Быстрыми движениями Гроннигах заплёл свою бороду, придавая ей опрятный и красивый вид. Затем привстал и сказал:
— Сейчас перекусим и с первыми лучами светила отправимся в ущелье. Я уже в предвкушении богатств, которые нас ожидают, — проговорил повеселевший дварф.
Через час мы уже стояли у расщелины, приготовившись спускаться.
— Гронн, а если там будут ещё тролли?
— Вряд ли, эти жадные твари не терпят конкуренции. А с другими монстрами, которые нам, возможно, попадутся, будем действовать по ситуации, — спускаясь вниз, ответил дварф.
Зайдя внутрь пещеры, Гроннигах достал лампу и отворил ставни, выпуская свет.
— Скоро она нам не потребуется, — радостно произнёс я, глядя на светящийся кристалл.
— Это почему же? — поинтересовался дварф.
— Увидишь, — с улыбкой ответил я.
Я с нетерпением хотел показать дварфу огромные пещерные кристаллы, которые были расположены за поворотом после обрыва. Подойдя к пропасти, Гроннигах посвятил вниз. Обезглавленное тело пещерного тролля сильно усохло, как будто из него высосали все жизненные соки.
— Кто-то им перекусил, — заметил я.
— Вижу, — смутившись, подтвердил дварф.
— Жди тут, — сказал он и достал из инвентаря моток верёвки.
Привязав один конец к сталагмиту, Гроннигах аккуратно спустился. Внимательно осмотрев тело пещерного тролля, он задумался, поглаживая свою бороду. Поднявшись, дварф поделился сделанными выводами.
— Два небольших отверстия на спине. Скорее всего — это пещерный паук. Такие частенько заседают в неисследованных шахтах и подземельях.
— Паук? Но тут совсем нет паутины, — бегая глазами по сторонам, сказал я.
— Пещерные пауки ею не пользуются. Паутина не только оповещает своего хозяина о новой жертве, но также и выдаёт его самого. При виде её можно сразу понять, кому принадлежат липкие нити и отступить. Поэтому пещерные пауки стали действовать по-другому. Они полагаются исключительно на своё зрение и слух. Большинство их жертв только на перерождении понимают, что попали в лапы ядовитой твари. У них мало жизней, но очень высокий урон. При битве с такими не помешало бы дистанционное оружие. Мои латы они не прокусят, а вот тебе может достаться с твоими тряпками, поэтому держись позади в случае чего, — пояснил он.
Выслушав Гроннигаха, я показал ему висячий «бублик», в который прокидывал камень с верёвкой, чтобы перебраться на ту сторону.
— Хитро придумано, учитывая твои недостатки в Силе.
Дварф взял свою верёвку и сделал небольшой аркан, затем раскрутил его и метнул через обрыв, накидывая на сталагмит, находящийся на другой стороне пропасти. Обойдя каменный нарост рядом собой и обвив его другим концом верёвки, Гроннигах потянул трос на себя, затягивая петлю аркана и завязал крепкий узел. В результате получился натянутый канат, как в каком-нибудь цирке.
«Надеюсь, нам не придётся идти по нему, маневрируя руками», — подумал я.
— Дай свою верёвку, — обратился ко мне дварф.
— Держи, — ответил я.
Вы потеряли тканевая верёвка
Повторив процедуру, Гроннигах соорудил простейший мост из двух сильно натянутых верёвок, расположенных одна над другой.
— Неплохо! — подойдя к началу искусственного сооружения и надавив на канат ногой, приободрился я.
— Подожди. Есть ещё кое-что, что нужно сделать. Внимательно следи за тем поворотом и если увидишь какого-нибудь монстра, тут же кричи мне.
— А ты что собираешься делать? — удивился я.
— Я позабочусь о нашем воскрешении, — ответил Гроннигах и достал из инвентаря железную кирку в половину роста самого дварфа.
— Не отвлекайся, — пробормотал он, подойдя к сталагмиту, расположенному у стены пещеры.
Мне очень хотелось посмотреть, что удумал бородатый шахтёр. Каждый удар киркой эхом разносился по всей пещере. Насколько далеко уходили звуки металла, бьющегося о камень, я не знал, но мысленное представление по поводу того, как огромный ядовитый паук открывает свои восемь глаз, заслышав нас, заставляли меня нервничать.
