Я поднес к носу стакан и поморщился, «аромат» действительно был таким же, как из подъезда, где прикормили котов.
— И правда, так себе запашок, — хмыкнул я. Если бы Карина была с нами, она бы точно томно закатила глаза и назвала нас чуждыми культуре чурбанами. Умение разбираться в винах она считала одним из важнейших, и я даже представил, что бы она сказала: «Денис, не каждый «совиньон» имеет такой изысканный аромат! Просто вино подано при неправильной температуре!» — но отогнал эту глупую мысль. Сейчас не до жиру.
Сергеич же не терял надежды и зашуршал в других мешках, с пристрастием их осмотрев, после чего разочарованно сплюнул:
— Ну дела-а-а… Бухла нормального нет! Только эта вот кошачья бодяга… — Он снова выругался, потом махнул рукой: — А, хрен с вами!
Снова сел, зажмурился и выпил вино залпом. Я повторил его подвиг, отметив, что теплый совиньон и на вкус та еще гадость…
И тут далеко в темноте на юге вверх выстрелил луч, а спустя секунду грохнуло. Макс забыл, что тут потолок низко, вскочил, ударившись башкой, сел обратно, баюкая раненую ногу. Сергеич, запихнув остатки еды в рот, подошел к окну.
— Вы слышали? — потирая ушибленную макушку, улыбался Макс. — Это выстрел?
— Не похоже, — проговорил Сергеич с набитым ртом. — Но там кто-то конкретно шуршит. Слышите мотор? Да, ё-ба, Макс, не ерзай — шелестишь!
— Те, кто убил зомби на аллее, — предположил я и встал рядом с Сергеичем, всматриваясь вдаль.
Два тонких луча ударили вверх, скользнули по небу, затянутому тучами (и когда набежать успели?). Донесся далекий рокот мотора.
— Что там находится? — поинтересовался Макс. Парень стоял, согнувшись в три погибели, как морской конек. — Ну, где они окопались? Административный корпус, кажись.
— Ну да, — кивнул Сергеич. — Они там, мы тут. Наша база круче, сюда хрен пролезешь.
— Пока, — добавил я и развил мысль: — Слабые зомби не пролезут, а когда разовьются, может, будут по вертикальным стенам бегать? К тому же воды поблизости нет, это плохо. Резервуаров тоже не наблюдается, а у нас запасов на сутки-двое. Так себе база, на пару дней.
Сергеич пустился в рассуждения о том, что нужен бункер, но где ж его здесь взять? Вот в России — сколько хочешь, заходи и живи. Поглаживая спящего котенка, я боковым зрением наблюдал за нахохлившимся Максом, который непривычно притих и иногда вздрагивал. Совсем расклеился бедолага. Но ничего, боевое крещение прошел успешно, даже уровень взял, а отходняк пройдет. Утром перевязку сделаю, чтобы рана не загноилась.
Макс вдруг приподнялся и начал дрожащими руками срезать сантиметр за сантиметром скотч с поврежденной ноги, бормоча:
— Е-ма, больно…
— Давай помогу, — предложил я.
И точно так же — медленно-медленно — распаковал его шею. Макс морщился, но терпел.
— Почувствуй себя бабой, — усмехнулся Сергеич, перевернулся на бок, пару раз дернулся и захрапел. Во нервная система у нашего Горбачева!
Обмотанные скотчем предплечья и вторую ногу решили оставить до завтра. Макс тоже улегся и затих, а мне не спалось: то ушибленное лицо саднило, то спина болела, то мысли изводили. А только провалился в сон, как проснулся от стонов Макса. Сбросив с себя брезент, которым укрывался, парень вертелся и стенал, махал руками, словно от кого-то отбиваясь.
Я хотел было его позвать, но вспомнил о спящем Сергеиче, подкатился ближе к парню, коснулся руки и выругался. Переложил ладонь на лоб Макса: он был горячим, как печка.
Будить его не стал, провалился в сон.
Глава 21. Где ты силы возьмешь, а?
Проснулся я ночью то ли от дурного предчувствия, то ли от резкого звука. Замер, прислушиваясь. Как в детстве, когда кажется, что над тобой склонился неведомый монстр и смотрит, и дышит. Выплеск адреналина помог мгновенно собраться. Неужели Сергеич решился меня зарезать? Во сне! Вероломно! Вот же гад!
Спал я на боку, Горбачев стоял сзади. Если так — надо сгруппироваться и, вскочив, оттолкнуть его ногой, а потом хватать подручные средства и мочить его…
— Оу-у-у… — донесся протяжный стон.
