без дров. Увы, на поверхности без них жить было как минимум некомфортно. Как максимум — смертельно.
Но, после открытия сопротивления, жить мне постепенно становилось все комфортнее и комфортнее. Всего лишь единица в характеристике, а эффект уже чувствуется — гораздо меньше мерзнут пальцы и уши при работе. Мелочь, но приятная, а главное — это лишь начало. После расспросов я узнал, что при достижении десяти единиц станет практически невозможно себе что-либо отморозить. При пятнадцати можно ходить в легкие морозы полуголым и ощущать лишь небольшой дискомфорт. Разумных, достигших в этом параметре тридцатки и выше, крайне мало, но говорят, что они могут спокойно спать на снегу, купаться в ледяных ручьях, словно в горячей ванне, да и вообще, если говорить о соответствующей стихии, пробрать их сможет либо хороший маг с талантом в школе Льда, либо самые страшные морозы. Из тех, что бывают лишь на дальнем севере, на островах Синего Хлада и на материке Джугар — вотчине йотунов, огров и диких людских племен.
Но все это было не так уж важно. Главное — это была новая характеристика, которую можно относительно легко прокачивать (по крайней мере, куда проще, чем ту же стрельбу из лука, не имея, собственно, лука). А значит, и жертвы будут более эффективны, и будет чуть больше расти обучаемость. А значит, быстрее будет расти сила и горное дело. А значит — дата окончательной выплаты долга еще чуть-чуть приблизилась.
***
Прокачка горного дела до двойки заняла у Фестуса неделю. Произошло это как раз перед обедом, так что мы спокойно закончили работать и пошли в столовую. Выглядела она внутри все так же малопрезентабельно — повсюду сваленные в кучу чужие вещи, неубранные подобия постелей из шкур... ну и запах соответствующий. Новый барак до сих пор не достроили, бригада строителей не могла нормально работать в метели, не видя ничего на расстоянии вытянутой руки, а потому в такие дни вынужденно простаивала и спаивала персонал карьера своими запасами самогона. Ну, я предполагаю, что это был именно самогон, потому как что еще могло пахнуть настолько отвратительно? Пили они либо в домиках персонала, либо во все той же столовой, добавляя в ее и без того неприятный аромат новые нотки.
Так что со своей едой мы расправились очень быстро и поскорее выскочили на свежий воздух. После чего бодрым шагом направились к начальству карьера. Настала пора переводиться.
Судри, подняв взлохмаченную голову, встретил нас хмурым взглядом и не менее хмурым вопросом:
— Чего приперлись? — Причина недовольства явно читалась на его помятом лице. Да и нос явно улавливал легкий запах перегара. И этот туда же...
— Добрый день, гро Судри. — «Гро» у гномов это что-то вроде уважительного обращения к мастерам, добившимся больших успехов в своей деятельности. И к некоторым другим категориям населения. Например, к магам. Судри ни к кому из них не относился даже близко, так что с моей стороны это была лесть. Грубая и неприкрытая. — Мы добились успехов в развитии нашей профессии и хотим подать прошение на перевод. На медный рудник.
Вся фраза была заготовленной заранее, так что я оттарабанил ее по памяти, а вот на дальнейшие вопросы пришлось отвечать уже Фестусу. Зря я в последний раз пожертвовал лингвистику, у меня и так с гномьим языком не особо ладилось. А после жертвы и вовсе начал путаться в составлении даже простейших предложений. Причем знание слов осталось — я и сейчас понимал, о чем говорят Судри с Фестусом. Но вот при попытках составить слова в стройное предложение неизменно получался какой-то уродливый кадавр.
Ну а смысл слов Судри был простой — медный рудник находится неподалеку, но прямо сегодня мы туда не попадем. Во-первых, нас должен сопроводить как минимум один из его сотрудников, а они все либо уже пьяные, либо еще похмельные (он выразился более обтекаемо: «они не очень хорошо себя чувствуют сегодня»).
Во-вторых, всяческая бюрократическая волокита, которая у гномов пусть и не процветала так же сильно, как в империях людей, но все же тоже имела место быть. В общем, переведемся мы в лучшем случае завтра-послезавтра.
Еще перед переводом надо заскочить к заведующему складом. Это был скорее добрый совет-напутствие от Судри. Наши кирки выгоднее вернуть прямо здесь за часть их стоимости, потому как на том руднике они просто-напросто никому не нужны. Медь ими добывается с трудом и неэффективно, так что их там если и выкупят обратно, то исключительно за бесценок, а нам все равно придется брать новые, получше.
Под конец гном пообещал, что со всеми бумагами разберется в ближайшее время и сразу пошлет за нами.
Мы пожали плечами, переглянулись и синхронно встали:
— Что ж, в таком случае, не будем вас отвлекать. Ждем с нетерпением, гро Судри.
Тот лишь вяло махнул рукой, снова впадая в свое похмельное оцепенение.
***
Не знаю, у кого был такой длинный язык — что я, что Фестус сказали про перевод буквально паре человек — но к тому моменту, как мы вернулись вечером в уже привычную столовую из карьера, про это знали все. И, к сожалению, не все испытывали по этому поводу позитивные эмоции. Кроме нас, только один крайне усердный паренек успел открыть себе горное дело (ну или он единственный, кто признался), так что существенная часть наших невольных коллег испытывала легкую зависть. А кое-кто и не очень легкую.
— Что, ублюдок, радуешься? — И кто же у нас здесь первый не сдержался? Разумеется, Эльгер, кто же еще.
— Радуюсь. — После тяжелого рабочего дня у меня попросту не было никакого желания с ним ругаться, так что я спокойно прошел мимо него и направился в свой угол, где последние дни предпочитал спать. Мне кажется, именно это искреннее безразличие его и выбесило.
— Ты! Сволочь, я с тобой не закончил!
— Ну а я с тобой и не начинал.
Пока шел, на всякий случай держал его на краю поля зрения — мало ли что этому психу в
