А-пространство всегда рядом с нами, как запах краски рядом с только что нарисованной художником картиной. Но он недоступен персонажам этого полотна, как невозможна для них концепция и назначение самой краски, и только когда в холсте возникает прокол, дыра, неожиданный разрыв — они соприкасаются с катастрофическим изменением даже не реальности, а сути мироздания, которое даже не могут толком ощутить.
Прорыв.
Синий экран смерти для человеческого восприятия. Нет таких слов, нет таких понятий. Наша реальность задрожала, исказилась, смешалась. Близко — и бесконечно далеко находились Инки и люди, упавшие бесчувственными телами, близко — и бесконечно далеко визжала Кричащая — призванная Святыми хищная азур-сущность, чем-то напоминающая «Ахримана», но несколько иная.
И я ощутил его. Огромную, неповоротливую А-Тварь, источающую невероятный ужас. Она протягивала свои щупальца во многие миры, как жирный, затаившийся паук. София была абсолютно права — слизняк из Разлома был лишь тенью, земной персонификацией этой Твари. Его уничтожение ничего бы не решило. Даже по сравнению с моим Сфиротом он казался настоящим колоссом, а «Ахриман», даже такой мощный, как Кричащая, и вовсе был для него просто трепещущей бабочкой.
Он слизнул ее походя, как будто даже не заметив. Выдохнул, если можно использовать такое слово — Бурю Перемен. И посмотрел, если можно использовать это выражение — на меня.
Мы соприкоснулись. Ментальный Зов накрыл со страшной, неизмеримой силой, пытаясь проникнуть внутрь того, чем я стал, подхватить и увлечь, как торнадо вырывает с корнями старое, глубоко вросшее в землю дерево. Мощь Роя и давление Супермонады, испытанные в Фиордасе, были легким ветерком перед ураганом Зова Даат, но сейчас им противостоял не Инкарнатор Грэй, а нечто большее.
Борьба длилась меньше мгновения. Или сотню лет. Тысячи вырванных из тел Инков и людей душ продолжали вращаться вокруг меня, и они как будто придавали силы. Зов был не властен надо мной, над ними. А затем Даат усилил напор, словно удивленный сопротивлением, и ураган превратился в бушующий, яростный шторм.
Он увидел. Узнал. Снова посмотрел на меня с разных сторон, взвешивая и оценивая — не так тщательно, как в первый раз, но с большим интересом. И удивлением? Но не только Даат узнал, что ему нужно. Взаимопроникновение дало возможность тому, чем я стал, тоже воспринять ментальную суть кошмарной Твари. Частично, фрагментарно, но безошибочно.
Он тоже боялся. Рождение Сфирот стало для него опасностью, моя ментальная мощь оказалась неожиданностью. Давний эксперимент пошел не по плану, из безобидного подопытного кролика меня переквалифицировали в опасного питомца, способного при неосторожности оттяпнуть палец. Но при этом — очень перспективного. А еще он узнал, какие приказы отданы, и увидел, что немного брахма-частиц уже брызнули в контур Звездного Выстрела, разогревая А-реактор, а своды ледяного грота начали с грохотом раздвигаться, открывая ночные небеса Фиордаса.
Время остановилось — Даат уже проделывал такие штуки. А затем как будто потекло назад. Вихрь кружащих вокруг меня душ распался, Буря Перемен втянулась в закрывающуюся на глазах воронка Прорыва, а незримые щупальца Червя отдернулись из нашей реальности, на мгновение вспыхнув единственным коротким посланием.
Я вновь обрел человеческое сознание — рывком, нокаутирующим переходом, будто не произошло трансформации и не было никакого Сфирот, поглощающего души. Даже тело — мое, настоящее. Вот только это была никакая ни реальность — я вспомнил это место, уже однажды бывал здесь.
Сумрачная пещера, потрескивающий костерок, и два плоских камня возле него. Я осознал себя сидящем на одном, а напротив — фигура в плаще защитного цвета, греющая руки над язычками пламени.
— Да, — подтвердил незнакомец, хотя глупо было бы его так называть теперь, — Зачем? Ведь история еще не закончена.
— Что?
— Зачем ты это делаешь? — глухо повторил он, — В этом нет логики.
— Не хочу, чтобы они умирали.
— Глупо. Вы уже мертвы, а люди все равно умрут, — осуждающе покачал головой собеседник, — Через мгновение или через двадцать лет, не имеет значения.
