в этот раз мне предстояло немного рискнуть. Я бы с радостью выманил измененного, да только что стазисная, что серверная, способные его удержать, могли мне рано или поздно понадобиться. А значит предстояло пободаться.
