– Да-да, домин Зокрит совершенно прав, – поддакнул глава рода Имаго, которого, судя по всему, эта парочка тоже умудрилась перетащить на свою сторону. – Я знаком с генералом Цетоном, который командует войсками Исхироса. Он очень осторожный и принципиальный полководец. Можете поверить, он не отступится ни перед чем!
– Так что же вы предлагаете, уважаемые домины? – Слегка насмешливо поинтересовался я, поглубже опуская капюшон на лицо, чтобы, не приведи Дьявол, не сверкнуть желтыми глазами на публике.
– Наш единственный выход – переговоры! – С готовностью ответил старик Фортем.
– Вы считаете, что у нас еще есть такая привилегия? – Вскинул я бровь, чего, впрочем, никто не увидел под тканью.
– А почему нет?! – С какой-то непонятной горячностью подключился Зокрит. – Дипломатия открывает двери даже там, где порой бессильна сталь! Я поддерживаю предложение домина Гровена.
По залу собрания пронеслась волна гула, которую можно было расценить как одобрение. М-да, все же, как ни старайся, а объять необъятное у одного человека не получится. Пока я был занят подготовкой к войне, за моей спиной собралась целая коалиция единомышленников, которые испугались тяжелого пути к свободе. Ну да ничего, у меня есть чем остудить ваши головы…
– Боюсь, вы забыли, почтенные домины, кто такой Иилий Второй, – начал я издалека. – А вот мне он оставил об этом напоминание на всю жизнь…
Для наглядности, я поднял вверх руку, позволив съехать широкому рукаву и оголить изуродованное шрамами запястье.
– Я тоже когда-то пытался договориться с ним дипломатично, домин Зокрит, и поглядите, что со мной после этого стало. Быть может, кто-то из присутствующих желает рискнуть и отправиться на переговоры лично?
Тьма под покровом моего капюшона смотрела требовательно и выжидающе. И хоть нечеловеческие глаза надежно были скрыты тканью, почти половина собравшихся все равно судорожно передернули плечами, будто их пробрал озноб.
– Так я и думал, – позволил я себе легкую полуулыбку, когда никто не вызвался стать добровольцем. – Тогда давайте для начала проголосуем. Кто считает, что переговоры нам не нужны?
Обозначая свое мнение, я первым поднял вверх ладонь. Следом за мной воздели руки еще восемь человек, среди которых были Астра Персус и Кайет Дивита. В принципе, не так уж и плохо. Всего одного голоса нам не хватило до абсолютного паритета. Я-то опасался, что за время моего отсутствия члены совета найдут общий язык между собой и перетянут всю власть на себя. Но нет, пока у нас еще оставались шансы одержать победу простым большинством голосов, если из оставшихся членов собрания кто-нибудь решит воздержаться.
– А кто поддерживает идею отправить в лагерь штурмующих дипломатическую миссию?
Не успел я до конца озвучить вопрос, как в воздух в едином порыве выстрелило одиннадцать рук. Такое поразительно единодушие не оставляло сомнений в том, что пронырливый Фортем и мстительный Иматирос, провели очень плотную работу с самопровозглашенным советом. Эти двое явно затеяли какую-то свою собственную игру, в которой не хотели меня видеть в качестве участника. И это невзирая на то, что именно на моей крови и моих стараниях зиждилась возможность обрести независимость. Но да ладно, в конце концов, я уже вышел на финальную прямую, когда вся эта мышиная возня никак не влияет на мои планы. При самом плохом варианте развития событий, я могу приказать сотне Кровавых Вестников уничтожить войско под стенами Махи. В этом случае, скорее всего, я их точно потеряю, но зато дам осколку души Дьявола достаточно силы.
– Хорошо, – легко принял я свое поражение, – да будет так! Я лично отберу кандидатов для предварительного раунда переговоров, на котором будут обсуждаться твердые гарантии для нас. Как мы уже выяснили, никто не горит желанием рисковать своей жизнью, покуда Иилий Второй не обеспечит нам неприкосновенность. За сим прошу считать собрание совета оконченным!
