В этот раз, предводитель гноллов не стал злиться на то, что я обвинил его в любви к животным. Скорее, наоборот: он был напуган. Сильно. И была бы его воля — он бы бежал отсюда без оглядки. Только вот паника приковала его ноги к земле, не позволяя сделать и шагу.
«Теперь, расклад будет такой, Шулер. Тебе нужна ложная атака, потом бросок костей, и добивающий прием. Например, внутреннее кровоизлияние».
«Ложная атака» — послушно повторил я, и карта, превратившись в нож, сама собой улетела в сторону. Будто невидимый боец шагнул вперёд внимание гнолла, и сделал выпад ножом, целя в живот противника. Гвоздь застыл на месте, глядя на невидимку расширившимися от ужаса глазами. Удар пришелся в бок, и гнолл вздрогнул и захрипел, хватаясь за место, где должна была быть рана.
Я подкинул карту в воздух, и она растворилась, превращаясь в три игральных кубика, которые упали на мою раскрытую ладонь.
«Шесть, шесть, шесть», — выдала система. — «Вы набрали максимальное количество очков. Вероятность срабатывания следующей способности увеличена».
«Пора добивать, Шулер» — прошептал мой помощник. — «Усиливай атаку».
Я послушно сжал карту в руке, окутав кулак серым дымом. Шагнул вперёд и ударил Гвоздя в шею, сбивая в грязь.
— Тебе нравится глумиться над животными? — сквозь зубы прошипел я. — Ну так попробуй это на своей шкуре.
Предводитель гноллов заскулил, пытаясь закрыться от ударов. Но тяжёлые ботинки били вновь и вновь. Я особо не целился, и пинал это животное по принципу «куда попаду». Сперва, он очень хотел подняться. Вряд ли для того, чтобы оказать мне сопротивление. Скорее, для того, чтобы бежать. Потом он попросту пытался закрываться от ударов. Потом хрипел и что — то скулил. Шевелил разбитыми губами, на которых пузырилась кровь. Пока ботинок не своротил ему челюсть.
— Да… когда… ты… сука… сдохнешь, — ревел я, нанося пинок за пинком в голову и ребра скулящего в грязи противника. Пока надпись над его головой не сменила цвет. С красного на безжизненно серый.
Вы нарушили правила священного поединка. Лоа — наставник противника не был уничтожен.
Комиссией «игры на выживание» вам назначен штраф.
Под инерции, я нанес ещё несколько ударов. И только потом заметил, что несчастный уже не шевелится.
— Что? — тяжело дыша, спросил я в пустоту. — Какой ещё штраф?
«Часть души, юный Шулер. Ты потерял часть человечности. И сделал первый шаг на темную сторону».
— Это ещё как? — не понял я.
«Если бой проведен не по правилам, и оппонент убит неигровым способом — пассивная способность, заглушающая то что вы называете „совестью“ не срабатывает».
— Это типа я теперь буду мучаться и копить себя в содеянном? — криво усмехнулся я.
«Все зависит от тебя», — был мне ответ.
Я задумчиво посмотрел на лежавший в грязи труп. Лицо предводителя гноллов было разбито в кровавую кашу, сквозь которую местами белели осколки костей. Одежда бедолаги была пропитана бурым. Выглядело это так, будто все его тряпки оказались перекрашены в один тон.
— Такое ощущение, будто тебя пропустили через мясорубку, дружище, — тяжело дыша пробормотал я, глядя на лежавшую в грязи отбивную.
Рядом с мертвым телом вялалась грубо сделанное оружие. Просто заточенный кусок металла, обмотанный у рукояти синей изолентой. Я поднял ее из грязи, вытер об одежду одного из мертвецов. Трофейная вещь.
— Эй! Где вы! Что тут происходит? Гвоздь, это ты? Мне нужно в больницу. Я ничего не вижу. Этот говнюк сделал что — то с моими глазами.
В голосе звучала нескрываемая паника:
— Гвоздь, ты где? Помоги мне, Гвоздь!
Тяжело дыша, я развернулся. Четвертый гнолл уже встал с земли и осторожно двигался ко мне, выставив вперёд растопыренные руки и осторожно прощупывая ногой почву перед собой, чтобы сделать шаг. Один раз он оступился и, заскулив, упал на колени в грязь. Я подошёл к нему, молча протянул руку, помогая встать.