— Я тебе их не отдам.
Червяк вздохнул — как человек, вынужденный объяснять упрямому ребенку прописную истину.
— Ты должен выполнить свое предназначение. Ты подтвердил сделку.
— Я не знал, о чем вы договорились с Прометеем.
— Это не имеет значения.
— Я тебе их не отдам, — упрямо повторил я.
— Твои эмоции не имеют значения. Ты подтвердил сделку и должен исполнить договор.
— И что будет, если я не исполню?
— Тогда я заберу не только тебя. Но и всех остальных. Вообще всех твоих… подопечных.
— Я постараюсь этого не допустить, — ответил я. Затем сложил пальцы, вытянув указательный и подняв большой — и упер воображаемый пистолет себе в висок. — Ты их не получишь. И я не смогу выполнить наш договор, если буду мертв.
Мой расчет был, в сущности, прост и очень, очень опасен. Я был нужен Даат, очень нужен — я чувствовал это, видел в воспоминаниях Прометея, прочитал в его странных эмоциях. Он не мог позволить, чтобы все его труды сгорели в залпе Звездного Выстрела, который сейчас, прямо сейчас нацеливался в эпицентр зарождающегося Прорыва. И единственное, чем я мог реально угрожать ему — это собственной смертью.
— Звездный Выстрел, — сказал Червяк, — Ты подстраховался. Но это не решает нашу проблему. Меня ты не уничтожишь — только себя и всех этих людей. Что это даст? Они все равно погибают, так или иначе.
— Разница в том, что ты тоже проиграешь, — ответил я.
— Ты в отчаянии. Кажется, это называется шантаж. Ваш вид не способен принимать рациональные решения. Ты действительно готов умереть.
Это не было вопросом. Старый Червяк мог оценить мои намерения и мою решимость идти до конца. Он видел Звездный Выстрел в моей памяти. И он уже принял решение — потому что Буря Перемен исчезла, Даат больше не лез в реальность своими жуткими щупальцами.
— Надеюсь, что захвачу тебя с собой, — прохрипел я.
— Меня ты не уничтожишь. Открою тайну: для этого тебе придется войти ко мне, — он вдруг откинул капюшон, и я вновь увидел свое лицо с неприятной покровительственной улыбкой, — Ладно. На этот раз я сделаю, как ты хочешь. Ведь время не имеет значения. А у тебя его совсем мало. Я буду ждать, мы еще увидимся… Сфирот.
И все кончилось.
Я очнулся — лежал прямо на «Абсолюте», как будто хотел накрыть огромную торпеду своим телом. Бесполезный, мертвый кусок измененный материи, он больше не был опасен. Голову разрывала нестерпимая боль, кожа светилась, а по рукам скользили разряды А-энергии. С опозданием включился мигающий интерфейс Стеллара, тут же заполнившийся чередой бесконечных сообщений:
Сформирована Нейросфера. Сформирована Нейросфера. Сформирована Нейросфера…
Битва в Ургенте была закончена в одно мгновение. Резкий ветер разогнал дым, лежащие на улицах люди и Инки медленно вставали — один за другим, но не начинали сражаться. Это больше не имело значения. Они опускали оружие и все, как один, безошибочно поворачивались в мою сторону.
Сотни лиц, тысячи взглядов.
Те Инки, что стояли около меня, тоже ожили. Алиса бросилась ко мне, опустилась рядом, прижалась мокрым лицом к моей руке. Кажется, она плакала. Ворон, глядя мне в глаза, тоже медленно преклонил колено и сделал знак Первого Легиона.
— Айве, — хрипло произнес он, — Я не зря… тогда… поверил.
Спустя несколько секунд остальные повторили его движение. Все. Даже непримиримая великанша Йотун. По людям на улицах Ургента словно прошла волна: Инкарнаторы Первого Легиона и фанатики Святых вперемешку опускались на колено и делали один и тот же знак. Исходящая от них эмоциональная волна была наполнена возвышенным благоговением, как у людей, узревших настоящее божество. Даже не ставших свидетелями чуда, а только что переживших его.
— Стойте! — хрипло сказал я. — Почему вы… Я…
— Мы знаем, — ответил Ворон, с большим трудом подбирая слова, — Мы… видели. Мы… там… были. Рядом с тобой.