Спустя десять минут удары прекратились. Убедившись, что из-за поворота никто не собирается выпрыгивать и выпивать меня досуха, я повернулся к дварфу.
Гроннигах уже заканчивал вырезать руны на миниатюрной копии обелиска возрождения, причём моим крисом боли. Далее, дварф приподнялся и приложил руку к самодельному монументу.
— Нонсаймо́рт, — членораздельно прошептал Гроннигах.
После чего я снова увидел лунное сияние, исходившее от всего тела дварфа и медленно переходившее в бывший сталагмит, заставляя все руны на нём святиться.
Малый обелиск возрождения — место вашего воскрешения после смерти. Не может являться целью для телепортации. Действует в течение одних суток. Может быть разрушен.
— Охренеть, Гронн! И ты говоришь, что ты ещё не маг? Да это просто чит-код какой-то! Создавать собственные обелиски возрождения, — поражался я увиденному.
— У этой магии откат один месяц. Ей обучают в гильдии горняков, в которой я когда-то состоял, — ответил он, — и что такое этот твой чит-код?
«Блин, в порыве восхищения над рунной магией, я совсем забылся и ляпнул, не подумав, а теперь придётся выкручиваться».
— Это значит нарушение баланса нечестным путём.
— Забавное слово это. Чит-код. Мне нравится. Я Гроннигах Камнерук знающий чит-код, трепещите! — смотря куда-то в сторону и прищурив глаза, произнёс дварф.
— Значит, после смерти мы будем воскрешаться у него? — спросил я, пытаясь перевести тему.
— Нет, сначала надо к нему привязаться, в противном случае мы воскреснем в Бреоксе, если умрём, — ответил Гроннигах, — малый обелиск хоть и обладает свойствами своих больших собратьев, но уступает им по значимости.
Подойдя к магическому творению дварфа, я активировал привязку точки воскрешения.
— И вот ещё, дай свой плащ, теперь он тебе без надобности, а тут ещё послужит.
Я снял с себя накидку и протянул Гроннигаху. Дварф тут же накинул её на обелиск, полностью скрывая яркое свечение рун, делая монумент абсолютно незаметным.
Вы потеряли плащ с капюшоном
— Теперь пора идти, — твёрдо произнёс Гроннигах.
Осторожно переставляя ноги по натянутому канату и держась руками за верёвку, я легко перебрался на ту сторону обрыва, где меня ожидал дварф в полном латном обмундировании.
— Гронн, а если будет бой, то как лечиться?
— Что, значит, как? В бою можно использовать свитки исцеления и заклинания лечения, — ухмыльнулся дварф, намекая на выбранный мной путь мага. — А вне боя к этому можно добавить целебные мази.
— Но у тебя же врождённое сопротивление к магии.
— Не сопротивление, а защита, — поправил меня дварф. — Сопротивление позволяет с небольшим шансом полностью избежать воздействия магии, а защита лишь приуменьшает его. Да с этим есть небольшие затруднения, но не критичные. Учитывая всю экипировку, моя магическая защита составляет тридцать пять процентов. Свиток малого исцеления восстанавливает тридцать единиц здоровья, в моём же случае — это двадцать. Обычно в группе из дварфов есть рунный целитель, который не даёт никому умереть. Вот и всё.
— А целебные мази — это разве не алхимия? — поинтересовался я.
— Нет, их делают травники из разных растений. Алхимия — всяческие зелья. В лавках больших городов продаются такие, но стоят очень дорого, — закончил дварф, когда мы повернули за угол.
— Неужели никто не смог повторить эти зелья?
— Нет. Как я думаю, чтобы создавать такие, надо обучиться алхимии, а для этого нужно найти учителя или самому попробовать открыть древнее искусство. Помнится, в Варсаге объявили соревнование. Привезли горы алхимических ингредиентов и просили каждого желающего попробовать сотворить любое зелье. Наградой была должность при дворце. Но, увы, за всё время никто так и не открыл древнее ремесло.
— Жаль, зелья бы не помешали, — сказал я.
Когда перед нами открылся коридор, освещённый огромными разноцветными кристаллами, я расплылся в улыбке.
