В груди ёкает, кровь брызжет из носа, я падаю на одно колено, а камень взрывается кучей осколков!
Утираю рот, хриплю:
– Готово!
И уже про себя:
– Дебил! Растраченной энергии хватило бы на чудо средних размеров!
Нет, я и так совершил всамделишное чудо, но как-то оно не впечатляло…
Одна раздолбанная могила ничего не решает – я ведь искал способ обнулить всё поле брани…
Встаю на ноги, подхожу к груде щебня и ворошу её ногой. Оба-на! А это что?!
Нагибаюсь, достаю из кучи мусора гигантские ботфорты со стразиками на щегольском каблуке-шпильке. Ха! А неизвестная троллиха была ещё та модница!
Гордо трясу добычей, но мгновенно тушуюсь от тихого вопроса за спиной:
– Глебка, а где мой Умочка? Неладно у меня что-то на сердце…
Медленно поворачиваюсь. Так я и знал…
Заплаканные глаза Бомбы вцепились в моё лицо, со страхом ожидая ответа.
Натужно улыбаюсь, демонстрируя ботфорты.
– Привет! Смотри, какие я тебе педали достал! Держи! За доблесть на поле брани награждаешься боевыми красными сапогами!
– Спасибо… – экс-наемница со скепсисом поглядела на каблуки. – Умка где?!
Я подошёл ближе и успокаивающе взялся за широкие плечи Бомбы.
– Ушёл на перерождение… Дрался как герой! Небось накрутил счетчик своей дубины, то-то порадуется, когда воскреснет! Да не реви ты! Хорошо всё будет! Не он первый, не он последний! И вообще, в твоем положении нельзя нервничать!
Моя спина снова негодующе заскрипела. Закованный в сталь бегемотик решил поплакать у меня на плече. Тысячекилограммовая тушка навалилась всем весом, крупные мутные слезы часто застучали по броне.
– А если не возродится?!
Я ответил без тени сомнений:
– Выверну Великое Ничто мехом вовнутрь, но Умку достану! Ну что ты в самом деле?! Мы же русские, своих не бросаем!
Бомба вновь шмыгнула носом, чуть успокаиваясь.
– Глеб, я тогда домой прыгну, хорошо? На стол накрою, личинок этих, мучных, будь они неладны, приготовлю… С рыбьим соусом, как он его только ест?!
Я облегчённо выдохнул:
– Ага, давай! Мужик скоро с войны придёт, а жрать нечего – непорядок! Так, глядишь, и сменит одну сорокалетнюю наемницу на две двадцатилетних!
– Голову оторву… – многообещающе пробурчала Бомба и сломала печать пергамента.
Хлопок закрытия портала совпал с громом божественного перехода. Да что ж такое?! Как воевать – так некому, а как пожинать плоды победы – так не протолкнуться!
Павший действительно выглядел именинником – сиял и лоснился. Вполне реально, что от этой битвы за веру ему перепало немало плюшек.
Ауле жадно сверкал глазами, сиял доспехом и мял в руках чудо-молот. Представляю, как непросто было Пашке удержать жадного до драки Отца Всех Гномов!
Йаванна с жалостью смотрела на поле брани и шептала что-то неслышное. Молилась или считала трупы?
Макария же брезгливо кривила губки и с неудовольствием поглядывала на Василисков. Не вовремя мявкнувший ирбис привлёк внимание богини. Впервые за долгое время её лицо расплылось в настоящей улыбке.
– Какая прелесть! – Девушка опустилась на колени, протянула к котёнку руки и, окутав его пеленой силы, подтащила к себе.
Ирбис вяло вырывался, но Макария запустила пальцы в его шерсть, уткнулась носом в плюш и счастливо засмеялась.
– Я забираю его себе!
Улыбаюсь, качаю головой:
– Прости, Великая. Это мой фамилиар. Подарок от друга…
Богиня легкомысленно отмахивается:
– Ах, оставь! Найдёшь себе другого! Этот – МОЙ!
Макария стягивает невидимые путы, пакуя вырывающегося барса. Ирбис уже не столько шипит, сколько жалобно и просительно пищит.
Ментальная связь взрывается воплем о помощи!
Какого хрена?!
Мой взгляд тяжелеет, я делаю шаг вперёд, а из посоха без всякой команды агрессивно выпрыгивает нетерпеливое адамантовое жало.
Богиня хмурится и показывает на меня пальцем:
– Паша, поставь своего жреца на место!
Брови Неназываемого изумлённо взлетают, чёрные глаза наливаются и вовсе беспросветной тьмой.
– Я тебе что, мальчик на побегушках?! Верни чужое и имей уважение! Человек одержал немыслимую победу во славу нашего Пантеона!
Жест Павшего рубит невидимые путы, ирбис благодарно мявкает и спешно прячется за моей спиной.