***
Двенадцать человек в белоснежных хламидах вышли из ворот Махи и с гордо поднятыми головами направились в сторону вражеского лагеря. Чак шел самым первым и нес в руках длинное древко, на котором вяло колыхался флаг с вышитой белой ветвью – символом перемирия и приглашением к столу переговоров.
Запрокинув лицо вверх и вдохнув посвежевший воздух пригорода, в котором он вырос, юноша прикрыл глаза, наслаждаясь теплом солнечного света. Все его былые тревоги и заботы растворились, смытые волнами небывалого божественного откровения. Теперь-то все стало предельно ясно и понятно. Жизнь бывшего оборванца наконец-то обрела смысл и конечную цель. Чак ругал себя последними словами, что был таким слепцом, и не сумел заметить шанс, который судьба сунула ему прямо под нос. Но теперь-то все будет иначе. Теперь он знает Истину…
Имперские воины встретили парламентеров с настороженностью и обыскали каждую складку их одеяний, пытаясь найти спрятанное оружие. Казалось, исхироские командиры не ждали ничего иного, кроме подлости от прибывшей из Махи миссии. Но поскольку ничего найти не смогли, то проводили всех переговорщиков в огромный шатер командующего.
Парень не удостоил внутреннее убранство ни единым взглядом. В бытность беспризорником, он бы обязательно распустил слюни на дорогие шахирские ковры, которые здесь устилали каждую пядь. Однако теперь Чак понимал, что золото, серебро, шелка, изысканные кашемиры – все это тлен и пепел. Суета, недостойная даже внимания. Насколько же слепы и жадны люди, преклоняющиеся пред идолами из стопок сверкающих монет. Как же ничтожны они в своем благоговении перед презренным металлом. Как же стыдно понимать, что всю свою жизнь он был точно таким же глупцом.
Судя по мечтательным и просветленным лицам остальных одиннадцати спутников в белых одеяниях, они тоже познали Истину. А потому смотрели на мужчину в роскошных доспехах, восседающего в кресле, без капли страха и подобострастия, но в то же время и с изрядной долей грусти. Им было в самом деле жалко этого человека, ведь он не знал Правды, и, наверное, до конца своих дней останется бродить во тьме собственных заблуждений.
Позади кресла командующего стояло не меньше десятка советников и помощников, большинство из которых точно так же были облачены в броню. Они не скрывали своего презрения по отношению к парламентерам, и каждый их жест и движение были преисполнены едва ли не брезгливости.
– Мое имя Цетон Онесий! – Грозно рыкнул воин, всем своим видом показывая раздражение. – Я серебряный генерал и Ас имперского войска Его Сиятельства Иилия Второго Солнечного! Почему вы не приветствуете меня?!
– Это не так, доблестный генерал, – равнодушно покачал головой Чак. – Мы именно что приветствуем тебя, ведь иначе нас бы здесь не стояло.
Свита командующего недовольно зароптала, услыхав такое дерзкое пренебрежение к их лидеру, но Ас вскинул сжатый кулак, и разговоры тут же прервались, словно обрубленные топором.
– Не очень мудрый ход дразнить меня, юнец, – прищурился имперец. – Если бы не ваш статус парламентеров, то я бы уже раздавил вас, как жалких тараканов! Однако я не могу позволить себе такого, поскольку Исхирос всегда свято чтил законы войны.
– Жаль, что далеко не все законы, – с печалью в голосе отозвался бывший беспризорник, намекая на пленение Данмара. – В противном случае, ничего этого бы и не случилось.
Парень обвел ладонью командирский шатер, и Цетон Онесий еще больше нахмурился, уловив в этих словах намек на непорядочность своего повелителя.
– Как ваши имена? – С заметным усилием проглотил очередную колкость генерал.
– Это неважно, благородный господин, – невозмутимо ответил Чак, не меняясь в лице.
– Какого дьявола ты несешь?! – Взъярился командующий имперцев. – Вы явились ко мне, как переговорщики от мятежных родов Махи, но вместо того, чтобы перейти к делу, испытываете мое терпение на прочность?!
– А с чего ты взял, почтенный генерал, что мы станем говорить от имени аристократии? – С тщательно упрятанной усмешкой осведомился главный парламентер.