Всхлипнув, забормотал Макс, следом всхрапнул Сергеич. Показалось, фу-ух!
Я открыл глаза — луна заливала помещение мертвенным светом, в горячке метался Макс. Рядом с ним ворочался и невнятно ворчал Сергеич, сбрасывая его руку, но не просыпаясь.
Набежавшие тучи закрыли луну, и воцарилась темнота. Я снова улегся. Поначалу вслушивался, не лезет ли кто к нам, но снаружи лишь ветер завывал да били в стекло первые капли дождя. Макс не унимался, бормотал что-то и стонал. Я пытался уснуть, но где уж там! Оставалось лишь люто завидовать Сергеичу. Он, наверное, и стоя может спать, как солдат в карауле.
Так я и провел ночь: то просыпаясь под стоны Макса и гадая, как ему помочь, то забываясь в дреме. От греха подальше отнес спящего котенка к стене. Странно он себя ведет, уж не летаргия ли у него? Но будить малыша не стал, не хватало еще мяукающего среди ночи кошака.
Когда начинался дождь, грохот капель поглощал стоны, и я засыпал. Когда он заканчивался — просыпался. Уже на рассвете я ощупал ушибленную щеку: похоже, отек спал. Наверное, и синяк рассосался. Голова болеть перестала. Грохот капель превратился в мерное шуршание, небо посветлело, но вой ветра не прекратился.
Ну а что я хотел, отправляясь на Филиппины в конце октября, когда сезон дождей еще напоминает о себе отголосками? Хорошо хоть тайфуна никакого нет. И так несколько дней погода баловала. Интересно, как долго мы дрыхли? Часы в отпуске я не носил и не припоминал, чтобы они были у Макса или Сергеича, потому просто крикнул:
— Рота, подъем!
Бывший электрик вскочил прежде, чем сообразил, что происходит, — чувствовалось влияние суровой советской армии. Макс застонал, заворочался, разлепил один глаз, затем другой.
— Чет херово мне, — прохрипел он, помахал рукой перед глазами. — Мутит, и все как в тумане, е-ма…
Я переместился к нему и сфокусировал взгляд на парне:
Максим Николаевич Тертышный, 23 года
Претендент 1-го уровня: 78 %.
Его «активность», то есть, по сути, здоровье, снизилась почти на четверть! Но озвучивать цифры я не стал, просто принял информацию к сведению. Не хватало, чтобы он еще больше запаниковал.
— Покажи-ка раненую ногу, — сказал я.
Он выпростал ее из-под брезента, в который кутался. Вставший за моей спиной Сергеич матюгнулся и присвистнул. Макс даже на повязку не смотрел, пялился в потолок, дышал тяжело и шумно, на лбу блестели капли пота, щеки рдели румянцем.
Покраснение поднялось на бедро выше повязки, нога распухла и казалась вполовину толще здоровой. Сглотнув вязкую слюну, я взял аптечку, прикинул, что перекиси осталась половина небольшого пузырька — отмачивать бинт придется обычной водой.
— Бездушная тебя просто поцарапала или кусала? — спросил я, поливая рану.
— Не помню, — отвернувшись, пробормотал Макс. — Я вообще мало что помню — говорил же, как в тумане все… Плохи мои дела, да? Помру?
— Не помрешь. Поможем.
— Как ты собрался помогать? — встрял мрачный Сергеич. — А вдруг он это… того-этого!
— Что?
— Заразился! — Он резко отскочил в сторону, подобрал вилы. — Мать моя женщина, бляха-муха, точняк заразился! Кончать его надо, пока не обратился!
Я не сразу сообразил, о чем он говорит, но, поняв, усмехнулся:
— Сергеич, убери вилы. Макс заразился, тут ты прав. У него инфекция попала в рану. Может, хрень какая-нибудь тропическая, я не доктор. Знаю одно — с зомби это никак не связано, потому что вокруг нас не те киношные зомби, а такие же люди, как мы. Просто в них души нет, обезумели они! Понял?
— Это ты из своего тырфейса знаешь? — Я его еще не переубедил, но вилы мужик опустил.
— Из него, да. Да и потом, меня уже кусали. Были бы настоящие зомби, я бы уже тоже обратился. Так что охолони и помогай.
Я молча полил водой бинт, прикипевший к ране, и принялся аккуратно разматывать повязку, слой за слоем. Макс кривился, закусив предплечье.