— Гвоздь?
Парень уставился на меня невидящим глазами. Он ослеп от той способности, что я применил. Впрочем, раскаяния и угрызений совести я не испытывал.
— Нет, — ответил я, и всадил заточку в правое подреберье.
Он вздрогнул и согнулся от боли, склонив голову к моему плечу. Он что-то пытался сказать, беззвучно разевая рот и роняя на ткань моей толстовки кровавую пену.
— Зоофилия это грех, парень, — прошептал я, и провернул заточку в ране.
Душа противника поглощена
Уровень: обычный.
Я выдернул оружие и отпустил мертвеца, позволив телу рухнуть в лужу застоявшейся мутной воды.
Контракт на устранение выполнен.
Вы избавили общество существ, переставших быть людьми.
Награда:
Сундук контрабандиста.
Перед глазами возникла карта с местом отмеченным красным крестом. Там, скорее всего, и стоял этот самый сундук.
— Цель отмечена крестом, — тяжело дыша, прохрипел я.
«Прекрасная работа, юный Шулер. Это было не так уж и сложно, правда»?
Я взглянул на лежавшие в грязи трупы. И если то, что двоих из них, с перекошенными от ужаса посмертным гримасами, можно было списать на проделки системы, а я мол и не при делах, то предводителя гноллов и слепого я убил собственными руками.
— Где — то меня наебали, — задумчиво пробормотал я.
Будучи в меру интеллигентным и образованным юношей, я рассчитывал на какие-то переживания, или просветление после содеянного. Но ничего подобного не произошло — в жизни ничего не изменилось. Вопрос, убить или не убить — оказался чисто техническим, а страдания и муки совести, как в Достоевском — художественным враньем. И если в случае с охотником или огром — Геной я мог бы усыпить совесть, придумав для себя оправдание что охотника я убил в целях самозащиты, а с Геной расправился Тень, то здесь никаких оправданий быть не могло. Я убил их потому, что захотел. Причем, с особой жестокостью, ослепив одного из них, и забив ногами главаря. Потому что решил, что так было нужно. И потому, что оценил какой — то сундук, обещанный системой в награду дороже, чем жизни четырех человек.
«Просто ты прирожденный игрок, Шулер», — вмешался в моей внутренний монолог тихий шепоток. — «А эти… это были не люди. Ну не зря же система классифицировала их как „существ, переставших быть людьми“».
Ну, теперь можно быть спокойным. Подумаешь, я сделал четыре трупа меньше, чем за пару минут. Это все потому, что я прирожденный. Какое простое и логичное объяснение.
Глава 22 Паладин
Грабить трупы я не стал. Очень вряд ли, что с этих оборванцев можно будет поднять что — либо ценное. Только руки марать. Повертел в руках финку, которой заколол одного из гноллов. Обычная заточка из гнилого железа, не представляющая абсолютно никакой ценности. И уже размахнулся было, чтобы выбросить эту поделку, как коварный шепоток в моей голове снова зашептал:
«Не торопись. Это трофей, взятый в бою с убитого тобой противника. Система поощряет такие поступки».
— Да на кой она мне? — удивлённо спросил я, взглянув на заточку.
Коготь вожака.
Качество: редкий
Бонусы:
Харизма: + 50
Убеждение: + 100
Запугивание + 100
Навык ведения допроса: + 2
А неплохая вещица. Может быть, она мне и пригодится.
Нож я решил оставить себе. Обмотал но куском тряпки и убрал в карман.
— Теперь посмотрим, что там насобирали эти упыри. То есть, гноллы.
Система учтиво прочертила дорогу до креста, которым был отмечен клад. Найдя кратчайший путь до места назначения.
«Пора выдвигаться, юный Шулер». - подсказал мой помощник. — «Нас ждёт поиск клада».
Я с опаской покосился на тропинку, скрывающуюся в высоком бурьяне. Мало ли кто скрывается в этих забытых богами местах? Какое — то время врожденное любопытство боролось с чувством самосохранения. Но любопытство победило.
