Вы прострелили врагу печень.
Получено + 5 баллов к меткости!
Вы прострелили врагу ноги.
Пытка добавляет + 10 баллов к жесткости!
Если вы добьёте врага выстрелом в голову, то вы получите + 5 баллов к жестокости! Если в глаз, то + 15 баллов к жестокости!
Если вы, по очереди, отстрелите ему пальцы на руке, то вы получите + 50 баллов к жестокости.
Оказание медицинской помощи обнулит достигнутый уровень.
Как вы поступите?
Как вы поступите?
Как вы поступите?
Примите решение!
Примите решение!
Предложение действует 10, 9, 8, 7, 6…
Слова часто мигают, а затем пропадают. Заело что ли? Глюк? Это блять, какой-то дурдом! Эти надписи уже начинают меня заёбывать! Как их отключить? Они только мешают. Я и без подсказок знаю, как мне действовать дальше!
Я резко выдёргиваю ствол АКМ из ноги белобрысого. Он глухо орёт. Приставляю дуло автомата ему к голове.
— Ну! Говори!
— Сдохни!
Белобрысый с ненавистью смотрит мне в глаза. Упёртый мудак! Если он спецом тянет время, дожидаясь, когда в комнату вломится тот хрен с пулемётом, то я уже труп.
Сердце бешено колотится о рёбра. Я жопой чувствую, что у меня нет времени, чтобы играть в игры с этим долбоёбом. А может быть, он чем-то закинулся, перед тем, как заступить на смену и, теперь ему всё равно, что с ним будет дальше?
Часики тикают. Ставлю переводчик огня на одиночные выстрелы. Палец нажимает на спусковой крючок АКМ, выбирая свободный ход механизма. Белобрысый едва слышно смеётся. Я нажимаю на спуск.
Бах!
Мозги белобрысого брызжут на пол. Снова выскакивает надпись.
Отлично!
+ 5 баллов за жесткость!
При достижении 1000 баллов, вы получите новый апгрейд для модификации организма!
«Это сколько же мне ещё надо будет убить человек? — размышляю я. Затем ловлю себя на мысли, что я всё больше втягиваюсь, в какую-то безумную игру, происходящую в реале. — Интересно, а сколько дадут за убийство меня?»
Нет времени думать об этом. В комнате два трупа. За бронированными гермоворотами находится «босс», которого так просто не пройти, а мне ещё нужно спуститься на нижний уровень и, узнать, что там происходит. Только, как это сделать?
«Хочешь, подключу тебя к их сети?» — предлагает мне голос в голове.
— Давай! — отвечаю я вслух.
«Забери его линзы!»
Я смотрю на белобрысого. В его глазах застыла боль. Надо вынуть линзы, но сначала я хочу сменить стелс-сьют на нормальную одежду.
Куртка и штаны мужика пропитаны кровью. Не подойдёт. Остаётся парень с дырой во лбу. Я крупнее его, но выбирать не приходится.
Снимаю костюм-невидимку. Стою в комнате голый. Бля! Как холодно! Надо было сначала снять одежду с парня. Быстро расшнуровываю его ботинки. Расстёгиваю ремень. Снимаю с него патронташ с патронами 12-го калибра, камуфляжные штаны и куртку. Нательник. Термобельё. Носки. Трусы брать побрезговал. Напяливаю трофеи на себя. Оп! Так-то лучше, хоть и одежда на мне сильно в обтяжку. А вот ботинки жмут пиздец как! На пару размером меньше, чем я ношу. Но, не в моём положении привередничать!
Теперь очередь белобрысого. Наклоняюсь. Раскрываю пальцами левой руки его глаза, а указательным правой, по очереди, вынимаю АРовские линзы. Вставляю их себе в глаза. Мир становится мутным, но затем линзы активируются.
Чувствую небольшую резь, пока происходит калибровка. Затем, перед глазами появляется несколько виртуальных экранов. Я проматываю их, отбрасывая рукой ненужные.
Так, что там у нас. Забор. Ворота. Дорога к ангару. Никого нет. Идём дальше. Площадка перед зданием. Прожектор также ярко светит. Громилу с пулеметом нигде не видно. Где же он?
Переключаюсь на камеру перед гермоворотами. Там его тоже нет. Чёрт! Что это за фигня?! Куда же он делся? Внезапно оживает гарнитура на голове белобрысого. Снимаю её. Слушаю, что говорят в наушник.
— Порох! Порох! Приём! Ты там? Чего молчишь? Где этот мудак?
