ищут, и, если найдут следы кого-то конкретного, то этому конкретному глаз на жопу натянут и долг за такое вредительство он будет выплачивать до конца жизни. После чего испытующе обвел всех нас взглядом и предложил признаться чистосердечно. Мол, тогда последствий будет меньше. Все промолчали, пожав плечами. Судри выждал пару секунд и с сожалением покачал головой:
— Жаль. — Он указал пальцем на... меня?! — Взять его!
Я был настолько шокирован, что застыл на месте, не попытавшись даже убежать от пробившихся сквозь толпу подручных Судри, которые схватили меня под руки. Да и куда бежать? В гномьих горах — от гномов? Смешно.
Сильно далеко тащить меня не стали — отвели в домик управляющего, где он иногда принимал посетителей в отдельной комнате. Своего рода небольшой кабинет. Ничего лишнего — стол, два стула друг напротив друга. На столе аккуратной стопкой лежат какие-то бумаги, писчие принадлежности и небольшой хрустальный шар на подставке. Судри уселся на свой стул, и махнул мне — мол, присаживайся тоже. Я примостился на краешек стула. Судри уставился на меня с ожиданием. Я в ответ уставился на него. Он нахмурился. Я вопросительно поднял левую бровь. Он издал тяжелый вздох. Я прокашлялся и начал внимательно рассматривать потолок. Тут он не выдержал:
— Так ты будешь признаваться?
— В чем?
— В умышленном поджоге, разумеется. Можешь не отпираться, у нас есть улики и даже свидетель.
— Чего?! — Что он несет вообще? Может, они решили взять случайного горняка и повесить все на него? Ну уж нет, буду отпираться до последнего. — Я ничего не поджигал. Ни барака, ничего. Да я вообще ни разу огонь не разводил здесь!
Судри внезапно замолчал и уставился на хрустальный шар, стоявший на столе. Недоуменно постучал по нему пальцем и тихо пробормотал: «Сломался, что ли». Резко перевел взгляд на меня:
— Ну-ка, соври мне!
— Эээ...
— Да в чем угодно соври! Скажи, что небо зеленое!
— Небо... красное. — Из какой-то природной вредности я не стал повторять дословно. Терпеть не могу идти на поводу у кого-то.
Внезапно шар на столе налился чернильной тьмой, буквально на секунду. Мигнув, тьма пропала, будто ее и не было.
— Хм. Значит, работает. Таааак... Эй, ребята, ну-ка притащите сюда того паренька! — Он пару раз щелкнул пальцами, явно пытаясь вспомнить, как его звали. Но его подчиненные без этого поняли, кого он имел в виду, и в бодром темпе рванули куда-то из кабинета.
Спустя пару минут в кабинет втащили... Эльгера. А я наконец, понял, в чем дело, поражаясь, каким я был тугодумом. Все ведь было кристально ясно.
— Ах ты гнида! — Я вскочил, меня буквально распирало от ярости, но Судри предостерегающе хлопнул ладонью по столу, пресекая возможную потасовку. Он встал из-за стола и подошел к Эльгеру, который буравил меня взглядом, полным ненависти... и страха. Гном с нежностью — с той, которая вызывает скорее ужас, нежели что-то еще — сказал ему:
— А теперь, дружок, повтори-ка еще раз все то, что ты мне рассказывал.
— Я... — Эльгер прочистил горло и осторожно продолжил. — Я видел следы обуви, похожую на обувь Грега возле того места, откуда начался пожар. И считаю, что именно он виноват в том, что этот пожар произошел.
Судри и я одновременно перевели взгляд на абсолютно прозрачный хрустальный шар. Гном задумчиво пожевал губу, а потом вдруг хлопнул себя по лбу и захохотал:
— Ну конечно! А ты скользкий, паренек. Я даже не сразу понял. — В последних словах проскользнуло легкое восхищение. — А теперь скажи мне, кто поджег барак и кто оставил следы, похожие на обувь Грега возле этого места.
Эльгер молчал секунд десять, усиленно размышляя, но в этот раз не нашел обходных путей и, наконец, с ненавистью выплюнул:
— Я.
***
Эльгер говорил недолго — там и нечего было особо рассказывать.
Да, он пытался меня подставить в отместку за тот случай с сортиром. Правда, с поджогом барака он что-то прям разошелся. Можно было и поскромнее варианты найти...
При этом он то ли был крайне дурным, то ли обладал удивительной способностью к самовнушению, потому как смог убедить себя в довольно сомнительной логической цепочке. Во-первых, в том, что поджог барака — чуть ли не единственный приемлемый вариант мести. Во-вторых, в том, что в этой мести виноват только я, поскольку не отомстить мне нельзя. Ну и отсюда — в поджоге барака, получается, виноват тоже я. Эльгер же лишь выступил исполнителем. Поэтому, когда он сдал меня начальству и озвучил свою версию произошедшего с тщательно подобранными фразами, то гномы даже не подумали задавать уточняющие вопросы, которые могли бы его расколоть в присутствии артефакта, чувствующего ложь. Но Эльгер почему-то не подумал, что мне будут задавать вопросы с применением того же артефакта. Так что я склонялся к мысли, что он все же дурной и у него действительно крыша поехала на почве мести, ежели он даже не задумался о такой возможности. Особенно учитывая, что он изначально откуда-то знал о его наличии.
Проблема заключалась в том, что во время разборок неизбежно вскрылся случай с сортиром и виновные в нем. Достаточно было одного уточняющего вопроса. К счастью, мне удалось выгородить Фестуса, свалив всю вину на себя. Так что штраф за порчу казенного имущества заполучили и я, и Эльгер. Последний — в несопоставимо больших размерах, конечно. Что утешало. Совсем немного.
Потому как в итоге, с учетом необходимости получения новой кирки, каски и накидки, я должен был гномам уже больше десятка золотых. Кажется, на рудниках я задержусь...
***
Следующие несколько дней слились в сплошную пелену. Нас с Эльгером предупредили, чтоб мы больше не вмешивали в свои разборки чужое имущество и что в следующий раз простыми штрафами мы не отделаемся, поэтому мы демонстративно игнорировали друг друга. Я впахивал как проклятый, качая горное дело. И регулярно, стоило накопиться мане, запускал светляка. Эффективность таких тренировок была не то чтобы запредельно