Лицо Макарии идёт пятнами, она топает точеной ножкой в высоком кожаном сапоге тончайшей выделки и исчезает в хлопке персонального гейта.
Пашка раздражённо сплёвывает и чуть виновато косится на нас:
– Простите, друзья… Нервничает она сильно, боится, что последние дни живём, отсюда и истерики постоянные, сам устал…
Пожав плечами, глажу подрагивающего котёнка и прячу посох за спину. Переключаю внимание на более актуальную проблему. Обвожу рукой поле брани и уточняю:
– Неназываемый, ты не знаешь, как все эти могилы разом уничтожить? Можем здорово ослабить врага… Я одну разломал – чуть пупок не развязался…
Пашка с уважением посмотрел на груду камней у моих ног, задумчиво почесал подбородок.
Ауле хищно раздул ноздри и взмахнул молотом.
– Я могу! В пыль и гравий!
Павший покачал головой:
– Тут двадцать семь тысяч могил. С учётом расхода праны ты их месяц долбать будешь. Да и вмешательство слишком прямолинейное, отдача прилетит – здоровья не хватит компенсировать. Нет, тут надо что-то поизящней. Хотя сама идея мне нравится – молодец, Глеб!
Йаванна неуверенно нахмурилась:
– Думаю, я смогу. Не напрямую, а опосредованно, раздавить травками. Они и не такое способны…
– Попробуй! – моментально согласился Пашка.
Богиня кивнула, затем задумчиво пробежалась взглядом по окружающей нас скудной растительности. Заприметив подходящую траву, подошла и присела рядом, оголив в провокационном разрезе платья идеальные бедра физкультурницы.
Я ради приличий отвёл взгляд, а Ауле гордо выпятил грудь и поглядел на нас свысока, гордясь формами своей жены.
Йаванна что-то негромко напевала, сила текла с её пальцев, а невзрачная травка торопливо мутировала, вооружаясь шипами, наливаясь стальным блеском и ощутимо набирая в размерах.
Удовлетворившись результатом, богиня отошла в сторону. Вьюн хищно потянулся усиками к ближайшему надгробию. Нащупав холодный гранит, растение сделало стойку и, напрягшись, рывком перекинуло зелёную массу на могильный камень.
Толстые плети стянулись, шипы впились в готические письмена. Хруст, крошево, веер трещин и пушечный выстрел сдавшегося памятника. Есть! Минус один!
Йаванна удовлетворённо кивнула, вскинула руки и запела в полный голос.
Вьюн счастливо зацвёл, за секунды налился стручками и сбросил сотню семян. Мгновение – и те дали всходы, быстро набирая силу и стремительно ужимая жизненный цикл в дюжину ударов сердца. Снова град семян и очередной круг перерождения.
Ветер подхватывает невесомые зёрна, с идеальной точностью засеивает бордовое поле. Сгустки свернувшейся крови становятся деликатесным удобрением для неизбалованного пустынного сорняка. Джунгли ростков стремительно набирают силу, опираясь усиками побегов на гранитные монолиты.
Йаванна уже не так свежа – голос её подрагивает, скатывается в надсадный хрип. Из-под ногтей сочится божественная кровь, с изящных рук повелительницы растений вместе с зелёными искрами силы срываются тяжёлые алые капли.
Вьюн набрал немалую силу – шевелящийся зеленый ковёр укрыл под собой песок, тела неписей и нагромождения могильных камней.
А затем загрохотало! Надгробия оглушительно лопались, осколки шрапнелью свистели над головами, звенели по броне, с чавканьем входили в плоть и окружающие нас барханы. Словно мотострелковый батальон попал в засаду и вел тяжёлый бой на расплав стволов.
Канонада постепенно стихала, выполнившие свой долг растения стремительно иссыхали, зелёное песчаное поле превращалось в гравийный карьер, укрытый сухостоем.
– Получилось… – прошептала осипшая богиня и рухнула без сил.
– Йаванна! – вскричал потрясённый Ауле и кинулся к жене.
Павший торопливо присел рядом и без стеснения наложил ладонь на божественную грудь. На секунду замер, прислушиваясь к чему-то и ставя диагноз.
– Полное магическое истощение. Разрыв астральных каналов, опустошение жизненных сил. Ей не хватило праны для завершения ритуала. Под конец уже платила собственной плотью по весьма невыгодному курсу.
– Любимая, зачем же так?! – потрясённый Ауле отбросил в сторону драгоценный молот и тормошил богиню за хрупкие плечи. – Что теперь делать?!
– Переместим её в Небесные Чертоги, они максимально защищены. Затем длительный период реабилитации. Неделя, месяц, а может, и годы… В финале – всё будет хорошо. Просто не вовремя она выпала из обоймы… Эх, нам бы лояльного Асклепия, готового поделиться силой нужного окраса…