— Я здесь, — тихо отвечаю я.
— Ааа, сука! — бубнит пулемётчик. — Справился значит! Порох ещё жив?
— Нет.
— Значит, дуракам везёт. Да и хрен с ним! Я иду за тобой, сука! Только, никуда не уходи! — громила смеётся. — Я уже скоро. Но ты не бойся! Я не буду тебя убивать. Сначала мы с тобой поиграем, а потом я отдам тебя Лютеру, и ты тогда пожалеешь, что остался жив.
Связь обрывается. Я только слышу, как сам тяжело дышу в микрофон, а перед глазами появляется изображение с ещё одной камеры, видимо установленной в лаборатории. Я вижу, как хирург и его ассистентка потрошат молодую девушку, вынимая из разрезанного живота нечто, что напоминает мне недоношенного младенца…
***
К горлу подкатывает тошнотворный ком. Я хочу отвести глаза от экрана, но не могу. Будто кто-то заставляет меня, говоря: «Смотри! Смотри!»
Хирург деловито отрезает пуповину. Засовывает младенца в медицинский контейнер, наполненный биогелем. Что-то там подключает к проводам и шлангам, и я, готов вам поклясться, сквозь полупрозрачную стенку медбокса я вижу, как ребёнок, покрытый слизью, слабо шевельнулся!
Сгибаюсь пополам. Блюю на пол. Становится легче. Чувство тошноты сменяет ненависть. Я хочу голыми руками удавить Лютера и его ассистентку. Злость мешает соображать, а сейчас не время играть в героя. В реале нет запасной жизни. Одно неверное решение, и я труп, а вместе со мной, моя жена и дочь.
«Надо найти вход на нижний уровень. Если эти… язык не поворачивается сказать «люди», до сих пор работают, значит, сигнал тревоги к ним не пошел. Или эти, — я смотрю на трупы белобрысого и парня, — не предупредили их».
Это играет мне на руку. Нужно попытаться застать потрошителей врасплох. Ещё меня беспокоит громила с «Печенегом». Если он не врал, и не пытался меня запугать, значит, в бомбарь, есть запасной вход. Это логично. Что-то вроде аварийной шахты или лаза, где-нибудь на территории заброшки за зданием, где я сейчас нахожусь.
От этой мысли меня бросает в жар. Что, если эта тварь уже бежит ко мне по коридору? Страх подстёгивает. Заставляет меня соображать быстрее.
Шарю по карманам белобрысого. Ничего нет. Сдёргиваю у него с пояса ремень с кобурой под ПМ. Подсумки с магазинами. Надеваю их на себя. Выкручиваю глушитель из Макарова. Засовываю его в кобуру. Застёгиваю на поясе патронташ с патронами 12-го калибра. Подхожу к оружейной пирамиде. Думаю, что забрать. Хочу всё, но, понимаю, что столько оружия не утащу, да и толку, если я обвешусь им с ног до головы. Подвижности никакой.
Решаю, что пулемёт оставлю. Возьму только АКМ. Я уже из него стрелял. Пистолет у меня уже есть. Надо что-то убойное для ближнего боя. Помпа подойдёт. Окидываю взглядом ружьё. Мне нравится, как оно выглядит. Воронёный ствол. Пистолетная рукоять, деревянное цевьё и телескопический приклад. И снова возникает вопрос, как из него стрелять?
«Я тебя научу. Достань патрон из патронташа!» — в голове, в который уже раз, возникает знакомый голос.
Выполняю приказ моего наставника и, неожиданно для себя, задаю вопрос вслух:
— Ты мне уже столько раз спасал жизнь. Скажи, как тебя зовут?
Я чувствую едва заметный укол в голове. Где-то в области затылка.
«Зови меня… — слышится вздох, — Видящим».
— Видящий? — удивляюсь я. — Ладно. Что мне делать дальше?
«Возьми ружьё и, поживее! Время не ждёт!»
Я беру из пирамиды помпу. Вскидываю дробовик, приставляя приклад к плечу. Ружьё вкладывается, как влитое.
«Хватит дурачится! — шипит Видящий. — Оно заряжено. Сними его с предохранителя!»
Я уже не удивляюсь, когда перед глазами появляется изображение оружия. Картинка висит прямо передо мной. Я могу дотронуться до него рукой. На голограмме, которая проецируется мне в мозг, появляется красный указатель. Он пульсирует около спусковой скобы, показывая на неприметную кнопку.
